Хребет Индиго

— Ты же не думаешь, что я имею к этому какое-то отношение? Я даже не знал этих девушек.

— Расскажите мне подробнее о том, как вы нашли сумочку.

Он наклонил голову, уставившись на предмет, о котором шла речь.

— Я подумал, что сумочка тебе нужна, потому что ее украли или что-то в этом роде. То же самое с бумажником. Подумал, что ты скажешь мне, когда мы приедем сюда. Теперь я понял. Ты думаешь, что я как-то связан с теми девушками, не так ли?

Вместо ответа я наклонилась вперед, опершись локтями о край стола.

— Когда вы нашли сумочку?

— Я не убийца. — Он скрипнул зубами, не отвечая на мой вопрос. — Я теряю рассудок. Я теряю себя. Для мужчины это унизительное осознание. Знать, что я ни черта не могу сделать, чтобы остановить это. Я столкнулся с собственной смертностью, мисс Ковингтон. А не с убийством невинных девочек. — Цвет его щек стал розовым. Плечи напряглись.

— Давай лучше поговорим о сумочке.

— Чья она была?

— Хармони Хардт.

Он опустил взгляд.

— Это была та женщина, которую нашел Харрисон? Или Гриффин?

— Гриффин, — ответила я. — Когда вы нашли эту сумочку?

— Какой сегодня день?

— Среда.

— В воскресенье.

Это был день пожара.

— Вы уверены? В прошлое воскресенье?

— Да. Я ходил в поход рано утром. Вернулся домой. Положил книги на полку, чтобы разобраться с ними позже. Вышел на улицу, чтобы поработать во дворе, и тут… тут появилась ты.

Значит, у него был эпизод.

— Бумажник был внутри, когда вы его нашли?

— Нет.

— Где вы нашли бумажник?

— Там же, где и в воскресенье. Оба были вместе.

Хармони Хардт умерла за несколько лет до Лили Грин. Эти вещи не должны были быть вместе.

Если только Лили Грин не хранила кошелек, как у Хармони Хардт. Сначала я предположила, что монограмма «Х» обозначала Хармони, но, возможно, это был логотип дизайнера. Когда я взялась за опознание сумочки, я начала с матери Хармони. Когда она узнала ее, я не стала уточнять о ней у Мелины Грин.

Я сделаю остановку после того, как отвезу Бриггса домой. И проведу дополнительные исследования о происхождении этой сумочки.

— Вы сначала нашли сумочку или кошелек? — спросила я.

— Кошелек. Он лежал прямо посреди моей обычной тропы. Я чуть не наступил на него.

— А где была сумочка?

— В кустах метрах в тридцати от меня.

— На тропе?

Он кивнул.

— Да.

В голове у меня все крутилось, возможности и сценарии мелькали, как в стробоскопе. Не было никакой причины, по которой он должен был найти оба предмета так близко друг к другу.

Бриггс мог лгать, хотя его признание только усиливало подозрения. Более правдоподобной была бы ложь о том, что сумочку он нашел много лет назад, а бумажник — совсем недавно, причем в совершенно разных местам.

Если предположить, что это правда, то почему они были вместе?

Может ли это быть частью схемы самоубийств? Может быть, кто-то из детей начал это как символ, чтобы оставить что-то после себя. Но в этом не было никакого смысла. Сумочка была в слишком хорошем состоянии, если она действительно принадлежала Хармони.

И после Лили мы все обошли окрестности в поисках улик. Я потратила несколько часов на поиски ее туфель. Причина, по которой я их не нашла, скорее всего в том, что Бриггс опередил меня. Но ни сумочки, ни кошелька я тоже не нашла.

Кто еще был на этом хребте?

— Ваша тропа хорошо известна? — спросила я.

— Не очень.

— Вы нашли сапоги в том же районе?

— Нет. Они были ближе к моей хижине, в поле. Я бы, наверное, не заметил их, если бы не скопление полевых цветов, и я остановился, чтобы сорвать пучок.

Мне нужно было обследовать оба места. Может быть, там было что-то еще оставлено. Может быть, там было что-то еще.

— Тропа, где вы нашли это. — Я указала жестом на кошелек и бумажник. — Это та тропа, которая ведет к обрыву? Та, что у дороги?

— Нет, они разные. По моей тропе можно добраться до обрыва, но это долгий путь. В двухстах ярдах от обрыва есть тропинка, ведущая к той, о которой ты говоришь. Я редко ей пользуюсь, потому что иду выше.

Пути крутились в моей голове, как лапша спагетти, пока я пыталась представить себе, о чем он говорит.

— Есть ли карта, на которой все это показано?

— Нет, но я могу набросать свою.

Я открыла ящик стола и достала блокнот и карандаш, затем протянула их Бриггсу.

Пока он рисовал карту, я изучала его лицо.

Был ли он виновен? Сделал ли он это?

Я задавала эти вопросы раньше, на разных допросах.

Однажды я допрашивала мужчину, которого обвинили в изнасиловании женщины в переулке за баром в центре города Бозмен. Он был так сговорчив. Казалось бы, такой невиинный. Он был так расстроен случившимся, потому что жертва была его знакомой по колледжу. И все же он сделал это. Он смотрел мне в лицо и клялся, что не имеет к этому никакого отношения.

Мне было свойственно верить, что в большинстве людей есть что-то хорошее, но этому сукиному сыну я не верила ни на секунду. ДНК подтвердила мои инстинкты.

Это его рук дело?

В случае с тем ублюдком — да.

С Бриггсом? Нет. Может быть. Я не знаю.

Если бы не было сомнений в его умственных способностях, было бы гораздо легче принять решение. Но что, если бы он совершил что-то ужасное и даже не мог вспомнить, как это сделал? Что, если бы он отправился в поход и столкнулся с девушкой, которая шла не по той дороге? Что, если бы он стал с ней жестоким?

Что, если он был жесток со своей женой, и Фрэнк был прав, что он оттолкнул ее? Или что, если Гриффин был прав насчет Фрэнка, и все это просто сплетни, которые распускают враги в маленьком городке?

Истина, вероятно, находилась где-то посередине и была спрятана для меня.

Бриггс закончил свой набросок и протянул мне блокнот. Карта была простой и лаконичной. Он обвел район, где нашел сумочку и бумажник. Он отметил место, где нашел ботинки. Судя по тому, как он нарисовал карту, у девушек не было причин идти по его следу. Если бы они припарковались на дороге и пошли по той же тропе, по которой пошла я, чтобы осмотреть местность, они не должны были даже близко подойти к тому месту, где Бриггс нашел сумочку и бумажник.

Если только он не лгал.

Бумажник якобы был у него несколько дней. Он слышал о смерти Лили Грин. Почему он сразу не принес его?

— Вы заглядывали в бумажник? — спросила я.

— Нет, я… Я собирался. Потом я вроде как забыл об этом. — Он потер затылок. — После пожара.

— Сумочка в хорошем состоянии. — Я указала на неё. — Не похоже, что она долго пролежала на улице.

— Скорее всего, нет. Такая кожа испортилась бы под весенним ливнем.

Либо она была у него дольше, чем он утверждал. Либо кто-то положил эту сумочку на гору вместе с кошельком. Да, и то, и другое могло принадлежать Лили. Но даже в этом случае она умерла в начале прошлого месяца. После ее смерти прошли дожди. Сумочка и кошелек должны были быть в худшем состоянии, если они находились на улице с июня.

Был шанс, что их укрыли от непогоды, может быть, в тени под деревом. Предположим, что кошелек принадлежал Лили. Предположим, что она пошла не по той тропе. Предположим, что она выбросила сумочку и кошелек в сторону, прежде чем отправиться к обрыву.

Слишком много предположений.

— Вы не видели никого, кто бы в последнее время гулял в этом районе?

Бриггс покачал головой.

— Это частная собственность. Единственный человек, который регулярно туда ходит, это я.

— Вы уверены?

Он посмотрел мне в глаза, и в его взгляде появилось понимание.

Если бы были доказательства чего-то зловещего, он был бы моим главным подозреваемым. У него были средства. Возможность. Не хватало только одного надежного элемента — ключевого элемента — мотива.

Нарушение границы было слабым, но возможным вариантом. Может, он увидел кого-то на своем ранчо и впал в ярость.