Страница 11 из 53
"Как сверкнуло вдруг! Я подумала - молния убивает кого-то... а грома все нет. Кричат только. Смотрю: как овцы, пустились все друг через друга!" - так потом рассказывала Ниса, выпучив глаза и прижав к вискам ладошки.
- Ты ничего не видишь? - услышал я осторожный вопрос гипостратега.
- Пока - плохо, - признался я. - Но должно пройти.
- Что-нибудь требуется? - гипостратег сделался вдруг поразительно участливым.
- Если можно, холодной воды, - попросил я.
Меня трясло и довольно сильно тошнило.
- Я говорил - кто меня слушал?! - набатным гласом воззвал гипостратег. - Он - посланец неба. Он - не человек, неужели не видно?
Ответом было невразумительное эхо.
- Довольно! - оборвал эхо Демарат. - Это - добрый знак!
Мне поднесли таз. Я опустил лицо в воду, впервые обрадовавшись холоду, поплескал себе на шею.
- Хвала богам, - негромко, на эллинском сказал Демарат, стоя рядом. - Кому должно - тот оправдался.
Убрав с глаз полотенце, я посмотрел на него, а он - на меня. Так может смотреть лунной ночью трезвый умом человек на чуть приоткрывшуюся дверь склепа.
- Признаться, я тоже чуть не ослеп, - сказал он, делая доверительную улыбку. - Я не хотел бы оказаться на его месте... Но мне кажется, ты пришел не за мной. И это уже хорошая новость.
Он отошел и что-то ткнул ногой. Я присмотрелся: от его тычка осыпался в темное пятно на земле костяной домик грудной клетки.
Рядом затопал жеребец, и над гипостратегом навис всадник.
В его опущенную руку Демарат сунул трубочку пергамента, окольцованного тесьмой.
- Вождю Эдекону! Немедля! - отдал он команду и коротким взмахом руки метнул конного вестника далеко прочь, сквозь орду.
"Эдекон... Эдекон... - вспоминал я, услышав знакомое имя. - Да это же отец Одоакра, полководец Аттилы! - вспоминал я курс Истории. - Одоакр свергнет последнего римского императора".
Вспоминая Историю, я огляделся. Орда раздалась, оставила нам широкий круг пустой свободы и глядела в него издали с опасливым любопытством. Казалось, что все кругом безоружны.
- Посланник небес! - нарочито громко обратился ко мне Демарат, он переменил позу для общения с равным и больше никого, кроме меня не видел. - Твоя очередь повелевать, гипербореец!
От речки вдруг по-родному, по-дачному потянуло холодком... и где-то уютно поржала лошадка... и это показалось мне настоящим чудом... можно было жить дальше даже здесь.
В шатре уже торжественно пылали светильники, узоры-веточки искрились на зыбких стенах. Гипостратег усадил меня на тюфяки, а потом сам долго и важно устраивался.
Скатерть-самобранка вновь возникла между нами.
- Ниса! - кликнул гипостратег.
Ниса, возникнув из небытия, уютно уселась сбоку от гипостратега, готовая слушать и не быть.
Я тронул ее взглядом, как мог, бережней.
Она оказалась не похожей на ту, которую я успел вообразить: заметно полновата, широкое лицо, глаза мельче и темнее... и сероватые дуги под глазами, и подрумяненные щеки. "Нет, нет, все равно хороша собой", - убедил я себя. Она же смотрела на меня, глядя при том чуть в сторону, а губы держа коротко и строго.
- Между прочим, римская гражданка, хотя и египтянка по рождению... - заметил Демарат, сам разливая умелой властной рукой, он явно не желал присутствия никаких слуг, рабов или телохранителей. - Нисаэрт, красивое имя. И что она здесь делает, в этой выгребной яме, ума не приложу.
Ниса свела перышки бровей, собрала морщинки на лбу и, вытянув верхнюю губку, прикоснулась к вину.
Поглядев на ее губку издали, я закрыл глаза и во тьме упоенно глотнул раз, другой и еще. Это вино было лучше прошлого - душистее и не такое сладкое.
Демарат уже направлял ко мне горлом пузатый серебряный сосуд.
- О-о! - оценил он мою прыть. - Вот что надо было показать варварам. Отступились бы сразу. Амвросия на Олимпе крепче?
- Крепче! - подтвердил я. - Гораздо крепче.
Огни светильников и маленький уютный мир, ими освещаемый, и мое тело, и мои мысли - все потеплело и невесомо воспарило над всеми страхами, прошлыми и будущими. И меня понесло, повлекло. Я что-то рассказывал по долгу странника про свою историю, а потом и про всю древнюю Историю, которую знал с гимназии и университетских занятий.
Демарат наливал, слушая про свою родную Древнюю Историю очень внимательно. Потом один сосуд повалился, а появился новый, тяжелый и полный. И Ниса прилегла, вытянула ноги и слушала, подперев рукой голову. Демарату я как бы докладывал, а, переводя взгляд на Нису, начинал воодушевляться - и расписывал вальтерскотски историю Темных веков... всех наших темных веков... и плыл-плыл по ее плечу, и спускался по складкам ее туники, как по горной реке... и захлебываясь, выплывал на перекате ее бедра...
Демарат распарено багровел и все чаще утирал губы тыльной стороной кисти.
- Здесь можешь стать хорошем прорицателем, - ясно сказал он. - Даже при базилевсе, если боги будут благосклонны... а похоже, так и есть. Будет немалый доход.
Это была трезвая мысль, охладившая мою голову. Я напрягся и отпечатал ее в памяти.
Мне показалось, что Демарат и вправду трезвеет. Он выпрямился - и теперь смотрел на меня пусто и прямо, как изваяние.
- Николаос, - сказал он также пусто и прямо. - Я тебе верю.
Я не знал, что ответить, чувствуя к нему необъятную симпатию.
- Я хочу сказать тебе, - Демарат чуть склонил голову и стал смотреть на меня исподлобья, - что твои боги не ошиблись. Они послали тебя за жертвой - и вот она, прямо перед тобой.
С губ Нисы прочь слетела простоватая улыбка цветочницы. Она бросила на Демарата тревожный и очень умный взгляд.
- Не понимаю, - нарочно сказал я, поскольку очень старался в эти мгновения не понимать его.
- Дурачком тебе уже не прикинуться, - сощурив один глаз, сказал Демарат.
Мы переглянулись с Нисой - и оба изобразили полную оторопь.
- Недурная... даже красивая смерть - сгореть в мгновение ока от взгляда богов, - с очень знакомой мне тоской в глазах проговорил Демарат, степенно отпил и закусил маленькой маринованной сливой. - Достойная смерть - лучшая награда. Лучше тусклых медяков кесаря.
Он вздохнул.
У меня ёкнуло сердце - так улыбался в иных мирах полковник Чагин, предлагая "ланч".
- Демарат, - нарочито назвал я его по имени и на всякий случай опустил глаза. - Сейчас самое лучшее - не играть с огнем. Эти боги, которые мне известны не больше, чем тебе, - они наверняка слышат... и я не уверен, что они разумеют иносказания.
- Какие иносказания! - раскинул руки Демарат. - Огонь есть огонь. Огонь - лучшая судьба.
Я не вытерпел - и поднял взгляд. О, я вполне осознал, что обладаю поистине убийственным взглядом.
Демарат держал серебряный кувшин крепко за горло, приложившись к его округлому рельефному боку виском.
Ниса тихонько выдавливала в рот мякоть темной сливы.
Я слышал неясный шелест вовне, над самим шатром, и ровный шум гуннского лагеря... Но тревожил, иголочками колол голову тот странный тихий шелест наверху...
Ниса внимательно смотрела на бледную и сильную руку стратега, стиснувшую горло сосуда.
- Вам в вашей дали известно о великой эллинской мести? - сосредоточенно проговорил Демарат.
Я развел руками.
- Об эллинских братствах разума и стратегии?
Я сделал наивную улыбку.
- Об Этолийском Щите? О Спартанской Лиге? О Мече Семи Врат?
Увы, в моих знаниях Истории обнаружились провалы... Впрочем, я стал подозревать, что подобными "провалами памяти" могут страдать и наши заядлые профессора...
- Вы ничего о нас не знаете, - сделал закономерный вывод Демарат.
Он опустил кувшин на место... и больше наливать не стал.
- Я скажу немного... - глуховатым голосом произнес он, явно намекая на значение великих тайн и заговоров. - Сколько дозволено "отцами"... и чуть больше того - для поддержания огня опасности, без которой скучно и холодно жить. Ты готов?