Полюби меня такой

Опускаю глаза, вру, не могу на него смотреть, иначе выдам всю свою боль. Медленно его хватка ослабевает, а я решительно убираю свои руки, которые горят от его поцелуев.

— Повторишь? Повторишь глядя мне в глаза?

С огромным трудом я поднимаю на него стеклянные глаза.

— Ты моя ошибка, Громов… Я жалею что так непростительно ошиблась. Жалею, слышишь?!

— Очень надеюсь, что ты больше так не ошибешься, Соболевская.

— Я тоже на это надеюсь

Он отстраняется, предоставляя мне свободное пространство.

— Чуть не забыла… С днем рождения, Громов… Прости что пришлось испортить твой день… Это тебе в качестве компенсации.

Из своей сумочки я достала красивую бархатную коробочку, извлекла из неё золотую цепочку и дрожащими руками повесила её на шею Герману. Ему она очень идёт. Он не шевелится, стоит с закрытыми веками и угнетенно качает головой в разные стороны.

— Убери!

Грозно чеканит.

— Оставь себе, на память о мимолетной шлюхе.

Прости меня… Прости за эти обидные слова. Очень люблю, поэтому отпускаю, ведь я же изначально понимала что такой исход наших отношений возможен. Да, я хочу чтобы хоть эта ничтожная частичка меня в качестве цепочки осталась при нём.

— Прощай Громов.

Отворила дверь и не обращая внимания на крики его невесты, рванула из его квартиры как можно скорее, я просто заливалась слезами, они бежали ручьями не переставая, на душе было так больно, что мне казалось ее просто разрывают на мелкие кусочки. Усевшись в машину, надавила по газам и поехала куда смотрели мои глаза. Ехала я наверное нарушая всевозможные правила дорожного движения, слезы все также стекали по моим щекам от обиды на себя, что доверилась, на его, что предал… А потом и вовсе, я совершила самый необдуманный поступок в своей жизни. Беру в руки телефон и набираю выученный наизусть номер.

— «Привет.»

— «Неожиданно, неужели соскучиться успела? Или у тебя что-то случилось?»

Слёзы душат, душа жжет диким огнем, а перед глазами белая пелена. Быстро сворачиваю на обочину и напряженно даю по тормозам, останавливая машину. Задыхаюсь…. Молча выхожу из тачки на свежий воздух, пытаясь вдохнуть спасительный глоток жизненно необходимого кислорода.

— «Когда ты мне предлагал переехать, это было серьезно?»

— «Конечно серьезно.»

— «Я согласна выйти за тебя замуж и переехать к тебе.»

Я уже сама не понимала что делаю, нестерпимая боль внутри, сменилась на злость…

— «Ты действительно согласна? Согласна стать моей женой и переехать ко мне?»

— «Да.»

— «Я через неделю возвращаюсь, тогда и перевезем все твои вещи ко мне.»

— «Хорошо.»

Смотрю не моргая в одну точку, медленно скатываясь вниз как безжизненная кукла, из которой выкачали весь воздух.

— «Уль, я люблю тебя.»

Любит… А я?! Я люблю?! Нет. Однозначно нет. В сердце прирос с корнями другой, чужой… Чужой мужчина, который никогда уже не станет моим. В ответ я не решаюсь сказать слова о взаимной любви, напросто не поворачивается язык.

— «До встречи…»

— УТРО ~

Лежу на какой-то скамейке, кости в спине напросто расходится от нетерпимой боли. Если встану, скорее всего просто сломаюсь напополам, ноги и руки не слушаются, онемели настолько, как будто все мои кости достали из под кожи и напихали туда ваты. Потихонечку начинаю приоткрывать глаза, с большим трудом я их пролупила, картинка в моих глазах была вообще не четкой, хорошенько так проморгавшись, от увиденной картины я чуть ли не ослепла.

— Доброе утро!

— Зачем так орать.

Сдавливаю болезненно пульсирующие виски и морщусь.

— Ой… Ва-а-анечка, ты ли это?

— Как спалось?

— Превосходно

Покосившись в сторону Ване-е-чки, страдальчески сморщилась. Внимательно оглядывая все вокруг, при этом, растирая свои затекшие руки, опустила голову чуть вниз, печально усмехаясь. Знакомое местечко однако, что было ночью? Ничего не помню. Но это не страшно, а самое страшное было, лишь бы не встретится с Громовым. Не хочу больше его видеть с своей жизни.

— Я смотрю, взялась за старое?

— Да пошел ты!

Раздраженно вбрасываю.

— Так я уже как бы только что пришел.

Я демонстративно закатила глаза и цокнула языком, скрестила руки на груди и еле-еле присела на свою пятую точку.

— О, это видимо к тебе.

Нет! Только не он! Прошу! Умоляю! Но как по иронии судьбы, я слышу хриплый, такой любимый, родной голос. Ну почему так больно? В груди предательски колет. Какая сволочь придумала эту любовь?! Как вылечиться?! Как не умирать день за днём? Как?!

— Вань, привет, ну что, как ночь? Без происшествий?

Герман, увлеченно разговаривая с кем-то по телефону, прошел к окошку дежурной части, в упор меня не замечая.

— Привет, а с подружкой своей не поздороваешься?

— Так я же с тобой поздоровался только что.

— Ха-ха, очень смешно! Вон…

Этот надзиратель кивнул головой в сторону камеры, где величественно восседала я на деревянной скамье как на троне, ну прям безумная злодейка всех времён, Харли Квинн недоделанная. Герман, отключил вызов и спрятал телефон в карман куртки, медленно повернул голову в мою сторону и перевёл взгляд своих темных как горький шоколад глаз на моё лицо. Смотря на меня в упор, он даже не улыбнулся.

— За что ее взяли?

Отворачивается от меня и обращается к своему дружку.

— Да там целый букет.

Ой, ну прям целый букет, я совершенно ни в чем не виновата, я ничего страшного не сделала, просто отдохнула как отдыхают все приличные люди. Наверно… Да я даже не помнила что вчера было.

— Вот прям даже не сомневаюсь.

Скрестив руки на груди, он плавно надвигался в мою сторону, а Ваня следом проследовал за Германом. Стоят оба напротив и смотрят на меня как на идиотку.

— Поведай мне, а заодно и гражданке Соболевской, по её виду, она явно находится в беспамятстве.

Ваня шумно выдохнул и втянул воздух носом. Ой, а мне уже и страшно стало, чувствую накосячила я знатно.

— Сначала пыталась купить наркоту, потом облила самбукой охранника и пыталась поджечь, ну, а на десерт, в щепки разнесла лобовуху на патрульной машине, кстати на той которую пару месяцев назад угнала, так сказать решила закрыть свой гештальт.

— Охереть!

Сижу, слушаю и сама прихожу к шок. Да ладно? За одну ночь я смогла это все провернуть? Вздёргиваю подбородок и хмурюсь.

— Доказательства?

Ваня усмехается.

— Хочешь фотки глянуть?

Обращается не ко мне, а к Герману.

— Есть на что посмотреть?

— Сам взгляни.

Герман подошел к Ивану, склонил голову к экрану телефона и прищурил чайные глаза, разглядывая многочисленные бото. Его брови уверенно поднимались на самый лоб. Косится исподлобья на меня, странно, но на его лице не было ни злорадства, ни злости, в его глазах было леденящее равнодушие.

— Что уставился?

— Не начинай прыскать своим ядом, он меня не берет.

Вбросил и снова всмотрелся в телефон.

— Я смотрю, ты опять вернулась к прошлой жизни?

— Тебя это не касается!

Хищно усмехается и потирает двумя пальцами подбородок. Его чертовски злит моё к нему отношение. Нагло облизывает нижнюю губу, а потом и вовсе подходит ко мне на пару шагов.

— Жениху дать позвонить?

— Невесте своей позвони.

— Я ее только утром видел в своей постели, я еще не соскучился.

От услышанного, сердце разрывалось. От любви и боли. Как неприятно было слышать его слова. Как глубоко они ранили мою полюбившую этого человека душу. Сволочь! Ненавижу всем сердцем! Решил добить?! Сделать ещё больнее? Больше не могла сдерживаться, решила ранить его своими словами взамен.

— Я тебе даже завидую немного, твоя невеста у тебя в постели, ну ничего, Игорь возвращается через неделю, вот перевезу к нему свои вещи и тоже буду засыпать и просыпаться в объятиях любимого человека.

— Ты решила к нему переехать?

Когда он услышал от меня о переезде, его карие глаза заискрили огнем от прожигающей его насквозь ярости и в тоже время ненависти, это было всё равно что подливать масло в огонь, он злился всё сильнее и сильнее.