Страница 5 из 19
Одна беда: не знал Иван, что под нежным и покорным ликом его Галочки диво предивное скрывается. Опостылела дурачку своя курочка, захотелось паву заморскую очаровать… Но на то Иван и прозвище получил, что ума был недалёкого. Спалила его Жар-Птица, во всех смыслах спалила. Лишь удивиться успел добрый молодец, золотую летунью узревши…
Живёт Галина тихо, растит своих цыпляток, ждёт своего часа, когда можно будет снова засиять. Грезит после бессонных ночей о золотых своих перьях, пробует голос за мытьём посуды да навещает изредка Иванушку-дурачка. Всё-таки жалко его, не чужой человек. Был…
Собачья погода
Небесный душ пробрал бабку до костяной ноги, которая тут же нещадно заныла. Вот тебе и польза скандинавской ходьбы! «Я бы посмотрела на Хель с этими проклятущими палками!» – пробормотала вполголоса бабка, ускоряя шаг. Шлёп-шлёп, шлёп-шлёп-шлёп, шлёп-шлёп-шлёп-шлёп…
У самого выхода из парка спортивную старушку настиг звук скрипящей двери. Когда-то её избушка вот так оповещала хозяйку о незваном госте. Бабка обернулась – никого. «Уже мерещится!» – констатировала она. Но звук повторился. На этот раз физкультурница посмотрела себе под ноги: а ну как палки скрипят? И тут же обнаружила источник ностальгического звука – за ней шла мелкая мокрая псина и скулила.
– It is raining cats and dogs, – выдала вслух бабка, вспомнив недавно начатые и благополучно заброшенные курсы английского, и тут же перевела: – Собачья погода то есть. Тя с какого облака сюда зашвырнуло?
Собака молчала, но хвост её стал похож на взбесившийся маятник. А глаза…
– Пойди к кому другому, а?
Но никого больше в парке, увы, не было. Собачий взгляд не отпускал. И скулит опять – тоненько, жалобно…
– Не моя ты специализация! Я по кошкам только. Понимаешь меня?
Собачьим бабка не владела, кошачий это существо тоже вряд ли поймёт.
–– Ищи кого другого! – нарочито грозно сказала бабка, отворачиваясь от мокрой просительницы, и в ускоренном темпе пошлёпала домой.
Это всё палки, чтоб их! Если бы не они, перенеслась бы она в один счёт к уютной своей печке. А с ними почему-то не получалось. Вот и пришлось пешкарить. Бабка не оглядывалась, чтобы собака не подумала, что она её с собой зовёт.
– Псины мне только не хватало! – бормотала она, пытаясь побороть неприятное чувство. Но что-то так и зудело слева в груди. Добравшись до подъезда, бабка обнаружила сюрприз: в дверь вперёд неё рванула та самая собака. Забежала и глядит: заходи, мол.
– Я ж те говорю: не моя ты специализация! Да и не примет тя мой! Може, и выгонит даже. И меня вместях с тобой!
Преданное, влюблённое выражение не сходило с собачьей морды. И хвост-маятник туда же…
– Ладно, иди, – плюнула бабка и добавила, насупив брови: – Только чур пеняй сам на себя!
Поднявшись с охами по лестнице и отомкнув все запоры (и обычные, и заговорённые), она вошла в своё жилище.
– Особого величания ждёшь? Заходи! – прикрикнула бабка на собаку, и та, жавшаяся на пороге, шустро забежала следом.
Вот и печка, к которой бабка кинулась прогревать промёрзшие косточки. Особенно ногу… Собака пусть обождёт, попривыкнет слегка. И знакомство новое заведёт. Словно в ответ на бабкины мысли в прихожей раздалось оглушительное шипение – как будто жбан квасу на раскалённую каменку в бане плеснули.
– Что, гостя нашего приветствуешь? – как ни в чём не бывало отозвалась бабка, обосновываясь на печи. – Потчуй его теперь. Мыши в сметане ещё остались у тебя, поди?
– Ты чего это, старая, совсем со своими палками ополоумела? – промяукал котяра, тёмно-серая шерсть которого так и стояла дыбом.
– Баба Яга меняет профессию, – выдала старушка.
– Чегоооо?!
– Да что ты воешь? Пошутила я. Не меняю – расширяю профиль. Одних кошек спасать мелковато по новым-то временам.
– Но он здесь не останется?
– А, так это кобель? Нет, почто он нам? Пристрою завтра… Ну или послезавтра.
Ягу на тёплой печке сморило. Сквозь сон она слышала, как кот заставляет пса есть мышей, а тот, видать, отказывается… «Да чтоб тебя, жри корм! От сердца отрываю!» – услышала бабка и улыбнулась, поворачиваясь на другой бок. Костяная нога почти совсем ныть перестала.
На следующий день Яга принялась пристраивать брошенных собак. Алгоритм-то уже отработан: соцсети да личное общение с горожанами. В ход пошли любимые образы – от школьницы до благообразной старушки. И про кошек не забыла. Бабка и не заметила, как день пролетел. Кажется, она шла на рекорд: десяток хвостатых за сутки! И это всё – лично! Только один непристроенным остался – вчерашний.
Оказавшись снова в своём жилище, Яга замерла на пороге. Уж больно нечаянно подслушанный диалог бы прекрасен.
– Ты ешь, ешь. Это я их натрескался уже за столько-то веков, а на самом деле она неплохо готовит. Мыши в сметане – деликатес.
– Чав-чав-чав!
– Правда вкусно, что ли?
– Р-р-р-р-р-р!
– Да ладно-ладно, я не претендую. Ты это, неплохой пацан. Придёт, скажу, чтобы не отдавала тебя. Вдвоём это… веселее, вот.
Так в многовековой истории Яги-кошатницы открылась новая страница. Оказывается, полезная всё-таки скандинавская-то ходьба. Да и от собачьей погоды бывает прок…
Возвращение легенды
Накладывая золотистые тени, Лина заметила, что рука у неё дрожит. А косметику, как выяснилось, давно пора отправить на свалку. Тени частично осыпались, частично залегли в складках век, тушь засохла (пришлось даже на неё поплевать, как когда-то мама на «Ленинградскую»), а любимая красная помада оказалась внезапно непоправимо исковерканной. Видимо, кто-то из детишек успел добраться до неё первым и до отказа вывернул, не снимая колпачка… Ну ничего, помаду можно добыть ватной палочкой. В целом, кто будет её макияж рассматривать? Ночью-то? Главное – Лина выберется наконец из своего гнёздышка, ставшего с лёгкой руки её бывшего мужа курятником. Всё остальное явно мелочи.
Звонок в дверь. А вот и няня! Совсем незнакомому человеку Лина деток не доверила бы, но это же её соседка ещё по старому, двухэтажному, дому. Случайно встретились, слово за слово… И вот уже забывшая вкус и запах свободы Лина, чмокнув клюющих носом сына и дочь, выбирается на улицу. Официальный повод, озвученный няне, – встреча с подругами. Но на самом деле она не дружит и не дружила никогда и ни с кем. На просторы ночного города Лину тянула жажда сильных ощущений.
Что и говорить, Заречку10 было не узнать. Это раньше здесь приходилось пробираться чуть ли не наощупь, рискуя провалиться в люк или нарваться на весёлую (а то и, наоборот, мрачную) компанию. Теперь всюду были фонари. Да и публика стала куда чище. В этом была немалая заслуга самой Лины. Сколько асоциальных граждан она обезвредила! При этой мысли Лина почувствовала приятное покалывание в руках. Что ей сейчас действительно нужно – так это какой-нибудь одурманенный любитель «мадемуазелей». Она не торопилась и с предвкушением сворачивала в самые сомнительные переулки. Кажется, где-то тут была «капельница»… Надо же, закрыли! Но не успела Лина расстроиться, как вспомнила про баню. Вот уж куда не могла зарасти народная тропа!
И точно: в баре, расположенном сбоку от помывочного центра района, горел свет. Оттуда доносилась вечная классика 90-х и отзвуки мужских разговоров. Лина заглянула в это заведение, заказала какой-то пенный напиток, пригубив его только для вида, и достаточно быстро вышла, не забывая волнующе качать бёдрами. Её надежды оправдались: один из завсегдатаев последовал за ней. Оставалось только свернуть в тёмный переулочек…
– Мадам! – окликнул Лину на удивление трезвый голос.
Она, конечно, обернулась. Покалывание в руках превратилось из приятного в почти нестерпимое… Вот только мужчина и не думал нападать.
– Не губите! – при этих словах Лина замерла и попыталась вглядеться в лицо незнакомца. – Мы с Вами, мадемуазель… то есть, прошу прощения, мадам, уже встречались. Благодаря Вашей… скажем, процедуре я завязал с зелёным змием, и, хотя ноги по-прежнему несут меня в злачные места, я не могу проглотить ни капли алкоголя. И не я один!
10
Заречка – центр Ленинского района Нижнего Новгорода.