Возвращение в долину

— Не волнуйся, — рассмеялся Том и подмигнул женщине. — Я отрежу тебе самый нежный и нежирный кусок мяса из печи.

— Оно, кстати, почти готово, — поддакнула Бекки и обратилась к мужу. — Почему бы вам с Чарли не заняться им?

Том смерил жену пристальным взглядом из-под кустистых бровей, а через секунду рассмеялся, очевидно, шутке, которую не рискнул бы озвучить при гостях.

— Ладно, шушукайтесь. Чарльз! — он кивнул в сторону кухни. Молодой человек тут же поднялся с места и направился следом, чуть ли не обгоняя старину Тома.

Как только они ушли и закрыли за собой двери, в комнате повисла тишина. Было даже слышно, как жужжат лампочки в плафонах. Женщины медленно переводили взгляды друг на друга, а на их лицах была написана серьезность, которую встретишь только на оглашении смертного приговора. Эве даже показалось, что вся суета, ворчание и возгласы были не более, чем умело разыгранным спектаклем. Бегги сложила морщинистые руки на столе и посмотрела на Хелену.

— Ну и куда вы запропастились на несколько недель?

— Фейри заявился к нам домой и запер в ловушку, — хмыкнула Хелена так, словно подобное с ней случалось несколько раз на дню. Бекки покачала головой. Эва встрепенулась, впервые готовая встать на защиту матери и доказывать, что она не сошла с ума.

— Значит, твое чутье опять тебя не обмануло, — сказала старушка. Если бы это было физически возможно, челюсть Эвы бы пробила стол и со свистом устремилась бы к центру Земли. Это не осталось незамеченным.

— Что с лицом? — вскинула бровь Хелена.

— Ничего. Просто пытаюсь понять, какое место занимает в этой картине мира Бекки, — пробормотала Эва.

— Что-то вроде голоса разума. Или совести, — ухмыльнулась Бекки. — Такое бывает, когда вы знакомы почти всю жизнь. В один момент смотришь на человека и понимаешь, что ему точно принадлежит половина твоего сердца. Или мозга.

— Или печени, — ухмыльнулась Хелена. Эва чуть скосила глаза налево. Иви сидела, нахохлившаяся, скрестив руки на груди. Похоже, она тоже была не в купсе этого тайного союза.

— И что дальше? Самайн через пару дней, скоро в город хлынут фейри. План с фестивалем провалился… — заговорила тетка. Хелена и Бекки заговорщически переглянулись.

— Не совсем. Еще есть шанс. Но нам предстоит очень много работы.

* * *

— Я слыхал о твоих делах, Чарли, — кряхтел Том, шевеля угли в дровяной печи. Духовку он не признавал из принципа. Чарли нахмурился, качая в руке стакан виски. Он надеялся, что алкоголь поможет привести мысли в порядок или хотя бы поплавить воспоминания в бесформенное месиво, напоминающее дурной сон, но голова была возмутительно ясной.

— Неприятная ситуация, — пробормотал он.

— Как бы оно ни было, мальчик, я знаю, что у тебя были веские причины, чтобы поступить так, как ты поступил. Семья — это важно. Даже если это семья твоей любимой женщины. Я свою тещу терпел до самого ее последнего вздоха, хотя она была той еще мегерой. Но такова была моя плата за любовь, и я готов был ее платить столько, сколько нужно.

Чарли через силу приподнял уголки губ, выдавливая улыбку. Это добродушное понимание в глазах Тома на секунду даже заставило молодого человека подумать, что он слишком близко к сердцу воспринял всю ситуацию. Может, не было никаких фейри, видений. Но за окном завывал противный октябрьский ветер, по стеклу шлепали голые ветки. А его дом был под арестом из-за преступления, которое Чарли точно не совершал. Том плеснул ему еще виски и продолжил возиться с мясом.

— Знаю я этот задумчивый вид, — довольно хмыкнул он.

— Что?

— Ты собираешься сделать ей предложение, парень. Может, ты сам этого еще до конца не додумал, но старика не обманешь, все мы через это проходим. Когда сердце уже всеми жилками «за», а мозг жмет на ручник, мол, что ты делаешь, а вдруг она ведьма или того хуже.

— Ну, в моем случае даже сомневаться не приходится, они точно ведьмы, — выпалил Чарли и запоздало улыбнулся в жалкой попытке перевести все в шутку. Том оторвался от стряпни, выпрямился и повернулся к Чарли, сверля его суровым взглядом.

— Что? — стушевался молодой человек. Том подошел к Чарли вплотную и положил руку, враз ставшую тяжелой, как чугунная балка, ему на плечо.

— Запомни, мальчик, все женщины ведьмы. Чем бы они ни занимались. Чем раньше ты это признаешь, тем проще тебе будет жить. Главное, просто ничего не говори по поводу этих их карт, кристаллов и свечей, и будет тебе счастье. Ты меня понял?

«Он что-то определенно знает», — подумал Чарли, но Том отвернулся, не оставляя ему шанса спросить.

14. Умеренность

«Умеренность — это испытание. Она проверяет твои убеждения, твою силу и веру на прочность, а саму тебя — на гибкость. Сможешь ли ты изменить свое мышление или, наоборот, получится ли у тебя сохранить свои идеалы несмотря ни на что? Одно предельно ясно — тебе нужно будет сделать выбор. Какой — зависит только от тебя»

Заметки из дневника Хелены

Эве еще о многом хотелось поговорить в тот вечер: с мамой, с Иви, с Чарли. Такое приключение, если его так можно было назвать, требовало обсуждения. Эва, конечно, с трудом могла себе представить, что они все сядут в круг, возьмутся за руки и примутся делиться своими чувствами и ощущениями, пережитыми во время заключения в Грезе. Да и остальные вели себя так, будто ничего не произошло. Хелена и Иви тут же отправились вместе с Бекки решать свои колдовские дела, Том принес Чарли свою трубку и учил правильно забивать ее табаком. Эва все ждала, когда мужчины договорят, чтобы нормально побеседовать хотя бы с Чарли, но и сама не заметила, как уснула. Как сказала Иви, девушка задремала, уложив голову на стол, как в детстве, когда родители имели неосторожность взять ее с собой в ресторан.

Чарли отвел ее в спальню, сел рядом, поглаживая по волосам. Эва что-то пробормотала и окончательно провалилась в сон. Пустой, бессюжетный сон, без единого звука и образа. По крайней мере, ей так казалось.

Наутро она неохотно приоткрыла один глаз. Все тело напряглось от нестерпимого желания чихнуть. Сквозь приоткрытое окно в комнату тянуло гвоздикой и терпким дымом. Эва выпуталась из перекрутившегося одеяла — на другом краю скрипучей кровати, сжавшись в комок, спал Чарли. Он даже штаны и футболку не стал снимать, словно в любой момент был готов спасаться бегством. Эва поправила одеяо на нем и подошла к окну.

Там, по колено в холодной грязи, прижавшись к стене, стояла и курила Хелена. Она почти сливалась с голыми молодыми деревьями — такая же худая и замершая, неподвижная в своем одеянии. Бекки со всей щедростью пожертвовала старой подруге свой спортивный костюм, живший в шкафу старой медсестры еще с тех пор, когда в моде была неоновая синтетика. Одежда только подчеркивала болезненную худобу Хелены, а недовольное лицо и собранные в неаккуратный пучок волосы делали ее похожей не на ведьму, а на речную цыганку.

— Тебе только золотых зубов не хватает. И заговорить на арго, — усмехнулась Эва, высовываясь из окна. Хелена встрепенулась и запрокинула голову, выискивая взглядом дочь.

— Очень смешно. Вылезай, — скомандовала она.

— Через окно?

— Если пойдешь через зал, то Иви попытается заставить тебя выполнить с ней практику для восстановления эмоционального баланса, — закатила глаза мать. — А тебе ведь не хочется расстраивать ее отказом?

Эва кивнула и, подобрав с пола штаны, влезла в них и, призвав на помощь все свои силы, вскарабкалась на подоконник. Что делать дальше, она не очень знала. Она попыталась спустить вниз сначала правую ногу — не хватило длины. Потом она зачем-то попыталась проделать то же самое с левой ногой, тоже безрезультатно. Хелена смотрела на это, с трудом удерживая демонстрацию разочарования в пределах допустимой нормы.

— Просто оттолкнись и спрыгни, тут не так высоко.

— Там скользко. Не мешай.

— Да ради всего святого, — вздохнула она и, подойдя вплотную к Эве, дернула ее за щиколотку. Девушка пискнула и тут же шмякнулась на землю. — И чему тебя только в городе научили. Осталась бы тут, для тебя даже третий этаж не был бы помехой.