Страница 30 из 60
— Что? — Я огрызаюсь, обводя взглядом комнату.
Вернув внимание на меня, он поднимает брови в наглом жесте.
— Я ищу все те трахи, которые ты мне должна.
— Ты безумен! — Я пихаю его прямо в грудь, что не приводит его в движение. — Ты...
Его руки взлетают вверх и хватают меня за запястья, удерживая их в крепком захвате, прежде чем я успеваю попытаться толкнуть его снова.
— Слушай меня, и слушай внимательно, потому что я повторю это еще раз. С этого дня ты больше не будешь заниматься с Филипом. И вообще ни с кем.
— Этого не случится! Я буду делать то, что хочу, потому что...
Оставшаяся часть моего предложения обрывается вскриком, когда Александр берет меня за запястья и тащит к своему массивному столу. Я упираюсь в его руки и пытаюсь упереться каблуками в пол, но это не помогает даже замедлить его движение.
— Какого черта ты делаешь? — Рычу я. — Убери от меня свои руки.
Он отпускает меня и толкает к столу, когда мы наконец до него добираемся. Затем он поднимает антикварные песочные часы на гладкой столешнице и переворачивает их.
— Я возьму и следующий час еще через час, — объявляет он.
У меня сводит живот от непреклонной силы, которая пульсирует во всем его теле, когда он смотрит на меня. Это посылает пульсацию темного желания прямо в мою сердцевину.
— Спусти штаны, — приказывает он.
По телу пробегает толчок, но я медленно расстегиваю пуговицу и опускаю молнию на джинсах. Затем я начинаю стягивать их по заднице.
— И трусики тоже, — огрызается он.
Не сводя с него взгляда, я делаю то, что он говорит, и сдвигаю джинсы и трусики вниз. Как только я дохожу до середины бедер, он приказывает мне остановиться. Я хмурюсь, но молча смотрю на него, опустив руки по бокам.
— Теперь перегнись через стол, — приказывает он.
Мое сердце снова делает эту странную вещь, когда оно падает, а затем бьется в два раза сильнее.
— Не заставляй меня повторять, — предупреждает он.
Быстро двигаясь, я поворачиваюсь лицом к почти пустому столу и перегибаюсь через него. Так моя голая задница оказывается у него на виду. Закрыв глаза, я отгоняю вспышку смущения.
— Держись за край стола, — прорезает воздух его темный голос рядом со мной.
Я скольжу руками по массивному столу, пока не дотягиваюсь до другого края. Затем обхватываю край пальцами.
Шлепок.
Я слышу звук раньше, чем чувствую укус. Из моего горла вырывается возглас удивления от неожиданной боли, пульсирующей в моей заднице. Но прежде, чем я успеваю осознать, что Александр только что сделал со мной, это происходит снова.
Его рука ударяется о мою голую кожу со шлепком, который, кажется, эхом разносится по всей комнате. Я резко вдыхаю воздух сквозь зубы и извиваюсь, чтобы освободиться от его руки.
— Я сказал, держись за стол, — рычит он. — Не смей двигаться.
Шлепок.
С моих губ срывается хныканье, и я впиваюсь ногтями в дерево, когда его рука снова прижимается к моей заднице. И еще раз.
Я склонилась над столом, с голой задницей в воздухе, пока Александр Хантингтон шлепает меня...
Никогда в жизни я не чувствовала себя более униженной и более возбужденной.
Жар заливает мои щеки, а клитор пульсирует от внезапной отчаянной потребности, которую я даже не уверена, что понимаю. Я стону в полированную столешницу, пока Александр снова шлепает меня. Моя киска становится все более влажной с каждым шлепком. Жжение заставляет меня шевелить попкой, чтобы получить хоть какое-то облегчение, но мне удается подчиняться его приказам и оставаться согнутой над столом в таком положении.
После еще нескольких ударов он останавливается и опускает руку к моей киске. Я зажмуриваю глаза. Я знаю, что он найдет.
Черт возьми, что со мной не так?
Он выдыхает, когда чувствует, какая я мокрая, и я не могу понять, забавляется он или доволен.
Затем его ботинок упирается во внутреннюю сторону моей ступни, и он раздвигает мои ноги, расширяя мою позицию. Он пару раз проводит руками по моей заднице, успокаивая боль. Как раз в тот момент, когда я собираюсь сдвинуть свою задницу, чтобы помочь ему, он вставляет свой член в мою киску с достаточной силой, чтобы я вскрикнула.
Удовольствие бурлит в моих венах, когда он вытаскивает член, а затем снова погружается в меня.
Край стола впивается в мои бедра, пока Александр задает жестокий темп, трахая меня с доминированием, которое заставляет мое сердце колотиться, а сердце сжиматься.
— Ты... Здесь, — начинает он властным голосом, каждое слово сопровождается мощным толчком. — Чтобы. Бросить. Свою. Работу.
— Александр...
Он вонзается глубоко в меня, заставляя меня вскрикнуть и сильнее вцепиться в край стола, так как напряжение нарастает во мне, как гроза.
— Послушай меня. — Он продолжает входить в меня. Притязая на меня. Владея мной. — Я не хочу, чтобы он прикасался к тебе. Я не хочу, чтобы он даже дышал рядом с тобой. Поэтому ты перестанешь учить этого гребаного ублюдка. Я понятно объясняю?
Меня охватывает смятение. Почему его так волнует, что я провожу время с кем-то другим? Почему его волнует, что Филипп прикасается к моей руке или смеется над моими шутками? В любом случае это какая-то пещерная логика. Я могу общаться с кем хочу. С любым мужчиной, с которым захочу.
И это не его гребаное дело.
Хотя, должна признать, мне нравится неприкрытая ревность и мрачное собственничество в его тоне. И мне втайне приятно, что его раздражает тот факт, что я провожу время с другим мужчиной. Это заставляет его казаться неравнодушным. И как будто он теряет контроль. Как будто я заставляю его потерять контроль над своим идеальным миром, который в остальном всегда подчиняется его воле.
Напряжение пульсирует во мне, когда Александр снова впивается в меня.
— Я так хочу, — рычит он, снова подкрепляя каждое слово доминирующим толчком. — Я ясно выражаюсь?
Мое сознание мерцает, когда я подлетаю к краю. Я открываю рот, чтобы ответить, но он так и не узнает, что я хотела сказать, потому что его член попадает в идеальное место внутри меня, и удовольствие взрывается по всему телу.
24
АЛЕКСАНДР
Ее тело содрогается от ударов о гладкую деревянную столешницу, когда через нее прорывается оргазм. Это заставляет ее киску сжиматься вокруг моего члена. Я продолжаю входить в нее, а она хнычет и бессвязно стонет.
Я тоже разряжаюсь. Боже, мне безумно нравятся звуки, которые она издает, когда кончает.
Она так крепко вцепилась в край стола, что ее пальцы побелели. Я позволяю своему взгляду скользить по ее совершенному телу, пока заканчиваю опустошать себя внутри нее. Я уже знаю, что она принимает противозачаточные, потому что я заставил ее сказать мне об этом в самом начале нашего знакомства. А также потому, что я позвонил ее врачу, чтобы убедиться в этом.
Когда оргазм вытекает из нее, она просто полностью опускается на стол. Ее грудь вздымается, а на щеках появляется румянец. По крайней мере, та щека, которую я вижу, поскольку другой она упирается в столешницу. В ее глазах - шок.
Я остаюсь на месте. Мой член все еще глубоко в ней, я наклоняюсь вперед и упираюсь одной рукой в стол, а другую кладу на шею Оливии.
— Раз уж ты отказываешься понимать, позволь мне объяснить тебе все по буквам. — Я крепче сжимаю ее шею, сильнее прижимая ее к гладкому дереву. — Ни одно из общежитий на территории кампуса не примет от тебя заявление. Так что сейчас у тебя есть только два варианта. Либо ты продолжаешь заниматься с Филипом и спишь на улице. Либо прекращаешь с ним все контакты и живешь здесь.
— Ты не можешь просто...
Ее протест прерывается резким вдохом, когда я выпрямляюсь и резко вытаскиваю свой член из ее киски, а затем снова застегиваю штаны. Она пытается подняться со стола, как только моя рука исчезает с ее шеи, но я кладу ладонь ей между лопаток и толкаю ее обратно вниз, обходя стол.
— Лежи, — приказываю я.