Эффект кобры

– А тут оно разве есть? – я посмеялась.

Черные, как смоль, глаза сверкнули, на секунду он о чем-то задумался. Я перевела взгляд на подругу, она не на шутку разозлилась, надула нижнюю губу и сложила руки на груди.

– Тогда мы его найдем, идемте гулять по ночному городу.

– Я так красилась не для этого, – поморщилась Мейс.

– Пасую, хочу немного выпить и домой спать, – устало вставил Дин; складывалось впечатление, будто его заставили сюда идти, и вот он нашел шанс свинтить.

– А ты? Пойдешь? – Чед так задорно, по-ребячески звал на прогулку, что мне не хватило сил отказаться.

– Пойдем, – мы приподнялись из-за стола.

– Ты пойдешь с ней? – Мейси сказала это Чеду и указала на меня пальцем, так, если б мы были незнакомы. Я поежилась от такого вопроса, почувствовав себя чужеродной субстанцией, в которую тычут лишь одним пальцем, чтобы понять, что это за гадость.

– Мейси, серьезно? – не выдержала я. – Пойдешь с ней? – повторила с ощущением горечи в груди. – Ты невыносима!

– Я? А может, ты? Эгоистка!

Желчь подступила к горлу, слезы попытались вырваться наружу, но я сдержалась. Не до этого. Того не стоит!

– Ты ведешь себя как стерва последняя!

– Она, между прочим, права, – сухо подытожил Чед, и мы поспешили уйти из ресторана.

Теплый воздух ударил в нос, шум улиц проехался по ушам, мне не было места в этом ритме. Я словно заблудилась между мирами, которые создавала так тщательно и настолько скрупулезно, что сама запуталась, где правда, а где вымысел. Мейси, как она может так со мной поступать?! Эгоистка? Для меня это хуже любого оскорбления. Потому что я кто угодно, но не она. И уж не по отношению к другу точно!

– Валери? Все хорошо?

Я вернулась из мира рассуждений и обнаружила себя рядом с симпатичным молодым человеком, который до сих пор еще не сбежал.

– Знаешь, я, наверное, пойду домой. Не такой ты себе, верно, вечер представлял, – сглотнув, продолжила. – Извини.

– Постой. Мое предложение о прогулке и пиве еще в силе, все только начинается.

– Оно тебе надо? Лучше вернись в ресторан – может, она еще там.

– Свидание с пустой болтовней потеряло свою актуальность. И к тому же твоя компания мне нравится куда больше, – сказал он, и я тут же усмехнулась. – Тебе не обязательно сегодня сидеть в пустой квартире и заниматься самобичеванием, просматривая совместные фото с подругой. Сегодня вы будете порознь, и нет необходимости проводить это время одной.

Может, он и прав? Да нет, безусловно прав! Я так много сил трачу, чтобы угодить Мейс, соглашаюсь на то, что мне не нравится, тону во лжи. Сколько может продолжаться такая дружба? Почему я раньше не заметила, как этот человек в действительности ко мне относится? Может, мы когда-то и были лучшими подругами, но не сейчас. Та семнадцатилетняя я, нашедшая поддержку в озорной девчонке, тогда еще с кудрявыми рыжими волосами, а не сожженными белыми, и подумать не могла, что через два года все крутанется на сто восемьдесят градусов. Близкий станет далеким.

Я и Чед стояли на берегу возле моста Золотые Ворота. Огни его ламп плавно растекались по металлическому каркасу, превращая конструкцию в настоящее произведение искусства. Фиолетовые облака нависли над городом, обволакивая каменные джунгли мегаполиса своим теплом. Забавно, никогда не была на другом берегу, прожив столько лет в Сан-Франциско, я сумела обойтись парой улиц и забегаловками дурной славы. И что мне мешало сесть в такси или взять билет на автобус?

Насколько мой маленький мир ограничен, не наполнен эмоциями, страдает от недостатка искренних чувств и новых впечатлений. Что я до этого видела в своей жизни? Правильно, ничего. Всю сознательную, да и несознательную часть моего существования меня окружали плохие люди, грязные плиты, половые тряпки, поношенная одежда. И в кутерьме этого дерьма не было чего-то по-настоящему светлого, лишь темная пелена с вкраплениями крохотных белых точек.

– Ты всегда такая молчаливая или только сегодня?

– Не люблю болтать о своей дороге жизни, обычно люди меня не понимают, – я даже не дернулась, продолжила смотреть, но сквозь мост и пейзажи, не видя ничего за пеленой мыслей.

– Да мы коллеги, – протянул он. – Мой отец и его жена далеко от моих представлений об утопии, – это заставило меня обратить на него внимание, собственно, чего он и добивался.

– Хочешь рассказать слезливую историю? – нервно перебираю пальцами цепочку от клатча.

– Нет, почему же. Довольно банальный конфликт отцов и детей, как в том романе, – я кивнула, будто поняла, о чем речь. – Я не хотел идти на юриста, хотел быть диджеем и устраивать безумные рейвы в самых запрещенных местах этой планеты. Но это было так несолидно, – его рот покосился. – В восемнадцать сбежал на Корсику, но меня вернули за уши, отмыли и отправили на первый курс, – хлипкий смешок растворился в шуме города. – В моей семье голос младшего ребенка ничего не решает. Меня даже никогда не выслушивали до конца. А как в твоей семье? У вас тоже принято решать судьбу поколений? Или это только в нашей у главы семейства крыша едет?

– У меня нет родителей, – процедила я и двинулась вдоль берега неспешным прогулочным шагом.

– Прости, я не хотел, – засуетился Чед, пытаясь сгладить ситуацию

– Все в порядке. Они те еще козлы! – я старалась показаться позитивной, насколько это возможно, лишь обмануть себя не вышло. Больная мозоль. – Я росла в детдоме, и там не было конфликта интересов, только мечты о доме и что когда-нибудь мама и папа придут. Хотя после четырнадцати хотелось верить, что я все-таки явилась на свет из пробирки в вакуумном изоляторе.

– Почему? – растерялся парень.

– Не хотелось верить, что им хватило сил кинуть меня.

Такие разговоры смутили моего собеседника, он потерял весь свой солнечный запал и погрузился в себя, а мне не желалось видеть его в таком состоянии. Он позвал меня отвлечься, а получилось так, что я затянула его в свое подземелье ужасов.

– Чед, может быть, мы уже купим это чертово пиво и забудем последние десять минут разговора?

Парень воспрял духом, провел рукой по волосам, зализав их назад основательно. Он взял меня за руку, как на детском празднике, и потащил в ближайший магазин. Мы купили дешевую бутылку вина, упаковку сушеной рыбы и шоколадку, название которой мне показалось немецким. Пиво ушло на второй план и стало лишь дополнением в виде небольшой баночки.

Чувствовала себя по-ребячески, атмосфера и компания уносила меня в мое пятнадцатилетие, когда я сбегала по ночам ради тусы со скейтерами. Прохлада обволакивала кожу, но было так хорошо впервые за долгое время. Поэтому я не решилась прервать себе удовольствие из-за банального холода.

– Мой отец англичанин, в детстве мы всегда ездили на родину. Там целым семейством отправлялись на охоту, но мне было настолько жаль дичь, что я намазывал носы охотничьих псов чесноком, чтобы они не учуяли зайцев или кого покрупнее.

– А самих псов тебе жалко не было? – я допила одним махом все, что осталось на дне бутылки, и дико рассмеялась от озадаченного вида парня.

– Сколько времени прошло, а я никогда над этим не задумывался.

– Время? – словно ручник сработал в мозгу. – А сколько время?

Чед потянулся в карман брюк за телефоном.

– Четыре утра.

– Мне нужно быть на работе через пять часов, придется ехать. Прощай, сказка, – махнула я в витрины магазинов. – Привет, каторга.

– Я вызову такси и провожу тебя.

4 глава

Половицы скрипели от каждого шага, я даже раньше не замечала, насколько лестница в этом доме расшатана. Глаза фокусировались на каждом гвозде, соринке – кажется, щели стали больше и глубже. Но, боюсь, ответ о моем прозрении крылся на поверхности: коктейль, взболтанный из вина с пивом, говорил и думал за меня. Да еще и Чед решил проводить меня до самой двери, что стало главной причиной моего анализа с его извечным вопросом: «По какой шкале и, главное, на сколько оценивается убогость моего места проживания?».