Страница 6 из 22
«Телефон доверия службы собственной безопасности».
– Чьей, собственно, безопасности? – прошептал Толик в недоумении, и почувствовал, как вместе со способностью логически мыслить в нём поднималось недоверие к людям, которые не смогли сразу же обнаружить явное внутреннее противоречие в двух рядом стоящих словах «доверие» и «собственная безопасность». В дальнейшем, молодого сотрудника не слишком напрягала эта суровая служба, связанная с доверием. И он тоже старался держаться от этой службы на безопасном для доверия расстоянии. Хотя разного рода предложения были.
Толик всегда делал с определённой долей осмотрительности то, что от него требовало начальство, не конфликтовал с коллегами, и смог быстро заработать положительные характеристики от руководства, которые и помогли ему перейти на работу в прокуратуру.
Повзрослев, Толик стал Анатолием Петровичем, довольно сильно преобразился и внешне. Осмотрительный и внимательный на службе, в быту он неизменно оказывался весельчаком и балагуром. Своими гусарскими усами мог очаровать практически любую женщину в возрасте старше 25 лет. Анатолий Петрович даже стал обладать какой-то странной харизмой, которая заставляла новоиспеченных подружек, потеряв голову и схватив с собой только запасные трусики, переселяться к Анатолию в квартиру, оставляя в прошлом своих поклонников и любовников. А одна ради него даже бросила мужа с двумя детьми. Периодически у него случались романы относительно продолжительные. Но обычно они не приводили ни к чему.
В 35 лет он уже понял, что это только кажется, будто жизнь бурлит, кипит и куда-то стремится. На самом деле она холодна и даже местами пустынна, вокруг – никого. И чтобы заполнить ее близкими тебе людьми и наполнить хоть каким-нибудь теплом и содержанием, приходится прилагать массу усилий. А иначе будет расстилаться вокруг равнина с прозрачным холодным воздухом над ней и отдельными перебегающими в этом пустом пространстве человеческими фигурами…
Исключительно из этих соображений он и женился. Запоздало, но, всё-таки, женился. На женщине, которая тоже по-своему искала мужчину для дома, для семьи. В конце концов, оказалось, что они оба придерживались взглядов на брак весьма умеренных, и даже каких-то старинных.
Наверное, там тоже была любовь, а есть ли она вообще? Но, потом, когда это проходит, что остаётся?.. Семья? Жена, сын? Но они уже давно с Анатолием Петровичем обращались как с банкоматом на выдачу. Да, любовь обычно остывает, как подгоревшая яичница. Потом всё равно приходится съедать то, что получилось. Выбрасывать жалко – ведь сам жарил…
Кстати, о еде. Когда его жена Ольга варила кофе, то получался напиток богов, а когда он сам это делал, получалась какая-то бурда, напоминавшая отвар из торфа. Когда она жарила картошку, то получалось блюдо, о котором во рту оставались незабываемые воспоминания. А когда ему приходилось в её отсутствие делать то же самое, получались какие-то наполовину обуглившиеся шкварки, оставлявшие горечь во рту и желание просто пойти ресторан и напиться.
Годы шли, и живого времени у них становилось всё меньше. Они всё чаще ссорились, но едва их ноги соприкасались под одеялом, всё, понимали: «перемирие».
Вскоре и в жизни Ольги наступил тот день, который наступает в жизни почти любой женщины, когда она с грустью осознаёт, что интересная жизнь кончилась, потому что в джинсы втиснуть свою разбухшую задницу теперь не представляется возможным. И скорее всего, уже навсегда…
А кто виноват? Правильно!.. Она, как и любая женщина, перед тем как сделать больно мужчине, должна была его в чём-то обвинить, чтобы не винить себя. И она обвинила Анатолия Петровича во всём: – С тобой жить нельзя! И умереть нельзя!.. И вообще…
В такие моменты ему даже не хотелось утешать её. Его уже давно одолевали другие мысли: – Больная прямая кишка зачёркивала все радости жизни, а иногда даже её смысл. Поэтому, иногда можно было сказать: главное в человеке – не голова, и даже не лицо, а совершенно другое место…
Анатолий Петрович тоже сегодня утром получил приглашение от генерала Засекина приехать к нему в субботу и попариться в хорошо известной тому бане.
– Что-то случилось, – подумал Анатолий Петрович. Разговор с генералом по телефону ему тоже не особенно понравился.
С момента их предыдущей встречи в бане не прошло и двух недель. Так часто они не должны были встречаться! Точно, что-то случилось…
В это утро Анатолий Петрович находился в своём рабочем кабинете Областного прокурора, так сказать, на боевом посту. Мягкое кресло вобрало в себя всю его большую страдающую задницу. Он отложил отчеты районных прокуроров в сторону и задумался. Вчера ему снова предложили помочь очередному бедолаге-бизнесмену, которого кинули на большую сумму денег и прессовали местные следаки вместе с прокурором в одном из районов.
Он знал, о чём те просили. Там не без его участия было. Ну, это хорошо делать деньги где-нибудь в Европе или Америке: вложил 500 тысяч долларов или евро почти в любое предприятие – и в любом случае свои 5 – 10% годовых получишь, если только не полный коммунист.
И совсем уж весело делать деньги в России, особенно в Москве, как столице всех российских денег: вынул и вложил 500 тысяч в любое предприятие – и жди приключений. Пристрелит должник – значит такая судьба, успеешь вытащить деньги до банкротства и убежать – удача. Ну а все остальное – сюжет для рассказов и сценариев.
– Ну, конечно, он поможет. Первый раз, что ли?.. Но, вот ведь какая штука: с каждым разом ему всё труднее удавалось себя оправдывать. – Да, он был уже в том возрасте, когда захотелось оправдаться. За свою, в общем-то, удавшуюся жизнь.
– Работа? Цапанье денег для последующего разбрасывания? Больше нахапал, больше потратил… Более дорогие шмотки требуют более дорогих машин. Более дорогие машины – более дорогих женщин. Больше, дороже, больше, дороже… Нельзя останавливаться. Только вперёд, чтобы не упасть… И постоянный страх потерять то, что есть… А на самом деле, ничего нет…Ничего, что было бы страшно потерять. Н И Ч Е Г О… Ну, в случае чего…
– Как он попал в этот круговорот?.. Когда это случилось?.. Так, стоп! Надо позвонить Николаю Ивановичу. Небось, генерал и его тоже зазвал в свой банно-величественный терем в эту субботу!..
Звонок Анатолия Петровича застал Николая Ивановича за пристальным разглядыванием большой карты Москвы и области, которая висела на стене в его кабинете и занимала большую часть этой стены. Он долгое время никак не мог понять, что же ему напоминают очертания Москвы в её старых границах, обведённых жирной чёрной линией. Но, что-то всегда напоминало. И вот, теперь, его неожиданно осенило:
– Если посмотреть на карту с обозначенными границами, с делением на округа, то Москва похожа на большую черепаху, уползающую куда-то на северо-запад, то ли в сторону Питера, то ли в сторону Прибалтики. А, может, и еще дальше – в Швецию. И чего ее туда потянуло? Ну, в советское время понятно почему – в Швеции социализма больше было. Жить там вкуснее и спокойнее. Так ведь, одно слово – черепаха. Ясно ведь, что все равно не доползла бы. И чего только ломанулась туда! Ну, а в "перестройку" разворачиваться поздно уже. Не до того было… А сейчас-то куда лезет тварь? Опять в Питер что ли? Так ей там делать нечего. Не любят там московских… Так, стоп, приехали, черепаха! Петрович звонит…
– Ты думаешь, он уже знает?.. – спросила телефонная трубка прокуренным голосом Анатолия Петровича.
– Думаю, да! А чего бы Михалыч тогда нас с тобой в баню зазывал?.. Внеплановые субботники он просто так не устраивает!
– Ну, это же ты ему обещал, что прокурорской проверки в этом году не будет…
– Видимо, они там, на самом верху, снова затеяли какие-то перестановки, и Михалыча будут «сливать».
– Ладно, посмотрим! На ближайшей «хоте» переговорим…
– А ему-то что говорить?