Время счастья

Виталик пристально посмотрел на Аркашу: сквозняка во рту уже не было, но что-то в нём изменилось… Что? – Никак не мог понять Виталик. Аркаша как будто чего-то ждал. Ждал, что Виталик ему что-то скажет. Какой-то он слишком самостоятельный стал… Нельзя было так долго не встречаться…

И тут Виталик всё понял, холод прошёл вдоль его напряжённого позвоночника…

Через полчаса всё было кончено. Водители Пашкевича и Николая Николаевича закопали бомжа, а три тысячи долларов, те самые – из ящика с водкой, вскоре отправились на счёт одного из детских домов в Подмосковье. В пересчёте на рубли, конечно. Как благотворительный взнос. Таковы были правила «охоты». Деньги в любом случае не возвращались.

Как не возвращалась и душа их жертвы в использованное для убийства тело.

4

Недоверие к смерти ошибочное, как показывает опыт. В любом случае мы все умрем. Бояться неизбежного – непродуктивно. Лишняя трата энергии. А вот бояться позора – другое дело.

Это всегда знал Первый заместитель прокурора Москвы Николай Иванович. Он так и поучал своих подчинённых: – Уважайте Прокуратуру – мать вашу!..

Сегодня утром в его кабинете растворилась какая-то зияющая пустота. До назначенного совещания у прокурора был ещё целый час. Нужно было собраться с мыслями, а они всё никак не собирались. Только что ему позвонил первый замначальника ГУВД по охране общественного порядка и пригласил на очередную банную вечеринку в субботу. Николай Иванович ехать не хотел, но генерал был очень убедителен.

Что-то не понравилось ему в этом разговоре с генералом. Но, что именно, было непонятно. Он уже давно был предельно чуток к малейшим изменениям в голосах и интонациях окружавших его прокурорско-милицейских начальников. Конечно, этому его научили годы службы, и он знал, насколько это бывает важным. Не в последнюю очередь благодаря этому он прошёл кучу разных служебных проверок и избежал многих неверных решений.

Николай Иванович встал из-за своего рабочего стола и нетвёрдой походкой прошёлся по кабинету. Нетвердость шага приключалась в его жизни довольно часто – по многим причинам, одной из которых являлось просто достаточное количество лет, проведенных им по эту сторону от смерти.

Внешне он был пятидесятитрёхлетним татарином карикатурно похожим на седого кабана, губастым, клыкастым, бровастым, с покатыми мощными плечами, с толстыми черноволосыми пальцами на концах рук.

Он, как и все успешные на Руси люди, жил тяжело. Ведь, успех в наших местах – дело тёмное и опасное. В далёкие семидесятые годы у него чуть было не получилась несовместимая с жизнью карьера бандита. Тогда ему казалось, что все люди делятся на крутых и остальных, которые всмятку. Откуда-то пришло понимание: от жизни нужно брать всё. Особенно то, что плохо лежит. А тогда в стране много, что плохо лежало…

В конце 80-х, когда у него появились первые «большие» деньги, тут же начались сравнения с другими «большими» деньгами. И часто выходило, что у других деньги почему-то больше и тверже. От зависти и злости чуть было не загремел надолго на зону. Но, обошлось. Даже без судимости.

На суде ему больше всего понравился прокурор. Нет, там были и другие крутые «пацаны». Из числа подельников, начинающих бандитов. Он сам, конечно, тоже был бандит, но никогда не мечтал стать будущей звездой Ваганьковского кладбища. А вот, прокурор!.. Это по-настоящему круто! Про-ку-рор! Тогда-то он и решил сам стать прокурором.

Заплатив большую взятку в самом начале 90-х, поступил в Академию ФСБ… После ее окончания пошел в региональное управление, работал "на земле", за два года обеспечил себя на всю оставшуюся жизнь, заработал репутацию в аппарате, а еще через год пришел на хорошую должность в жирненькую коммерческую структуру как бы «под прикрытием», где окончательно решил все свои материальные проблемы. А потом уже целенаправленно переместился в прокуратуру. Ему доверяли, он уже был проверенным, грамотным «кадром», его двигали по карьерной лестнице иногда вбок, но, в основном, вверх.

Однажды, правда, чуть было не пришлось скоропостижно увольняться из прокуратуры. На фоне головокружения от успехов в жизни он перемещался с большой скоростью на автомобиле по Москве от одной своей любовницы к другой в приподнятом настроении и лёгком подпитии. Наглый был тогда очень. На Дмитровском шоссе прямо на пешеходном переходе Николай Иванович сбил насмерть школьника 9 класса. Его косточки после ДТП торчали сквозь одежду. И даже не остановился после того, как сбил. И не предложил потом компенсацию. Ничего. Всё равно ведь заводить уголовное дело в районной ментовке отказались бы. По законодательству РФ в отношении действующих сотрудников прокуратуры нельзя было открывать уголовное дело. На такой случай существовало отдельное слово: «Неподследственность». А матери девятиклассника с его подачи в милиции с издевкой предложили ответить на вопрос: – Скажите, а Вы уверены, что Ваш сын не хотел покончить жизнь самоубийством?! – Ага, конечно! Это на пешеходном-то переходе. С помощью машины пьяного прокурора…

Но из прокуратуры пришлось бы тогда, всё-таки, уйти… «Уважайте Прокуратуру – мать вашу!».

Обидно же!.. Из-за какого-то… уходить из «хорошего места»! А «корочками» этого места он уже давно привык размахивать… Вот тогда-то он и встретил будущего генерала Виктора Михайловича Засекина. ДТП со школьником произошло именно в его районе. Он уже тогда сумел перевестись из следаков в опера и метил в начальники розыска района. И уже обзавелся нужными связями среди следаков в прокуратуре округа, то есть, в будущем Управлении Следственного комитета. Решил помочь перспективному прокурорскому работнику. И помог.

В результате тщательной доследственной проверки материалов дела оказалось, что автомобиль, которым управлял Николай Иванович, непосредственно перед наездом на школьника стал неисправным, вышла из строя тормозная система. Об этом свидетельствовали материалы осмотра автомобиля после ДТП и независимая экспертиза. А отказ от освидетельствования на присутствие в крови алкоголя Николая Ивановича объяснялось его стрессовым состоянием после происшествия. Поэтому временно отстранённый от исполнения прокурорских обязанностей ценный прокурорский работник был довольно быстро восстановлен в прежней должности.

Проверка обстоятельств дела была поручена соответствующему руководителю отдела Генеральной Прокуратуры, которым тоже оказался приятель Виктора Михайловича, с которым они вместе когда-то начинали служить простыми операми в райотделе. Но приятель каким-то образом через пару лет службы попал в кадровый резерв прокуратуры, потом стал помощником прокурора и тоже быстро стал подниматься по прокурорской «лестнице».

Этим приятелем был Анатолий Петрович Никитин.

Это сейчас он стал очень большим начальником. Это сейчас его карьере завидовали подчинённые. Это сейчас в его кабинете бывали и рядовые генералы, состоявшие на посылках у азербайджанских перепродавцов «товара», и мелкопоместные миллионеры, изнуренные классовой ненавистью к миллиардерам….

А, тогда он был молодым сотрудником районного розыска, выпускником престижного юрфака МГУ и только начинал понимать милицейскую службу, только узнавал, что почём и откуда что берётся. Он мог стать прекрасным оперативником. От природы своей внешностью больше напоминал представителя преступного мира, чем сотрудника «органов». И пользовался этим, но в меру. Он даже считал, что настоящий опер и должен быть похожим на тех, кого ловит. Этого зачастую требовали оперативные соображения, и он весьма успешно маскировался. У Трёх вокзалов ему даже неоднократно предлагали сексуальные услуги. Он хмурился и отказывался. – Для отсидевших – скидка! – кричали ему вдогонку.

Анатолий Петрович, а тогда ещё просто Толик, быстро сориентировался в интимной жизни своего отделения милиции. И понял, что здесь можно жить, если сможешь выжить.

В первый же день своей службы он автоматически прочитал объявление на информационном стенде: