Страница 8 из 43
В расчете на верную крупную прибыль капитал хлынул за океан со всех сторон. Спрос на доллары в мире стал расти, а с ним стремительно пошел вверх и курс доллара. К концу 1983 года доллар подорожал по отношению к валютам 17 основных капиталистических стран почти на 40 % — примерно на столько же, на сколько он опустился за 70-е годы. Реакция на подорожание в стране была неоднозначной, вызвала споры в верхних эшелонах власти и бизнеса. Причины тут понятны.
В результате взлета доллара в проигрыше оказались американские компании, экспортирующие свою продукцию непосредственно из США, потому что завышенный курс доллара вынуждал их повышать цены на зарубежных рынках, где товары продавались не на доллары, а на национальную валюту данной страны. Иначе при обмене они получали все меньше и меньше долларов. Импортеры товаров в США, напротив, выигрывали: они могли понизить цены своих товаров, сбываемых на американском рынке, в долларовом исчислении на 20–30 % и побеждать в конкуренции с внутренним производством. Доля товаров иностранного происхождения в покупках американского потребителя за три года повышения курса доллара значительно возросла, а по сравнению с «золотыми временами» 1960-х годов она увеличилась в два раза. Председатель Американской комиссии по международной торговле заявил, что угроза местной промышленности со стороны импортной продукции в 80-е годы имеет такое же важное значение, как энергетическая проблема в предыдущее десятилетие. Ответом на такое положение был ряд протекционистских законопроектов в конгрессе, соглашения с конкурентами о «добровольном ограничении» импорта.
Изменить ситуацию кардинально, понизив курс доллара, в Вашингтоне, в Белом доме, не намеревались. К 1983 г. проблема обострилась ростом бюджетного дефицита Соединенных Штатов. Одна из основ «рейганомики», т. е. политики правительства Рейгана в области экономики, первоначально состояла в сбалансированном бюджете, т. е. соблюдении примерного равенства между доходами и расходами правительства. В этой связи, при активном участии самого Рейгана, была даже внесена соответствующая поправка к конституции США, наделявшая президента определенными правами в этой области. Однако преследуемая цель находилась в непреодолимом противоречии с курсом на эскалацию военных расходов и на снижение налогов с корпораций и богатейших слоев населения. На новые ракеты, авианосцы, подводные лодки требовались все новые миллиарды, сотни миллиардов долларов, а где их взять. Как всегда, за счет трудящихся. Однако миллиардные сокращения расходов на здравоохранение, образование, на другие социальные и гражданские нужды не компенсировали беспрецедентные расходы на гонку вооружений. Не произошло и ожидавшегося общего роста поступлений от налогов в результате экономического подъема, потому что подъема практически и не произошло.
Дефицит федерального бюджета стал расти катастрофическими темпами: 100 млрд, в 1982 фин. году, 200 млрд, в 1983 г. В последний год правления администрации Картера сумма дефицита составляла 60 млрд. долл. Критикуя этот огромный долг, Рейган в 1981 г. сравнивал его с горой из тысячедолларовых банкнот, высота которой составила бы 67 миль. Сегодня, как официально признается, к ней следовало бы добавить еще одну гору, которая поднялась бы в космос. О царящих в Штатах тревоге и беспокойстве по поводу дефицита и государственного долга свидетельствует предупреждение, высказанное пятью бывшими министрами финансов и шестьюстами бизнесменами и научными работниками на страницах журнала «Тайм» осенью 1984 г. Они заявили, что Соединенные Штаты рискуют «экономическим будущим и благополучием страны». Широко рекламируемое обещание снизить в будущем дефицит на 80 млрд. долл, к 1988 г., по мнению большинства американских экономистов, является пропагандистским трюком. Финансировать государственный долг правительство может только посредством займов на внутреннем рынке. Но для этого оно должно платить высокий процент по государственным облигациям с тем, чтобы свободные деньги направлялись прежде всего в этот канал, на гонку вооружений.
Высокие учетные ставки, по признанию официальны к представителей Вашингтона, сохранятся и в будущем. В статье, опубликованной летом 1983 г. в газете «Нью-Йорк Таймс», Мартин Фельдстайн, председатель Экономического совета при президенте, писал: «Если правительство будет и впредь брать взаймы 5–6 % ВНП для покрытия дефицитов своего бюджета, то реальные процентные ставки должны оставаться высокими, чтобы ограничить частных заемщиков пределами остающихся фондов». Как бы отвечая Фельдстайну, французская газета «Монд» в сентябре 1983 г. писала, что «если бы американская администрация применяла к самой себе те же жесткие правила, которые опа вкупе с Международным валютным фондом налагает на погрязшие в долгах государства, то США пришлось бы заставить и самих себя ежегодно обеспечивать активное сальдо бюджета, чтобы уменьшить свою внутреннюю и внешнюю задолженность»[9].
Однако Соединенные Штаты и не помышляют заставлять себя принимать какие-либо меры, поскольку существующая международная валютная система не предусматривает никаких санкций для страны с резервной валютой. В условиях свободного движения капиталов страны Западной Европы оказались в безвыходном положении. С одной стороны, беспрецедентно растущая безработица требует увеличения инвестиций в экономику, а для этого кредит надо удешевлять. С другой стороны, более низкие, чем в США, проценты по кредитам п» удержат деньги в стране, они поплывут за океан в погоне за большей прибылью. Волей-неволей приходилось сохранять высокие процентные ставки и сводить на нет усилия национальной экономической политики.
На уже упоминавшемся совещании в верхах в Версале (1982 г.) руководители Франции и ФРГ потребовали от Рейгана прекращения «эгоистической политики», а французский президент Миттеран возложил на американскую администрацию ответственность за «возможный социальный взрыв» во Франции. После долгих дискуссии и дипломатических проволочек Соединенные Штаты Америки смилостивились и чуть-чуть снизили номинальные учетные ставки. Тем не менее приток иностранных капиталов в США не уменьшился: за это время Вашингтонской администрации удалось немного сдержать инфляцию, и потому «реальные», т. е. с учетом обесценения денег, учетные ставки в США продолжали оставаться выше западноевропейских.
В начале 1984 г. на валютном «фронте» создалось положение, которое никак не укладывалось в традиционные представления о факторах, определяющих уровень валютных курсов. В результате снижения конкурентоспособности американских товаров по рассмотренным выше причинам дефицит торгового баланса США в 1983 г. резко подскочил и достиг 69 млрд, долларов, что, к слову сказать, равнялось примерно всему экспорту такой страны, как Канада. Соединенные Штаты купили у других стран капиталистического мира товаров почти на семь десятков миллиардов долларов больше, чем продали им сами. Для любой другой страны это означало бы немедленное резкое падение курса валюты: ведь ей пришлось бы закупать иностранную валюту, чтобы расплатиться с импортерами. Однако курс доллара, на изумление всем, не покатился вниз. Он оставался почти непоколебимым. Западная печать стала писать о том, что «сильный доллар поддерживает сам себя».
Утечка долларов в оплату импортерам товаров покрывалась притоком капиталов по другим статьям. Соединенные Штаты превратились в наиболее «безопасное» место приложения инвестиций в условиях, когда целый ряд развивающихся стран оказался на грани банкротства, когда военно-политическая обстановка во многих районах земного шара еще более обострилась. Наметившийся экономический подъем, как оказалось, временный и незначительный, повысил привлекательность рынка ценных бумаг Уолл-Стрита.
В результате курс на доллары продолжал расти вопреки всем канонам. Любое колебание его курса в сторону понижения может вызвать цепную реакцию и немедленное приведение в соответствие с реальной покупательной способностью. Но пока этого не происходит, а инвесторы рассчитывают, и не без оснований, на дальнейший рост американского внешнеторгового дефицита и по-прежнему высокие учетные ставки. На совещании в верхах в Вильямсберге (1983 г.) президент Рейган, несмотря на коллективный нажим со стороны руководителей других стран, не дал обязательства о сокращении американских дефицитов. Дипломатия США изобрела для себя «выход из положения», утверждая, что высокие учетные ставки в Западной Европе вовсе не вызваны их высоким уровнем в Соединенных Штатах, а связаны с уровнем инфляции в этих странах. Боритесь с темпами инфляции, наставляют они западноевропейцев, — и ставки снизятся.