Страница 16 из 19
— Жену?.. — дрогнувшим голосом спросила Катя.
— Скоро распишемся.
Катя какое-то время смотрела на него с искаженным лицом. Потом молча повернулась и пошла через двор.
Петрович спустился по лестнице с верхотуры.
— Вот это краля! — в восторге сказал он. — Твоя?
— Нет.
— Зря теряешься! — Петрович подошел к воротам цеха, глядя ей вслед.— Ох, ну и девка!.. — мечтательно покрутил он головой. — Ей бы весло в руки...
Мэл стоял со своим квартетом на «бирже».
— А ударник — ты-дыч, ты-дыч, ты-дыч... — брызжа слюной, отбивал ритм по коленям Дрын. — И тут сакс вступает: вау-у...
Между лабухами деловито сновали барыги:
— Проводы на пенсию — баян, труба, ударные...
— Утренник в женской школе — фортепиано, скрипка, кларнет...
— Может, завалимся в женскую школу? — предложил Дрын. — Косички-фартучки. Наведем шороху!
Все засмеялись.
Нолик вклинился между ними:
— Джаз-банд на первомайские... — таинственно сообщил он.
— Сколько? — обернулся Мэл.
— Тридцать рублей.
— У-у... — переглянувшись, протянули они хором.
— За такие хрусты лабухов кабацких покупай, — кивнул Дрын через плечо, и они отвернулись, оставив Нолика за кругом.
Тот побродил за спинами и снова втиснулся между ними.
— Тридцать пять! — отчаянно, будто от сердца отрывая, сказал он.
— Нолик! — приобнял его за плечи Мэл. — Имей совесть, хотя бы по праздникам.
— А сколько?
— Тридцать пять. На каждого.
Нолик сделал круглые глаза.
— Не торгуйтесь, мужчина, — гнусавым бабьим голосом протянул Дрын. — Получите удовольствие согласно тарифу!
Нолик потоптался и, глядя в сторону, протянул деньги и клочок бумаги в опущенной руке:
— Адрес... Аванс... Добираться поодиночке...
Джаз-банд расположился на сцене, Дрын сел за ударные, отбил дробь на тарелках. Мэлс вышел вперед.
— Товарищи! — объявил он. — Торжественный вечер, посвященный Международному дню солидарности трудящихся, разрешите считать открытым! — он поднял саксофон и заиграл «Интернационал».
Набившиеся в тесный клуб чуваки и чувихи молча ждали. Постепенно в зале стал нарастать недовольный ропот. Нолик за кулисами отчаянно крутил пальцем у виска и строил страшные рожи. Мэлс невозмутимо вел бравурную мелодию. Потом прервался и повторил последнюю фразу с середины, потом еще раз — все быстрее и короче, подмигнул своим — и джаз-банд грянул в бешеном ритме. Стиляги захохотали, оценив шутку, и бросились танцевать...
Мэлс увидел, как Полли, бросив партнера, выбралась из танцующей толпы и привалилась к стене, закрыв рукой глаза. Он кивнул Дрыну, положил саксофон и спустился в зал.
— Голова закружилась... — виновато сказала она.
— Может, на воздух выйти? — забеспокоился Мэлс.
— А, уже все прошло, — беспечно махнула Польза.
— Тогда хильнем двойным гамбургским?
Они закружились щекой к щеке.
— Скоро, наверное, танцевать уже не смогу... — пожаловалась она.
— Давай завтра заявление подадим, — сказал Мэлс. — А то будешь на свадьбе животом родню пугать.
— Как скучно, Мэл!.. — укоризненно протянула Полли. — А я-то мечтала: «позвольте предложить вам руку и сердце»...
— Сударыня! — с чувством произнес он. — С тех пор, как я увидел вас, я потерял покой и сон. Составьте мое счастье, будьте моею женой!
— Ах, все это так неожиданно, право... — жеманно закатила она глаза. — Я должна испытать ваши чувства.
— И долго будешь испытывать? — засмеялся Мэлс.
Польза начала с детской деловитостью загибать пальцы.
— Четыре с половиной месяца, — сообщила она.
Мэлс резко остановился.
— Мэл... — уже серьезно сказала Полли. — Я ведь не сказала «нет». Давай дождемся рождения ребенка. А потом вместе решим. Хорошо?.. — она заглянула ему в глаза и примирительно улыбнулась.
Они снова завертелись в танце...
— Атас! Чуваки, облава! — раздался вдруг крик, и стиляги бросились к дверям.
Мэлс, схватив Полли за руку, прорвался сквозь встречную толпу к сцене, схватил саксофон, и они выбежали на улицу...
Бригадмильцы цепью выстроились напротив стиляг. Стиляги, независимо сунув руки в карманы, разом шагнули вдоль стены вперед — бригадмильцы туда же. Те, пригнувшись, отступили на два шага назад — эти тоже. Две цепочки — темно-синяя и пестрая — двигались друг напротив друга в молчаливом ритуальном танце, зеркально повторяя каждый жест. Дрын вдруг, сломав ритм, метнулся в сторону — и цепочки перемешались.
Катя, расталкивая сцепившихся бригадмильцев и стиляг, оглядывалась в толпе горящими глазами. Наконец увидела Мэлса и Полли и властно указала на них. Несколько бригадмильцев оторвали их друг от друга. Семен и Степан прижали Мэлса к стене. Двое других выкрутили Полли руки за спину, заставив опуститься на колени.
— Не трогайте ее! — Мэлс рванулся, стряхнул с себя противников, но на него налетели сразу четверо.
Катя, улыбаясь, подошла к Полли и медленно, растягивая удовольствие, подняла машинку.
— Ой, девушка, как удачно! — обрадовалась та. — А завивку не делаете?
Катя сладострастно запустила машинку в ее густые волосы.
— Как раз решила прическу поменять, а кругом, знаете, такие очереди... Так удобно? — наклонила Полли голову. — А кстати, вы сколько берете, девушка? Я боюсь, у меня на модельную денег не хватит...
Катя, торжеству которой мешала беспечная болтовня Пользы, со злостью рванула машинку. Польза на мгновение сжала губы, пересиливая боль, и снова улыбнулась:
— Да-да, там покороче, если можно. А то, знаете, лето впереди, жара... Вы телефончик оставьте, по знакомству — я, когда обрасту, снова зайду... Девушка, куда же вы? — крикнула она. — А на чай? — она бросила вслед Кате монету и захохотала.
Мэлс подошел к Полли. Та еще смеялась, но губы ее дрожали и из глаз уже катились слезы. Она уткнулась лицом в ладони и зарыдала. Мэлс встал рядом на колени, прижал к себе ее остриженную неровным ежиком голову, с бессильной ненавистью глядя куда-то в пространство...