Страница 88 из 94
Многие знатные бароны пришли вознести свои молитвы у гробницы Иисуса Христа, но короля Ричарда среди них не было.
Султан понимал, что король не может позволить себе идти безоружным, да еще под охраной чужих воинов, в город, который он хотел взять силой, но так и не смог.
И все же я увидел в его глазах огорчение и даже обиду, когда он, стоя на балконе своего дворца, убедился воочию, что английского короля нет во главе процессии христианских паломников.
Вскоре во дворец пришел аль-Адиль и сказал, что епископы провели церковную службу в часовне, у гробницы пророка Исы, и что никаких неприятностей на улицах не случилось.
- Неверные совершили в Аль-Кудсе бесчисленные злодеяния, - не сдерживая злобы, проговорил старший сын султана аль-Афдаль. - А теперь как ни в чем не бывало снова разгуливают здесь под твоей защитой, отец. На твоем месте я бы распял их всех там же, где был распят их пророк.
Тогда султан Юсуф с грустью посмотрел на своего старшего сына и наследника и сказал:
- Теперь, когда наступил мир, позволь пророку Исе самому воздать за эти злодеяния...
Потом он отвернулся от сына и, немного помолчав, добавил:
- Может, и прав был прекрасный Юсуф, когда отказался стать царем Египта... хотя и мог им стать. Кто бы тогда вспомнил его добром?
* * *
И вдруг сзади, словно из глубокой пещеры, донесся глас:
- Юсуф, ты опасаешься, что только кафиры и вспомнят тебя добром?
В великом изумлении султан Юсуф повернулся назад и замер, весь похолодев.
Перед ним в одеждах аль-Афдаля стоял не кто иной как сам Ангел Смерти Асраил.
- Не плачь о завтрашнем дне, который еще не родился, - сказал Асраил, глядя султану прямо в глаза. - Что тебе теперь до того, к т о помянет тебя добром, мусульманин или кафир, если оба они сотворены Богом, Всемогущим и Всемилостивым? Не плачь о несвершенном, Юсуф, ибо несвершенное ведомо только Ему, Всемилостивому и Милосердному.
- Это правда, - прошептал султан.
Ангел Асраил повернулся и стал удаляться в бескрайний простор, разверзшийся на месте каменных стен дворца.
И великий султан Египта и Сирии Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб двинулся следом за ним.
В те мгновения я уже не мог сдержать слез. Тугой комок подступил к моему горлу. Он душил меня, не давал вздохнуть. Судорога сотрясла мое тело. Я очнулся и открыл глаза - и увидел над собой суровое лицо английского рыцаря Джона Фитц-Рауфа. Взгляд его напоминал взгляд Ангела Смерти.
Оказалось, не тугой комок рыданий застрял в моем горло, а это острие его меча уперлось мне в кадык.
- У тебя хорошее чутье, - мрачно проговорил рыцарь Джон, - раз ты начал оплакивать свою смерть уже во сне. Не бойся, поверни голову и ответь, что ты видишь.
Там, куда указывал англичанин, стоял оруженосец короля Ричард и держал в руках части моего арбалета. Каждая была хорошо видна, и это означало, что утро наступило давно.
Я начинал смутно понимать, что произошло з д е с ь, в заброшенной овчарне, а не далеко за морями и горами, в Дамаске или Иерусалиме, в покоях великого султана.
Я опять умудрился заснуть от собственного рассказа и впервые в жизни не уловил не только шороха травы за сотню шагов до места ночлега, но даже - оглушительного треска сена и громыхания предметов у самого уха. Подозрительному Блонделю удалось залезть в мой мешок и раскрыть мою тайну раньше срока. Но теперь это уже не имело никакого значения. Мне стало безразлично, что случится со мной в следующий миг.
- Я вижу то же, что - и вы оба, - был мой ответ.
- Зачем это тебе? - грозно, как на Страшном Суде, вопросил рыцарь Джон.
- Это оружие было мне необходимо, чтобы убить короля Ричарда, - без колебаний признался я.
- Живо повернись! - потребовал рыцарь Джон.
Я стал переворачиваться, и мне стало казаться, что сама кожа у меня на затылке и шее вздыбливается, как шерсть. Но истинного страха не было. Я даже был рад уйти поскорее вслед за великим султаном и догнать его посреди бескрайнего простора. Но вместо боли, пронзающей тело подобно молнии, меня поразил удар грома, и я провалился во тьму.
В следующий миг тьма обожгла мне лицо, и ослепительная вспышка вернула меня к жизни. Я очнулся и осознал, что неведомая сила поднимает меня из воды.
Не кто иной как рыцарь Джон мокнул меня в озерцо и усадил спиной к дереву. Руки мои были крепко связаны сзади, а лодыжки - не менее основательно стянуты полосой ткани, оторванной от моего плаща и свернутой жгутом.
- Кто ты? - спросил меня рыцарь Джон.
Блондель стоял поблизости и поглядывал на меня с настороженным любопытством. У его ног лежали два моих кинжала.
Наступил час истины, и я ответил как есть:
- Я был воспитан среди ассасинов, у Старца Горы. Но я никого не убивал по приказу Синана, ибо таков был договор между ним и султаном. Я исполнял поручения султана Юсуфа... Но не было ни одного, связанного с убийством.
Рыцарь Джон покривился.
- Ты хочешь сказать, что не султан приказал тебе убить короля? - спросил он.
- Нет, - ответил я. - Если бы он хотел этого, то не послал бы вас. Вы все только мешали бы делу. Султану достаточно было бы послать одного меня. И зачем султану смерть короля, если по всему было видно, что он желал его возвращения в Палестину?
Тень растерянности промелькнула на лице рыцаря Джона. Он переглянулся с Блонделем, но тот ничего не мог сказать.
- Тогда кому нужна смерть короля Ричарда? - спросил Джон Фитц-Рауф.
И я ответил, глядя ему прямо в глаза:
- Смерть короля Ричарда нужна была м н е, ибо я хотел спасти от смерти великого султана.
- Вот как... - пробормотал англичанин и уставился на меня уже не с грозным, а глупым видом.
- Если бы нам не удалось освободить короля, - продолжил я свое признание, - а надежд на это было немного, то великий султан предложил бы за него императору куда больший выкуп, чем способна дать королевская семья Плантагенетов... А может статься, что и семье Ричарда теперь выгодно его пленение. Разве вы можете это отрицать, мессир?
На мой вопрос рыцарь Джон только тяжело вздохнул, и я стал просвещать его дальше:
- А если бы великий султан задумал помогать королю Ричарду теперь, когда казна опустошена войной и многим очень не нравится заключенный договор, то и в Сирии, и в Египте стали бы вылезать из-под камней такие ядовитые змеи, с которыми уже не удалось бы справиться... Мне это известно даже лучше, чем султану... Но султан Юсуф все равно бы стоял на своем... Я хотел спасти великого султана, ибо служил ему верой и правдой... и любил его, как родного отца.
- Вот как... - снова недоуменно откликнулся рыцарь Джон.
А меня охватил озноб, и к горлу снова подкатили рыдания. Я с трудом сдержал их. Ибо с рыданиями надо было еще повременить.
- Но теперь все мои слова и замыслы не имеют значения... как и ваша присяга, мессир, - с твердостью, на какую хватило сил, сказал я англичанину.
- Почему? - нахмурился Джон Фитц-Рауф.
Большой выдержки стоило мне дать англичанину ответ:
- Потому что великий султан Египта и Сирии Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб, да будет с ним вечно благословение Аллаха, скончался сегодня ночью... Сегодня, в двадцать седьмой день месяца сафара пятьсот восемьдесят девятого года хиджры*.
Лицо рыцаря Джона окаменело.
- Откуда тебе это известно?! - хрипло вопросил он.
- Я не сомневаюсь в кончине султана так же, как и в том, что сейчас с восточной стороны, над лесом, появятся два ворона, - сказал я ему, ибо эти вещие птицы уже давно летели перед моим внутренним взором.
Оба англичанина разом повернулись к востоку. Они вздрогнули, когда увидели черных вестников, и проводили их завороженными взглядами, пока вороны пересекали небосвод.
Этой передышки мне хватило, чтобы нащупать пальцами гибкое лезвие, скрытое в поясе, и разрезать путы, стягивавшие запястья и лодыжки. Я даже успел тихо подняться и отступить на несколько шагов.