Ёнька

– А нету! – дерзко ответила та и развела руками.

– Отдай обратно! – потребовал мальчик.

– Ёнька, да что ж это такое-то? – растерялся я. – Где тебя так?

– Ну не ной уже, а! – фыркнула обманщица. – Тоже мне ценность! Надо – нагнись и насобирай.

И в самом деле, земля вокруг была усеяна ракушками и расползающимися слизняками. Ёнька нагнулся было, пытаясь отыскать свои, но передумал. Зло засопел и двинулся вперёд.

– Я без денег пройду, – набычился он.

Пройти у него не вышло. Прямо на наших глазах старушка исчезла. На её месте возникла собачонка со злобным человечком на спине. Ростом человечек был невелик, но головаст, лохмат и одноглаз. Посмотрев на нас, он зло ощерился и сдавил когтистой лапой голову бедного зверька. Собачонка зашлась истошным лаем. Эта парочка была совсем маленькой и для Ёньки угрозы не представляла, меня же обидеть могла. Понимая, что сила на нашей стороне, я спрятался за Ёньку.

– Какая страшная! – пожаловался мой друг и попятился назад, рискуя меня раздавить.

– Ёнька, она же маленькая, – пыхтел я, толкая его вперёд. – И Страх, который на ней, тоже пока ещё невелик. Ты же хотел драться? Ну? Самое время!

– Она огромная! – взвыл мальчик. – И этот! Одноглазый!

Я выглянул из-за ноги и увидел, что злобная парочка и вправду значительно подросла.

– Ну что я им всем сделал? – захныкал Ёнька.

– Ну нет, так мы кого надо не спасём, – произнёс я ровным и тихим голосом.

Я вышел из-за ноги моего друга и встал прямо перед носом разъярённой собаки. Затем развернулся к ней спиной и сел на дорожку. Собачка зарычала, но не очень уверенно. Притихла.

– Пытался я по-твоему, Ёнька, да что-то никак. Давай-ка присядем. Думать будем.

– Не хочу.

– Садись-садись, – позвал я и очистил место от слизняков.

Мальчик отошёл, с подозрением глядя то на меня, то на собаку.

– Да садись ты! – потребовал я. – У меня шея уже болит голову задирать.

Ёнька сел, но смотрел не на меня, а на страшную парочку.

– Слушай, отрок, – улыбнулся я, – фантазии твои забавные в некотором смысле, но я к ним без восторгов, уж больно на игру компьютерную похожи… Сейчас будем ключ искать, потом с монстрами сражаться? Так? Да и ты в них какой-то… – я попытался подобрать слова, но не подобрал. – И страхи плодятся с такой скоростью, что никакого веселья не хватит. Ты почему о себе так плохо думаешь? Ты же хороший! Разве ты жадный? Разве злой или трусливый?

– Да, я злой, – отозвался Ёнька.

– Так это только в твоём мире! Я бы хотел, чтобы ты внимательнее со своими мыслями. Они же у тебя кислые и червивые!

– Как думаю, так и думаю! Кому какое дело?

– Да всем! – воскликнул я. – Хочешь посмотреть, какой ты на самом деле? Пойдём в мой мир. Вы с собой подружитесь. Там ты отличный мальчишка. Мой друг.

– Я не твой друг.

– Если и дальше будешь плохо думать, то так и будет, – согласился я. – Только хватит уже ссориться и со мной, и с собой. Иначе у нас не останется ни малейшего шанса быть хорошими. Можем и наброситься друг на друга.

Сказав это, я поймал себя на мысли, что почти готов к безобидным подлостям. Ёнькины страхи начали давать результат. Даже подумалось: «Доброго Ёньку я бы ни за что не надурил. А такого здоровенного и бестолкового балбеса – хочется».

Мои отвратительные мысли перебил крик чаек. Жутковатые птицы пролетели вниз, едва не задев нас. Пронзили каменистый берег и исчезли.

– Ты можешь на меня наброситься? – переспросил Ёнька.

– Ой, ну хватит! Ты сам это лучше меня делаешь, – ответил я и поругал себя за сказанное. – Лучше скажи, ты море-то зачем на бок поставил? Остальное – куда ни шло, но это…

Ёнька пожал плечами, поскрёб голову.

– Вот так навыдумываешь себе, а потом и вот оно, – вздохнул я. – Знавал я как-то одного соловья-разбойника. Пират как пират, но так любил себя жалеть, аж до слёз. И остальные его жалели, чтобы порадовать. И ты знаешь, как-то у него стали находиться причины для жалости. Невезучим прозвали. Чего только с ним не случалось!

– А что потом?

– Потом не знаю.

– Зачем тогда рассказывал?

– Просто так. Хочу, чтобы ты с собой помирился.

– Это всё из-за тебя, – пробормотал Ёнька. – Я бы уже давно всех тут… – он сжал кулак и показал мне.

– Понятно, что из-за меня, – вздохнул я. – Пойдём-ка обратно на берег. Пока и вправду я чудить не начал. Заодно и подумаем, что нам дальше делать.

– А как же… – начал было Ёнька.

– Нельзя тебя такого к ведьме, – предугадал я ход его мыслей. – Настолько ты готовенький, даже подогревать не надо.

Я встал и направился к морю. Повернулся, позвал собачонку:

– Малявка, иди ко мне!

Она словно ждала, когда её позовут. Стряхнула одноглазого и завиляла хвостом. Не оглядываясь на чудище, мы втроём вернулись к морю. Путешествие заняло не больше минуты.

– Буду я теперь с конём, – рассуждал я, стоя на берегу. Поглаживал собаку, которая не уступала мне в росте. – Псина ты здоровенная, выдержишь, а звать я тебя всё равно буду Малявка. За кормёжку твою отвечать будет Ёнька – ему полезно.

– А не укусит? – спросил мальчик, робко поглаживая нашего нового друга. – Может, ей конфету дать, чтобы приручить?

– Такой ты мне нравишься, – похвалил я друга. – Но конфеты здесь ни к чему. Собак на сладостях приручают те, у кого голос фальшивый. Хорошая псина чистый звук любит. На то ей и уши дадены вон какие! Давай-ка промой свой голос – и займёмся.

– Чем?

– Приручением.

Ну а дальше всё было в рамках обыкновенной небылицы. Сначала Ёнька засовывал голову в море и полоскал горло. Потом вместе с рыбами мы разучивали песню, так как друг мой не знал ни одной, а рыбы в прошлом сезоне на этом собаку съели. Когда с горлом и с мелодией разобрались, Ёнька отмытым голосом спел что-то ужасное. Смеялись, глядя, как киты высовывают головы из стены океана.

В целом было забавно, так как я менял мир и показывал его в нужном свете. Учитывая, что океан по-прежнему стоял на боку, это было непросто, но главное у меня получилось – мальчик вернул краскам полную радугу. Все были довольны. Кроме Ёнькиной сестрёнки, которая по-прежнему оставалась у ведьмы.

– Бамалей, нам нужно Светочку найти, – беспокоился мой рослый друг.

– Давай сначала тебя найдём, – отвечал я. – Сегодня больше ни с кем ничего плохого не случится.

– Ты уверен? – сомневался Ёнька.

– Уверен. Именно поэтому и не случится, – успокаивал я.

Полуденный закат

Устроившись между океаном и чайками, мы сидели и разговаривали.

– Ёнька, а кого ты любишь больше? Маму или сестрёнку? – решился я на опасный вопрос, увидев, что друг мой успокоился. – Можешь не отвечать.

– Маму, – сказал Ёнька. Подумал и добавил: – И Светку.

– Ты молодец, – похвалил я друга. – Не все так любят сестрёнок, пока они маленькие. Девчонки – болтушки. Даже я не успеваю вслушивать в себя все их мысли.

– А я успеваю, – ответил мальчик и почесал голову. Сейчас процесс выглядел жутковато – рука была такого размера, что могла запросто повредить и голову, и самого Ёньку.

– Раз ты так любишь сестрёнку, может, просто попросить у неё прощения? – предположил я. – И домой шлёпать… А так придётся с ведьмой сражаться.

– Прощения? И всё? – удивился мальчик.

– Да. Если Светланка простит. Обида таких не держит.

– Так не бывает.

– Ещё как бывает! – убедительно сказал я. – Хорошее прощение дорогого стоит. А без него иди не знаю куда, сражайся непонятно зачем… – Я вздохнул.

– Я не люблю прощения просить, – признался Ёнька.

– Никто не любит, – согласился я, – крайне неприятное занятие. Но тут у нас случай особый: не любишь просить прощения ты, а съедят сестрёнку.