Страница 36 из 53
В сегодняшней Латинской Америке налицо аналогичная ситуация. Суть ее состоит в том, что при достижении среднего уровня развития капитализма и появлении монополистических тенденций возникает определенный структурный кризис, своего рода альтернатива: либо развитие по пути перехода к государственно-монополистическому капитализму, либо революционный путь борьбы за социализм. Материальные предпосылки существуют как для одного, так и для другого пути развития, и исход зависит от классовой борьбы.
Крупная монополистическая буржуазия, преследуя свои классовые интересы, видит именно в фашизме то средство, с помощью которого ей удается обеспечить первый путь и закрыть второй.
Апологеты неофашизма утверждают, что Латинской Америке якобы в принципе демократия противопоказана, ибо мешает развитию производительных сил, препятствует преодолению экономической отсталости. Некоторые заявляют, что демократия вообще противоречит культурным, психологическим и историческим традициям и ценностям латиноамериканских стран, так как она была «искусственно» импортирована из Европы.
Клятвенные заверения «авторитаристов» в том, что только их рецепт способен обеспечить выход из структурного кризиса, развить производительные силы, повысить долю накопления, обеспечить «национальную интеграцию», не имеют под собой никакого основания. Всем хорошо известно, что фашистский режим не позволил ни Чили, ни Уругваю найти реальный выход из кризиса. Напротив, он усугубил диспропорции в экономике, резко обострил зависимость этих стран от империализма, повлек за собой частичную утрату их национального суверенитета.
Основной социальной задачей фашизма всегда и везде было подавление массового революционного движения вообще и рабочего движения в особенности. Латинская Америка в этом отношении не исключение. Современный фашизм в Латинской Америке выступает не только против рабочего класса и его союзников, но и против традиционного буржуазного демократизма и национализма. Последний аспект имеет чрезвычайно важное значение, хотя военно-фашистские режимы и пытаются прикрыться флагом национализма.
Фашизма «вообще» нет. Фашизм всегда носит конкретный характер. Г. Димитров в докладе на VII конгрессе Коминтерна специально подчеркивал, что было бы грубой ошибкой устанавливать какую-то общую схему развития фашизма, ибо в зависимых странах «речь не может идти о такого рода фашизме, какой мы привыкли видеть в Германии, Италии и других капиталистических странах. Здесь надо изучить и учесть совсем особые экономические, политические и исторические условия, соответственно которым фашизм принимает и будет принимать своеобразные формы»{140}.
Г. Димитров гневно выступал против бесплодного резонерства о характере фашизма, призывал к развертыванию массовой борьбы против фашизма, в том числе против самых эмбриональных его проявлений. «Никакие общие характеристики фашизма, — говорил он, — как бы они ни были верны сами по себе, не освобождают нас от необходимости конкретного изучения и учета своеобразия развития фашизма и различных форм фашистской диктатуры в отдельных странах и на различных этапах»{141}.
В условиях современной Латинской Америки фашизм неизбежно имеет большое своеобразие ввиду зависимого положения капиталистических стран континента от североамериканского империализма, относительной слабости местных монополистических группировок и относительной силы реакционных групп крупных аграриев, а также гипертрофированной роли вооруженных сил в политике.
Одна из особенностей фашистских режимов в Латинской Америке состоит в том, что роль главного орудия политического террора присваивает себе военная верхушка, бесконтрольно распоряжающаяся вооруженными силами страны, ее карательными органами. Эта черта, впрочем, присуща не только латиноамериканским режимам. В свое время такую же роль играла армия в Испании и Греции.
Милитаризация государства позволяет фашизировать школы, вузы, всю систему народного образования, через которую населению навязывается антикоммунистическая идеология.
Латиноамериканский вариант неофашизма имеет собственное лицо, хотя по своей функции практически ничем не отличается от аналогичных европейских режимов: подавление революции, развитие государственно-монополистической структуры, антикоммунизм, политический террор.
Борьба за восстановление демократии в этих условиях, естественно, приобрела и не могла не приобрести характер подлинно народного и героического сопротивления.
Стратегия демократического сопротивления
Главную роль в мобилизации масс на борьбу с фашизмом сыграли коммунистические партии, разработавшие политическую стратегию народного демократического сопротивления. Эта стратегия базировалась на обобщении огромного исторического опыта международного антифашистского движения, традиций и форм антидиктаторских выступлений латиноамериканских народов.
Коммунистические партии стран Латинской Америки органически связывают антифашистскую борьбу с задачами формирования политической армии антиимпериалистической и демократической революции. Антифашистская борьба, как и всякая борьба за демократию, справедливо считали коммунисты, не отвлекает пролетариат от решения революционных задач, от борьбы против империализма, за социалистическое будущее, а, наоборот, пролагает путь к достижению этих целей.
В своем декабрьском (1973 г.) заявлении Коммунистическая партия Чили в связи с этим, например, указала: «… необходимо двигаться дальше по пути единства действий и сплочения с народными слоями, в том числе и теми, кто не ладил с народным правительством. Раздел между народом и его врагами следует проводить, не глядя в прошлое, а устремив взор в будущее. Решающая линия раздела уже не та, что проходила между правительством и оппозицией до государственного переворота; теперь эта линия, отделяющая фашистов и узурпаторов правительственной власти от тех, кому приходится страдать от последствий реакционной политики и кто выступает за демократическое обновление, за прогрессивные общественные перемены, за национальную независимость»{142}.
Партии Народного единства, действующие в подполье, указывают, что конечная цель антифашистского сопротивления состоит в устранении диктатуры, уничтожении полицейского и тоталитарного государства и строительстве нового демократического государства.
Курс на сплочение демократических сил дал свои положительные результаты. В манифесте 1977 г. Коммунистическая партия Чили подчеркивала: «Ширится героическое сопротивление, начавшееся с первого же момента фашистского путча… миллионы чилийцев, прежде всего рабочий класс, полны решимости сделать все возможное, чтобы покончить с диктатурой узурпаторов власти… Борьба с фашизмом есть главное дело 90 % чилийских граждан, мужчин и женщин, гражданских и военнослужащих, всех патриотов и защитников прогресса независимо от различий в их идеологии и социальном положении»{143}.
Программа-минимум, отвечающая жизненным интересам всей нации, была разработана КПЧ с учетом максимального объединения всех классовых сил и партий, выступающих против «пиночетизма». Основными ее пунктами являются следующие: освобождение из тюрем всех политических заключенных и всеобщая амнистия; прекращение осадного положения; запрещение специальной полиции (ДИНА); суд над фашистскими лидерами; возвращение в страну всех ссыльных; легализация политических партий и профсоюзов; свобода печати, собраний и ассоциаций; демократизация армии и восстановление на службе всех изгнанных военнослужащих; отмена всех фашистских законов о денационализации и пересмотре аграрной реформы; предоставление демократических прав граждан; восстановление автономии университетов; улучшение материального положения трудящихся; меры против безработицы и т. д.
Эта программа-минимум явилась хорошей основой для укрепления единства антифашистских сил. В результате борьбы широких слоев режим Пиночета вступил в полосу углубляющегося кризиса и изоляции. Генеральный секретарь Коммунистической партии Чили Луис Корвалан в своем выступлении на XXVI съезде КПСС сказал: «В Чили наступает новый этап. В то время как тиран цепляется за власть и упорствует в своих планах, различные группы, которые прежде поддерживали его, переходят на позиции критического отношения к режиму…»{144}.