Страница 4 из 103
--------------------
[21] Яд растительного происхождения, получаемый из растения Cicúta virósa. Им был отравлен Сократ.
[22] После длительных раздумий автор намеренно изменил фамилию ближайшей подруги Елизаветы, Мавры Егоровны Шепелевой, чтобы не возводить на эту даму напраслины. Поскольку героиня романа совершает предосудительный поступок, которого настоящая Мавра, скорее всего, не совершала.
[23] Грудница — чахотка, туберкулёз.
[24] Десперация — депрессия.
* * *
Лес по обеим сторонам дороги немного расступился, и впереди сквозь ненастную дымку апрельского вечера проступили очертания причудливых башен донжона[25] и крепостных стен замка Шамбор. Усталые кони, точно почуяв близкий отдых, взбодрились, и даже стук копыт зазвучал веселее.
По прямой, как стрела, дороге двое всадников, словно обретя второе дыхание, устремились навстречу замку. Не прошло и часа, как под копытами их коней приятно захрустел гравий обширной площадки перед крепостным рвом. Мост был опущен, решетка центральных ворот поднята, и через минуту утомлённые путешественники, проскакав по мосту, миновали стену и спешились перед главным входом донжона.
Со стороны конюшен к ним уже бежали, и, бросив поводья подоспевшей прислуге, оба кавалера поспешили внутрь. Тот, что шёл первым, высокий стройный седовласый красавец, небрежно кивнул склонившемуся мажордому, прошагал мимо выстроившейся шеренги солдат личной охраны и устремился к широкой лестнице в центре здания. Второй, миловидный юноша лет двадцати, поспешал следом, с любопытством поглядывая вокруг — он был здесь впервые.
Один за другим они взбежали по винтовой мраморной лестнице на второй этаж, где их встретил немолодой, изящно одетый господин.
— Прошу, господа! Его Величество ждёт вас!
И он распахнул перед прибывшими тяжёлую дубовую дверь кабинета. Из-за массивного бюро навстречу поднялся статный высокий мужчина, уже немолодой, с чуть оплывшим, но всё ещё привлекательным породистым лицом — король-изгнанник Станислав Лещинский[26].
— Ваше Величество! — Старший из посетителей преклонил одно колено, и молодой спутник последовал его примеру, но король поднял седовласого и заключил в объятия.
— Граф Плятер! Как я рад вас видеть! Встаньте, сударь, — добавил он, заметив, что юноша так и остался коленопреклонённым.
— Позвольте представить Вашему Величеству моего юного друга, Матеуша Годлевского, — отрекомендовал граф молодого человека.
— Годлевский? — Король чуть сдвинул собольи брови. — Бартоломеус Годлевский, павший в битве под Фрауштадтом двадцать пять лет назад, вам родственник?
— Так точно, Ваше Величество! — отрапортовал юноша, вытянувшись. — Это мой дед!
— Вот как… Рад видеть вас у себя, пан Годлевский. Ваш дед был храбрый воин и истинный поляк! Надеюсь, вы достойны называться его внуком.
Король обернулся к секретарю, стоявшему возле дверей.
— Пан Вацек, разместите моих гостей, пусть им подадут воды умыться с дороги и проводят в столовую.
Поздно вечером, когда после обильного и изысканного ужина, за которым оба гостя воздали должное искусству королевского повара и молодой человек отправился отдыхать в свои покои, король и граф Плятер сидели в кабинете, не спеша пили тёмно-рубиновое густое вино и негромко разговаривали по-польски.
— Как дела в Варшаве? — Король приподнялся из кресла и передвинул каминный экран так, чтобы защитить от жара ноги — дрова в очаге весело пылали, и промозглая весенняя сырость отступала, жалась по углам.
— Отчизна ждёт часа, когда Ваше Величество, наконец, вернётся в Польшу. — Граф сделал глоток. — Старая развалина, узурпировавшая ваш трон, доживает последние месяцы.
— Август[27] болен? — Лещинский оживился.
— Лейб-медиков во дворце стало больше, чем лакеев, но это не сильно помогает проклятому греховоднику. Злые языки подозревают у него французскую болезнь[28]… Это, конечно, всего лишь сплетня, хотя я бы, пожалуй, согласился отдать пару лет собственной жизни, чтобы полюбоваться, как у блудолюбца провалится нос…
— Полноте, граф! — Лещинский рассмеялся. — Не то это зрелище, ради коего стоит разбрасываться Божьим даром!
— Накануне отъезда я имел беседу с господином фон Шильдке, одним из эскулапов, что пытаются поддерживать жизнь порфироносной руины, и он заверил меня, что больше года узурпатор не протянет…
— Замечательная новость, граф! Пожалуй, стоит за неё выпить! — Король разлил по бокалам бургундское.
— Это было бы и впрямь чудесно, Ваше Величество, если бы не русские… Новый посланник московитов, граф Лёвенвольде[29], вовсю интригует, расчищая место для нового Августа. Можно не сомневаться, что русские постараются купить всех, кого сумеют, чтобы посадить на трон очередного саксонца[30].
Лещинский легко, словно юноша, вскочил и зашагал по комнате. В порывистых движениях угадывалось раздражение.
— Это неслыханно! — проговорил он, наконец. — Что они сделали с моей несчастной Польшей! Неужели поляки, как стадо баранов, так и будут бежать туда, куда гонят их русские?! Поляки — единственная нация, которая спокон веку сама выбирала своих королей!
Он раздул ноздри.
— У варваров много денег, — вздохнул граф. — Ваш венценосный зять[31] тоже должен вступить в эту игру… Польше не тягаться с Московией, но Франция — богатая и сильная держава и вполне способна дать дикарям укорот! Лучше всего было бы сразу после смерти узурпатора ввести в Польшу французские войска…
Король вздохнул.
— Вы же знаете, мой друг, что кардинал[32] весьма неохотно прибегает к военному вмешательству, и то тогда лишь, когда избежать оного никак невозможно. Да и в тех случаях норовит обойтись скорее переговорами, нежели пушками…
— Знаю, Ваше Величество, но всё же вы можете действовать напрямую через короля. Конечно, Его Величество ещё очень молод и сильно зависит от своего наставника, но не зря же говорят, что ночная кукушка дневную всегда перекукует — Её Величество, если захочет, рано или поздно внушит Людовику правильные мысли…
— Разумеется, я попрошу помощи и у зятя, и у дочери. — Лещинский досадливо поморщился, но сразу же улыбнулся. — Но мне кажется, что вы ещё не всё мне рассказали, припрятав в рукаве козырного туза?
— Ваше Величество очень проницательны, — Плятер улыбнулся без всякого намёка на весёлость. — Да, я много думал об этом. И, кажется, придумал недурной ход…
Он смолк, разглядывая на свет благородный оттенок вина, налитого в хрустальный бокал. Лещинский терпеливо ждал продолжения, и, вдоволь налюбовавшись на игру рубиновых искр, Плятер проговорил:
— Надо сделать так, чтобы русским стало не до того, чтобы совать нос в наши дела…
— Замечательная идея! — Король насмешливо скривил сочные губы. — Знать бы ещё, как этого достичь.
— Царица[33] Анна заняла кресло не по размеру и теперь очень старается усидеть на нём. — Плятер усмехнулся, бархатные чёрные глаза недобро прищурились. — После смерти юного царя трон должна была наследовать принцесса Елизавета, но её обошли, и теперь у новой царицы большая и зело болючая мозоль — что делать с принцессой, которая в любой момент может встать во главе заговора… Вы понимаете меня, Ваше Величество?
— Пока не очень, мой друг, но продолжайте.
— Принцесса молода и легкомысленна. И сей день её интересует не политика, а любовь… Она ведёт себя весьма неосмотрительно для незамужней девицы, меняет амантов и не скрывает этого, а потому реальную политическую силу в ней не видят. Но если бы её поддержала сильная рука, она стала бы огромной занозой в боку неповоротливого московского медведя, точнее, медведицы. Настолько, что та вмиг бы позабыла про делёжку чужого пирога.
— Но всё это снова упирается в деньги… К тому ж вы говорите, что принцесса не интересуется политикой.
— Всё верно, Ваше Величество. Зато она интересуется красивыми мужчинами…
— Вы собираетесь к ней посвататься? — фыркнул Лещинский.