Переломный момент

Лера решила, что фигуру в любом случае надо беречь, и регулярно посещала фитнес, а именно все бесплатные занятия в первой половине дня, пока однажды не столкнулась на пилатесе с Игошинской жабой. Лера сразу же с ней вежливо поздоровалась, её так воспитывали. Однако та в ответ зыркнула на Леру таким полным ненависти взглядом, что Лере стало сильно не по себе. Странное дело! Эта-то за что на Леру злится? Или это у неё просто свойство характера такое, и она ненавидит всех подряд? Раньше, правда, она хоть и с высокомерием, но с Лерой всегда здоровалась.

Жаба пристроилась куда-то в задние ряды, в результате Лера с трудом выдержала занятие, спиной чувствуя сверлящий взгляд. Как только тренер поблагодарил всех за участие, она сразу же умчалась в раздевалку, где для начала прищемила палец шкафчиком, потом поскользнулась в душе и стукнулась головой о перегородку, а в апофеозе её слегка даже ударило током при попытке высушить волосы феном. Из экономии Лера теперь не пользовалась такси, поэтому домой ехала на автобусе, в котором среди бела дня вдруг оказалась уйма народу. Лере наступили на ногу, толкнули и обругали, а на подступах к дому на неё с лаем кинулась собака, покусать не покусала, но испугала, как следует. Разумеется, Лера тут же отправилась к Мальвине. А куда ж ещё? Та, к счастью, оказалась дома и по своему обыкновению не одна, а в компании с писательницей. Обе они дымили из одинаковых приборов. Оказалось, писательница привезла Мальвине в подарок такую же курительную приспособу как у неё самой, и они эту вещицу испытывали. Галина Ивановна ругалась и размахивала полотенцем:

– Мало мне одного чайника, так теперь два самовара ещё кипят.

Лера поздоровалась со всеми присутствующими и с места в карьер доложила о случившемся, продемонстрировав прищемлённый палец, шишку на лбу, и даже сбегала в прихожую за белоснежной кроссовкой, чтобы показать всем наглую практически чёрную царапину от чужого каблука на самом видном месте. Конечно, такие чудесные кроссовки совершенно не приспособлены для езды в общественном транспорте, но Лера же не первый день этим транспортом пользуется, и до сего дня на белизну её обуви почему-то никто не покушался.

– Сглазила, гнида! – резюмировала Мальвина и отложила в сторону свой курительный прибор. – Но не на тех напала. Галина Ивановна, давайте яйцо.

Галина Ивановна достала из холодильника сырое яйцо и протянула его Лере со словами:

– Слушай Мальвину, она профессор по сглазу.

– Возьми яйцо в левую руку, закрой глаза и представь, что всё-всё нехорошее стекает с тебя в это яйцо. Делай, пока не почувствуешь покалывание в пальцах, которыми держишь яйцо, – скомандовала Мальвина.

Лера послушно выполнила все указания и действительно почувствовала лёгкое покалывание в пальцах.

– Готово! – сказала она с изумлением, открывая глаза.

– Галина Ивановна, пакет, – с интонациями полевого хирурга потребовала Мальвина.

– Слушаюсь, мэм. – Галина Ивановна достала из кухонного шкафчика полиэтиленовый пакетик и раскрыла его.

– Клади туда яйцо, – велела Мальвина Лере.

Лера с облегчением положила яйцо в пакет, потому что ей вдруг стало страшно держать в руках всё нехорошее, что ей пожелала Игошинская жаба. Галина Ивановна аккуратно завязала пакет узелком сверху.

– Теперь что? – спросила Лера.

– Для начала вымой руки, а потом у тебя два варианта: прямо сейчас осторожно несёшь яйцо на помойку и аккуратно выкидываешь или охотишься за жабой и подкладываешь это яичко ей. Но тут сложность в хранении, разобьёшь ненароком, сглаз на тебя обратно попадёт, всё снятие порчи насмарку, и будет только хуже, так как усилится твоим злым умыслом.

– Тогда я понесла на помойку, – сообщила Лера, тщательно вымыв руки в кухонной раковине.

– Хороший выбор, – прокомментировала писательница, которая внимательно наблюдала за процессом, даже забыла про свой курительный прибор.

Лера спустилась во двор, осторожно положила мешочек с яйцом в мусорный контейнер и подумала:

«Так вот оно какое на самом деле яйцо в мешочек»!

– Как думаете, за что эта жаба меня так ненавидит? – поинтересовалась она, когда вернулась. – Даже если прознала про нас с Игошиным, мы же с ним расстались, а я и вовсе даже уволилась! Нелогично как-то.

– У тебя ноги длинные, ты даже не представляешь какой это серьёзный повод для всенародной ненависти, – сказала Галина Ивановна.

– Почему всенародной? – не поняла Лера. – Только женской, мужчинам же должно нравиться.

– Ха! То-то Игошин твой тебя возненавидел. Есть пословица «Хороша Маша, да не наша». Вот некоторые и бесятся, что у них не такая королевишна, а жаба, которая вовсе не царевна-лягушка.

– Кто ему мешал от жабы избавиться и жить с королевишной, когда королевишна была ещё такая дура, что хотела с ним жить? – Лера пожала плечами.

– Это другой вопрос. Но королевишна-то так или иначе утекла, а это заставляет нервничать.

– И что же теперь делать? В фитнес не ходить? Я теперь боюсь эту жабу. Думаю, что и ногу я тогда перед Новым годом не случайно сломала.

– Зимой? На Рубинштейна? На шпильках?! – Галина Ивановна всплеснула руками. – Вот это точно никакая не случайность, не сглаз, а самая что ни на есть закономерная закономерность, вытекающая не только из твоего легкомыслия, а из рукожопия и головожопия городских руководящих кадров.

– Галина Ивановна, не смейтесь, я же про сглаз спрашиваю, как от него сразу защититься? Ведь не все же проблемы от головожопия проистекают, а бывают и совпадения, когда сглаз усиливается головожопием. Ведь до спасительного яйца можно живым и не добраться. Кроме того, не все же на Рубинштейна зимой ноги ломают.

– От сглаза первое средство – «чёрный туман», – сказала Мальвина. – Так и быть, научу. Если чувствуешь подобное нападение или просто находишься в кругу завистников и недоброжелателей, сразу представь, что на тебе надет плащ из чёрного тумана, непременно с капюшоном, визуализируй его и ничего не бойся. Смело смотри врагам в глаза, они сами разбегутся. По возможности улыбайся.

– Спасибо! А работу мне новую хорошую наколдовать можешь? – тут же спросила практичная Лера.

– Хорошенько подумай, если б могла, то сама в Голливуде бы уже снималась. – Мальвина потянулась и зевнула.

– Она всё может, только ленится, – сообщила Галина Ивановна. – Но с другой стороны, каждый сам колдун своего счастья.

– Это правда, другому человеку счастья не наколдуешь, – согласилась Мальвина, – как ни старайся.

– Странно! – удивилась Лера. – Сглазить человека можно, а наоборот, никак?

– Всё можно, только то, что одному кажется добром, другому хуже горькой редьки, не зря говорят, благими намерениями дорога в ад вымощена, – вступила в беседу писательница.

– То намерениями, а то исполнение желаний.

– А ещё говорят, бойся своих желаний, – буркнула Мальвина.

– Я поняла. Ты можешь, но не хочешь. – Лера уже раздумывала, стоит ли ей обидеться на Мальвину.

– Может быть. – Мальвина пожала плечами. – В твоих желаниях главное тебе самой определиться, чего ты хочешь на самом деле.

– Вот и граф так говорит, мол, определись, женщина, чего хочешь.

– Правильно говорит ваш граф, – опять вставила писательница.

– Выходит, ты не очень хочешь в Голливуде сниматься? – Лера с прищуром посмотрела на Мальвину.

– Скорее всего. Голливуд где? А у меня всё хозяйство здесь. – Мальвина обвела рукой гостиную. – Как это бросить?

– Никак, – согласилась Лера. – А как же мне теперь быть? Галина Ивановна, как себе самой счастья наколдовать, если я не умею?

– Чего ты меня спрашиваешь? Или я, по-твоему, шибко счастливая? – Галина Ивановна тяжко вздохнула, почти охнула.

– Да ну вас. Скажите лучше, почему после этого чёртова графа я на других мужчин даже смотреть не могу? А как про Игошина вспомню, меня аж выворачивает, того и гляди, стошнит, – пожаловалась Лера.

– Даже спортсмены в маечках на фитнесе тебе не нравятся? – Галина Ивановна всплеснула руками. – Такое никуда не годится.