Страница 40 из 40
И он изящно поклонился хозяйке усадьбы.
Несколько времени длилась немая сцена. Полина Аристарховна смотрела на Евгения, будто не веря ни своим ушам, ни своим глазам.
Но вот она обратила взор на меня, словно ища поддержки и ожидая, как я разоблачу Евгения, скажу, что он шутит, вновь морочит ей голову.
– Я вынужден подтвердить слова лейтенанта Нантийоля, – со вздохом сказал я. – Но прошу вас, Полина Аристарховна, учесть при вынесении окончательного приговора, что ложь его была вынужденной. Того действительно требовали обстоятельства, кои мы можем вам изложить… но сии обстоятельства настолько необычны, что в двух словах не расскажешь, а вам будет нелегко поверить каждому из сотни слов.
– О да, история поистине небывалая и запутанная донельзя, даже нелепая! – вновь таинственно улыбаясь, поддержал меня Евгений.
– И уверяю вас, Полина Аристарховна: многих французов успел повидать я на своем коротком веку, но не встречал столь благородного представителя сей нации, как лейтенант Нантийоль, – сказал я, ничуть не кривя душою.
Полина Аристарховна посмотрела на Евгения, потом – снова на меня. Так она смотрела на нас, будто впервые нас увидала…
И вдруг новый приступ боли душевной отразился в ее чертах. И она отступила от нас еще на шаг… Вот еще шаг – и исчезнет она в дымке, как и положено богине в рассветный час, покинет двух жалких дуэлянтов!
Слезы блеснули в ее глазах.
– Я вовсе не желаю знать, кто из вас кто на самом деле! – проговорила она, уж едва сдерживая рыдания. – Я знаю только одно: вы – два героя моей судьбы, спасшие мою честь… и вы… вы оба… вы – два негодяя, разбившие мое сердце! – Она тихо ахнула, закинула голову, вздохнула с трудом и сдержалась, и заговорила вновь со всею неумолимой силою Немезиды: – И я клянусь вам: я тотчас убью первого, кто поднимет свое оружие. – Она направила пистолет в просвет между нами. – Клянусь: убью! Рука моя не дрогнет! А потом я постригусь в монашки и буду оплакивать до конца дней свою жизнь. И сделаю я то назло тому из вас, кто останется в живых. Вам вполне ясны мои намерения, господа?
– О да! – воскликнули мы хором.
– Уж если вы, по упрямому своему благородству, не мыслите избегнуть соперничества, – продолжала она, – то уж не разменивайте его на гроши. Желаете Божьего суда – вот он, близ… Сама судьба предоставляет его вам. Бонапарт говорил о грядущей великой битве под Москвою. Сойдутся две ваши армии… Вот он, Божий суд. Идите в открытое поле, а не укрывайтесь постыдно в чащобе, коли уж вы все такие благородные и отчаянные. Идите и сражайтесь друг с другом под ясными небесами, на виду у всего мира. А там как Господь решит.
Полина Аристарховна перевела дух, зажмурила глаза и горестно покачала головою:
– Да ведь и поле грядущей брани неподалеку. И пешком можно к вечеру успеть, не то что верхом. Рукой подать до Бородино.
– Бородино… – откликнулись мы эхом.
И оба разом кинулись на колени перед нашей богиней. О, что мы ей наговорили катавасией, даже передать не могу! Не упомнил, как в беспамятстве был в те мгновения!
Так я и покрыл поцелуями ее руку, вооруженную пистолетом. Я прикасался к ней губами, отводя в сторонку смертоносный ствол. Рука Полины Аристарховны была не теплее оного. Евгению же досталась другая ее рука, безоружная.
– Оставайтесь здесь, – повелела Полина Аристарховна, кусая губы. – Коней вам приведут сюда. Я не желаю, чтобы вы возвращались в дом, пути не будет. Прощайте! Я буду за вас молиться! За обоих!
Мы поднялись, проговорили нестройные слова прощания. Она поглядела на Евгения, поглядела на меня, больно прикусила губу… тотчас отвернулась от нас и стала удаляться.
Мы стояли и молча смотрели ей вслед, пока она не скрылась среди дерев.
Я услыхал знакомый шуршащий звук металла. Евгений первым убрал свою саблю в ножны. Я убрал свой клинок. Мы повернулись друг к другу.
– Невероятно! – с необычной, как бы робкою усмешкой тихо проговорил Евгений. – Будто сон.
– Точно. То был чудесный сон, – кивнул я в ответ.
– Бородино? – произнес Евгений поистине магическое слово.
– Бородино, – подтвердил, принял я. – Там просторное поле, будет где развернуться…
Евгений задумчиво поиграл желваками, кивнул.
И вдруг что-то произошло с нами, чего поныне объяснить не могу. Будто Ангел-хранитель мой толкнул меня к врагу моему. Я шагнул. Евгений со взором, чем-то удивленным, словно исподволь шагнул навстречу… И вдруг мы коротко, порывисто обнялись.
– Ведь она уже молится за нас, спесивцев, – шепнул я ему в ухо.
– О! – ответил Евгений легкой, дружеской усмешкой, иного и быть не могло. – В сию минуту я готов в то поверить….
Заключение
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В день великой битвы Полина Аристарховна сугубо молилась за нас обоих пред Смоленской иконою Божьей Матери.
Так и молилась она, пока не стихли волны канонады, докатывавшей и до ее имения:
– Пресвятая Мати Дево, спаси и сохрани рабов Твоих, Александра и Евгения, избави их от кровей и даруй им примириться живыми еще в мире сем, а не на Страшном Судище Сына Твоего...
В пламени, дыму и грохоте Бородинского сражения непрестанно искал я глазами Евгения, чудился мне он в каждом наступавшем на меня французе… Но не суждено нам было сойтись, Господь развел нас и обоих оставил в живых, по горячим молитвам нашей чудесной заступницы. Не сомневаюсь, что она вымолила нас, обоих негодяев, и Евгений жив и здоров по сию пору, даже если побывал потом в битве при Ватерлоо. В том, что он не оставил своего императора, я тоже ни на миг не сомневаюсь.
Спустя неделю, увы, скончался от горячки, развившейся кругом раны, и беззаветный «лыцарь» Пашка-кузнец. Последние его слова были: «Слава Богу… зато как постоял, как постоял!»
А летом следующего года удалось мне выполнить данное Полине Аристарховне обещание – дать ей урок рисования. И не один. Батюшка ее скончался осенью, успев благословить нас.
…И как желал бы я узнать, чему так загадочно улыбался Евгений, когда пришел со своей саблей на место нашей дуэли! Мог ли он нарочно наделать в доме шума, выдать себя?
Супруга моя уверяет, что действительно услышала шум и заметила Евгения торопившимся из дома. По ее словам, он явно избегал встречи с кем-либо, и по его повадке можно было судить, что прощаться с хозяевами он не намерен. Полина Аристарховна почуяла неладное и тайно устремилась за ним… а пистолет, клянется, прихватила с собой на всякий случай – в лесу подле имения уже и чужие, и свои казались ей опасны.
Мечтаю я вновь посетить Париж, пройтись по местам моей «живописной юности» и попытаться разыскать Нантийоля…. и уж тогда непременно добиться от него признания. Нам есть что поведать друг другу. А может, напротив, столкнемся мы и непременно обнимемся на родной для обоих Мойке… Однако то будет совершенно иная, новая история, как любят обещать заядлые сочинители, приравнять к коим я себя отнюдь не могу.
КОНЕЦ