Страница 31 из 51
– Да, знатный промах, — хмыкает Алексей. — Тернистый путь! В следующий раз обязательно учту… Уж больно красиво по-французски звучат некоторые слова из твоих уст, — играет бровями.
— Ты понял, о чём мы говорили? — На моих губах застывает улыбка — а что если он… тоже понял?
— Я лучше говорю на немецком и английском, но немного понимаю и французов, так что некоторые слова меня заинтересовали.
– К-какие? – от напряжения скулы лица сводит. Уточняю тихо с упавшим сердцем.
– Практика! Прекрасные руки. Образование… пояснишь? — уставляется на меня в упор.
– Жан Батист предположил, что у меня есть кулинарное образование, и отметил, что мои руки… ему нравится, — немножко переиначиваю нашу беседу с Марселем. — Он бы их хотел… — специально двусмысленно тяну.
– Хотел? — попадает на крючок Орлов. — Что конкретно?
– Он сказал, что такие ручки не отказался бы иметь на своей кухне. Как минимум вторым помощником, а это не просто высокая похвала, это... - не без кокетства, слегка опошляю момент я.
– Мне нужно волноваться? — озадаченно вскидывает одну бровь Орлов.
— А то, — тихонько толкаю бедром Алексея и игриво шепчу: – Волноваться ты должен всегда! Вернее — не расслабляться! Ты же слышал, если бы тебя не было рядом, он бы с удовольствием составил мне пару, — мягко провоцирую Орлова, но так, чтобы он понял — это шутка!
– Ох, и дождёшься ты меня, – с задумчивым прищуром принимает мою игру Орлов и тихо угрожает: – Мастер-класс быстро подойдёт концу: либо я убью твоего мэтра, либо тебя!
— Ого, — нарочито ахаю, — господин Орлов у нас безумно ревнив? — Тихо хихикаю. – Новое качество! Что-то не помню за тобой таких порывов...
– Для меня вообще всё это в новинку, — без прежней усмешки кивает Алексей. — Чувства — новые. Желание — слишком острые. Опасения — пугающие. Вот и переживания… необычные!
На миг теряю дар речи.
Тоже перестаю играть с душевным волнениями Орлова и чмокаю его в губы:
– Тогда не сомневайся во мне! Я не придаю тех, кто мне дорог! Я не умею любить наполовину и немного! Если люблю, то одного, до последнего надеясь на взаимность. И предательства я… не переживу, — впервые я настолько оголена и открыта.
Орлов перестаёт теребить зелень, которую мучил уже битых минут десять, так ничего толком и не нарезав — выстаивая мебелью и просто составляя мне компанию.
Не выдерживаю его прямого взгляда и заставляю себя вернуться к готовке. Но только принимаюсь шинковать овощи, ощущаю нежное объятие. Орлом меня за талию подгребает к себе рукой:
– Тогда не будем себе портить настроение, и все дружно доживём этот мастер-класс до конца, - отшучивается он, целуя меня в висок.
Невыносимо больно!
Бесконечно сладко…
Это истинная пытка — быть с ним, понимая, что скоро мне придётся уйти!
Не позволяю себе расклеиться, растечься. Собираюсь силами, бью себе мысленную затрещину и вновь погружаюсь в готовку.
Мастер-класс, несмотря на сильную конкуренцию заканчивается, нашей с Орловым победой.
Жан Батист очередной раз отмечает качество моей работы, и делает потрясающее предложение — присоединиться к нему во Франции, где он с удовольствием возьмёт меня в свою команду.
Его специальный приз тоже уходит к нам.
Не буду лукавить — приз нам достаётся отчасти потому, что Марселю сразу же приглянулась я. Но никак женщина, а как человек, близкий к его профессии, мастерство которого он оценил, чуть ли не с первой минуты, применив во всеуслышание страшное выражение «золотые руки».
"Золотые руки" — мне долго припоминает Орлов, пока едем домой.
Потом «золотыми руками» набивает оскомину уже дома, пока сдирает с меня вещи.
И неустанно твердит «золотые руки», пока занимаемся любовью.
Ну и в довершение всего… этими же словами он меня будит с утра, отсылая на кухню, не забывая уколоть: хочу увидеть в действии твои «золотые ручки».
Р-р-р-р!
Всё это было сумасшествием, но таким милым, что шумно выдохнув, возвращаюсь с подносом в его спальню, решительно собираясь поговорить с Алексеем на тему нашего с Ладой обмана.
Я готова!
Я должна рассказать ему всю правду!
— Мне нужно с тобой поговорить, — останавливаюсь возле постели, на которой сладко дремлет Алёша. Повисает молчание, как в типичных жанровых фильмах.
— М? — Орлов лениво потягивается на постели, такой помятый, сонный, милый. Непонимающе хлопает ресницами, умещается удобнее, позволяя за ним ухаживать. Установив перед ним поднос с завтраком, не могу себе отказать в удовольствие коснуться небритой щеки, взъерошить густые, тёмные волосы.
– Твоя загадочность меня пугает, — зевая протягивает Орлов, явно не выдержав моей заминки. — В чём дело?
Меня трясёт от волнения, да и не знаю как начать.
– Давай, ты сначала окончательно проснёшься, позавтракаешь, а потом мы поговорим...
– Нет уж! Заинтриговала так, что теперь кусок в горло не полезет. А ну выкладывай, что случилось.
Сглатываю ком в горле, настраиваюсь на шаг… уже открываю рот:
— Я…
Но словно нарочно меня затыкает рингтон мобильного Алексея.
Опустошённо выдыхаю, Орлов с неудовольствием косится на тумбочку, где пиликает и мигает его телефон.
— Прости, — нехотя его берёт. — Секунду, — брякает кисло, — это по работе. — Слушаю, – это уже в трубку. — Доброе, — хмурится, словно слышит что-то не очень хорошее и то, что его омрачает. – Что значит идёт на попятную? — озадаченно. Пауза. — Я уезжал, вам оставалось только показать строящийся объект и подписать договор. — Вновь молчит, глаза уже злые, взгляд острый. — Какая стена? Как она могла обрушиться? — В голосе появляются металлические нотки.
Спихивает с себя поднос. Я только и успеваю его забрать, чтобы Алексей по неосторожности его не свернул, вскакивая с постели.
Моё сердце лихорадочно несётся. Чувствую пятой точкой — опять разговора не будет! Нервно кусаю губу, следя за тем, как по комнате ходит голый Алексей, взъерошивая волосы на голове и говорит по телефону.
– Твою мать! Жди. Я вылетаю. Прости милая, — винится Алексей, повернувшись ко мне. — Но мне нужно срочно улетать, — бросает мобильный на постель, открывает комод, берёт новое нижнее бельё, футболку, полотенце: – Я не хотел, чтобы выходные вот так прошли. И командировку раньше закончил, только чтобы с тобой побыть дольше. Не хочу улетать...
«А как я этого не хочу», — но это говорю мысленно, а вслух:
– Я понимаю, работа.
– Прости, — качает головой Орлов и покидает спальню.
Сижу, топлюсь в пустых мыслях, до горечи жалея, что всё через одно место, но и Лёшу понимаю — было бы странным забить на катастрофу на стройке и остаться со мной нежиться в постели.
И что делать с разговором?
Не вываливать же ему правду сейчас…
Это было бы не двойным ударом, а тройным пи*цом.
Пока гоняю мысли туда-сюда, Орлов возвращается.
Одевается быстро, но как-то совсем уж мило и нежно одаривает поцелуями, пока ходит из комнаты в гардеробную.
– Лад, пока я собираюсь, можешь рассказать то, что хотела, — подмигивает, поправляя галстук и скрываясь в очередной раз в гардеробе, где явно занят сбором вещей в сумку.
– Нет, это не горит, — выдавливаю улыбку я, — потом поговорим, когда приедешь.
– Ну смотри…
Какое-то время слышу копошение, бряцание...
— Не расстраивайся, — возле лифта Орлов меня к себе крепко-крепко прижимает, заглядывает в глаза и ворчит: — Прошу, не смотри так. Ты мне душу рвёшь! — а у меня ком в горле, вот-вот слёзы польются. Что-то самой не по себе — раньше я его отпускала куда спокойней, а сейчас… от меня будто самый важный кусок отрывают. Страшно, что ступит за порог, и всё! Нас больше не будет! Так и хочется взмолить: «Не уходи! Выслушай!»
Нужно!
Ну же, Лида!!!
Иначе не будет больше шанса...
Но молчу.
Паника на пустом месте.
Алексей вернётся!
И я признаюсь!
— Быстрее возвращайся, — обвиваю за шею и целую его, вкладывая в порыв всю любовь и нежность, что испытываю к нему.