Страница 19 из 57
Потом он отыскал икону Николая-чудотворца и постоял перед ней.
Наконец, еще подумав, он встал перед Распятием.
"Господи! - собравшись, обратился он к Богу. - Господи! Прошу Тебя, помилуй меня грешного... или прости, или накажи, только - поскорей... Если что не так, устрой, чтобы само собой ничего не получилось... Господи, прошу Тебя: или прости, или вразуми... сделай так, как должно быть по-Твоему... Тут как ни придумывай, правильно все равно не получается... Прости меня, Господи!"
Аспирант Дроздов потом встал на колени и крепко ткнулся лбом в бугристое основание Креста, которое должно было изображать голгофскую скалу...
Покинув храм и опять вдохнув холодный и сырой воздух, Ганнибал Дроздов раздал мелкие купюры, не взирая на лица, сирым и по-разному немощным, строившимся у паперти, - бабушкам и бомжам.
- Помяните Николу... Николая, - просил он.
- Дай Бог тебе здоровья... Николу... Упокой, Господи, раба Твоего Николая, - отвечали ему и крестились у него на глазах и за спиной.
"Ну, хорошо, - думал и убеждал себя аспирант, с новой дрожью во всем теле и новым жаром возвращаясь к метро. - Ну, что еще я могу... Так правильно... а за остальное отвечу по статье".
...Свое единственно-настоящее удостоверение аспирант Дроздов раскрыл перед глазами пожилой вахтерши, когда вокруг уже стало темно, а над проходной института ярко светились электрические знаки: 18:12. Было похоже на год войны с Наполеоном.
- Поздновато, - подтверждала вахтерша показания огненно-зеленого хронометра.
- Работа, - отвечал ей аспирант.
- ...Зря приехал, - сказал ему в лаборатории случайно задержавшийся коллега. - Американец был сегодня утром. Теперь обещал появиться только во вторник. Отсчитал деньги за все протоколы, какие у нас были. Завтра можешь получить свой "кусок" у шефа... Так что сегодня ударный труд уже ни к чему.
- Что, все протоколы отдали? - не выдавая смятения, спросил Ганнибал Дроздов.
- Там осталось... по двум последним партиям. Они твои... Шеф так сказал. Мы тут решили: сам доделаешь - сам все и отдашь...
Аспирант сдержал вздох облегчения.
- Ладно, раз уж приехал... - выражая досаду, махнул он рукой и от всей души пожелал коллеге счастливо добраться до дома.
В одиночестве аспиранта Дроздова снова немного залихорадило. Он взял в руку листок бумаги и понаблюдал, как трепещут его края. Потом он сосредоточенно посмотрел на запертый сейф и, поборовшись с искушением, решил взять себя в руки собственными силами.
"Нет, так нельзя", - сказал он себе и, набрав в грудь воздуха, выдохнул с несильным, но свирепым рычанием.
Через час главное преступление было совершено в целом: номер больницы, откуда поступила одна из последних партий образцов, был изменен. Вслед за этим номером, перескакивая из одного протокола в другой, изменились и многие другие цифры.
Аспирант страшно вздрогнул, когда в дверь постучали.
- Ты еще долго?.. - несурово полюбопытствовал охранник.
Аспирант же сурово посмотрел на свои часы. Стрелки докладывали: 19:37.
"Плохой год", - подумал аспирант и ответил:
- Двадцать минут.
- Двадцать минут - это как раз двадцать грамм, - перевел время в свою систему значений охранник.
Аспирант был очень доволен, когда заметил, что в его руках спиртовой сосуд не стучит горлышком по краю мензурки. Он даже не стал скупиться.
- Ну, ты, я гляжу, на час накапал, - остался доволен и охранник. - Трудяга, однако...
Чтобы внести последние изменения в компьютерную базу данных потребовалось как раз двадцать минут.
Аспирант снова посмотрел на часы. Было 19:57, и Ганнибал подумал с еще одной маленькой радостью, что в этот год был запущен первый советский спутник.
К 20:10-му, году каких-то неизвестных и непредсказуемых событий, он переправил и часть условных обозначений на боксах с пробирками.
Оставалось дело последнее, возможно, самое опасное: внести в базу данных кое-какую правду или часть правды, но такую часть, которая опасности не уменьшила бы.
Аспирант Дроздов и торопил себя, и старался не торопиться, когда размышлял над тем, как немного замаскировать, но при том оставить на виду эту свою необыкновенную приманку.
Наконец он вздохнул и решился - и внес в протоколы все результаты исследований того самого образца необыкновенной крови, что привезла из Африки агент ЦРУ Аннабель Терранова. Он эти результаты только немного притушил: подал в цифрах, как ему представлялось, немного послабее - количественно, но - не качественно.
"Все!" - сказал себе аспирант Дроздов и постановил больше не ужасаться. Никогда.
Часы показывали 20:51. До этого года аспирант почти не надеялся дожить, а потому совсем успокоился.
Мама, конечно же, волновалась больше всех, и, сообщив ей о своем твердом намерении бросать дела и возвращаться домой, аспирант так же твердо решил подхватить такси или частника, вписав новые траты в счет, приготовленный для ЦРУ.
На автобусной остановке совесть нашла в себе силы помучить его и по этому поводу, но такую незначительную пытку аспирант снес с уже присущей ему стойкостью.
В этот день ему даже не захотелось позвонить Аннабель, а на следующее утро он как бы совсем забыл о том, что в конце концов это будет необходимо сделать... Замысел не увлек, но затянул его своим жутким, из всякой нормальной жизни выворачивающимся процессом, и он вправду порой стал забывать, с чего все началось.
Утром он одевался такими решительными и скупыми движениями и так сжимал губы, что мама долго смотрела на своего изменившегося сына, и Ганнибал чувствовал, что она хочет сказать ему: "Как ты изменился!"
- Много работы? - спросила мама.
- Работы - да... - ответил Ганнибал, щелкая застежками куртки, глядя то на свои ботинки, то на угол стены в прихожей.
Он попрощался: с мамой - как надо, с отцом - как всегда деловито, и, вздохнув, через два часа уже показывал дежурному морга удостоверение не простого аспиранта, но довольно опасного человека.
Дежурный был не тот - не тот, что в прошлый раз, но такой же прозорливый и спокойный.
- Показывали мне такие корочки... - колдовски улыбаясь, сказал он. - Быстро у вас там все меняется.
- Разные отделы, - тем же тоном ответил аспирант, умело выждав, пока мертвящий холод, внезапно подступивший к самому сердцу, будет обезврежен теплом жизни.
И с улыбкой добавил:
- Сами путаемся.
Последние слова были поняты дежурным очень глубоко.
- И что тут у вас интересного? - спросил он, будто сам оказался в этом подземелье любопытным гостем.
Ганнибал Дроздов объяснил задачу: необходимо было удержать один труп на месте в течение двух или трех недель, причем с понедельника вести за ним неусыпное наблюдение.
- Он прикинулся, что ли? - спросил дежурный, явно догадавшись о чем-то другом. - Может удрать?
- Хуже, - сообщил аспирант, и решив, что будет полезна самая невероятная ложь, сказал, что в теле скрыта капсула с микропленкой и потому его должно выкрасть ЦРУ.
- Еще бывают бриллианты в желудке, - проявил осведомленность дежурный морга. - Героин в прямой кишке. А в вены закачивают красную ртуть.
- Бывает, - согласился аспирант, он же агент "Ф.С.Б.".
- Будем считать, что мне неважно, кто вы и откуда, - предварил свое решение дежурный. - Но я не хочу иметь дело ни с кем - ни с контрразведкой, ни с ЦРУ, ни с Моссадом. Попросите кого-нибудь другого. Тут не только я работаю.
Ганнибал подумал, стоит ли угрожать.
- Я вижу, вы - понятливый человек, - в меру огорченно проговорил он и подумал, что фраза получилась у него в самых добрых традициях КГБ, насколько он мог судить об этих вещах. - С другим будет труднее. Хотите, я скажу правду? Все, как есть?
Дежурный отвел взгляд и пожал плечами.
- Вы что-нибудь слышали про охотников за внутренними органами? - Аспирант сделал вид, что он простой агент ФСБ, а вовсе не специалист в медицинских вопросах.