Страница 8 из 11
16 ноября 1974г. Москва. Наталья
Как вечный трепет обновленья
Считаю каждое мгновенье.
Как Божий Дар, как счастья стон.
О, Вечность! Совершила Сон!
Пусть будет вечно Вдохновенье
Служить обедню Песнопенью!
Я Душу бережно возьму,
И мир узнает вечный праздник,
А это Ты – Ты мой проказник!
17 ноября 1974г Новосибирск. Симон: Любимая!
Я не буду жалеть и успокаивать, – это недостойно тебя! Я задыхаюсь от собственного бессилия, почему я так далеко? В то же время, я призываю тебя быть равнодушной к людям, которые никогда тебя не поймут. Они не виноваты в том, что у них другая социальная программа. В детстве не было заботливой мамы, им никто не читал Пушкина или Лермонтова, их не учили музыке и т.д. Кстати, ты сама призывала меня не обращать внимания на дураков, не тратить на них своё время и нервы! Но главное, что я взял от тебя, это необходимость понять свою главную цель, знать, что ты можешь сделать лучше всего! Когда приходит это знание, откуда-то берётся сила для осуществления самого невероятного! Но, если ты поймешь, что это твоё – тогда без страха и упрёка вперед.
Квартиру мы с тобой пробьём и не временную, а постоянную. Не забудь, что я не только музыкант и ученый, но я прекрасный врач, а это профессия мне всегда сильно помогала. Болеют и министры и таксисты… В конце декабря я приеду в Москву на полтора-два месяца. Квартиру на это время я уже нашел. Лю, солнышко моё, радость моя, потерпи, Всё будет так, как я говорю. Найди в себе силы, а я буду благословлять твоих соседей, чтобы они сидели тихо и не действовали тебе на нервы. Тебе плохо без меня, но как же ты жила до этого момента? Разве я мог бы влюбиться в несчастную женщину? Больше писать не могу! Умоляю, молчи, читай прекрасные книги, улыбайся своему сыну, займись всерьёз его воспитанием, и твоя душа успокоится.
Моя любовь, дождись.
Я там – в созвездье «Фаэтона»,-
Но расстоянье покорю я скоростью фотона!
Я не целую тебя, а терзаю как вампир. Хорошо, что это только слова.
Обнимаю тебя, как после ночи ласк и перед более прекрасной ночью любви, которых у нас будет без счета…
Твой Симон.
18 ноября 1974г. Новосибирск. Симон: Любимая!
Отправил тебе вчера письмо и телеграмму по новому адресу. Писал, охваченный тревогой за тебя. Я чувствую твоё одиночество, не менее остро, чем ты сама. Это чувство вчера заглушила одна искра, будто укололся ею. Потом этот мираж стал обрастать плотью, и я задумался: не мог ни спать, ни работать, как будто меня что-то подкосило. Привычка ученого – анализировать всё, что происходит, даже в коварном деле эмоций. Вот вопрос, который меня очень волнует, да он важный для нас обоих. Долго мучился, но потом решился тебя спросить. Твои последние три письма: 1.О Соловьёве… 2.Любовь – стремление..3.Соседи.. Они какие-то расплывчатые, там как бы нет тебя, как будто твоя любовь уходит…Вот тебе мой стих:
«О правде красивой тоскуя,
Так жадно душой её ждешь,
Что любишь бездумно как правду
Тобой же рожденную ложь…
Извини, но я не могу без анализа жить на свете. Вот график моей любви к тебе – простенький график, всё ясно и понятно. Вертикаль – сила чувств,
Горизонталь – Время. Не смейся, я серьёзно. Твой график совсем другой:
Я понимаю, что могу ошибиться, я во власти обстоятельств разлуки, бумага бедна, а слов так мало. Но моя любовь наделила меня такой интуицией, лучше сказать – собачьим чутьём, что твой Бергсон просто одурел бы и не стал писать свои трактаты…
Конечно, я верю в свою ошибку, я слишком рационален, а тебя вычислить почти невозможно. Но знай, что я люблю тебя в себе. А ты? Не себя ли во мне? Это могло быть в начале нашей встречи, но сейчас мысль эта для меня невыносима. Для меня любовь – это бесконечное стремление одного человека к другому, и тогда, Соловьёв прав, она Вселенский дух, от него рождаются самые прекрасные творения человеческого ума и рук.
С горечью вспоминаю Брюсова:
«И нет никого на земле
С ласкающим горестным взглядом,
Кто б в этой томительной мгле
Томился и мучился рядом».
Сейчас говорят – «Сопереживание» – модный термин. Чем можно объяснить тот факт, что твоя боль становится тысячью болей во мне? Ты где-то упомянула мою мужскую психологию собственника. Она в том, чтобы заставить тебя любить меня в себе. Я не могу жить иначе. Меня ничто и никто не сможет заставить любить тебя чуть слабее или чуть сильнее. Я в силах сделать так, чтобы в твоих глазах, и в глазах всех людей, в любой ситуации, я остаюсь с высоким правом любить тебя. И еще ты должна знать, что я не смогу подарить тебе обычного бабского счастья со всеми его атрибутами. Мы оба далеки от этого. На всё это навешен ярлычёк: «уценено». Надеюсь, что в нашей семейной жизни будут другие ценности.
Я жду твоего ответа, как приговор нашей любви. Ответь на него. Мы как бы стоим на пороге нашей будущей жизни с поднятой ногой. Стоять в такой позе долго нельзя. Нужно сделать шаг или захлопнуть дверь. Но как при этом не наступить на то Прекрасное, что мы уже перечувствовали вместе? Твой в самом прямом смысле этого слова. Я.
20 ноября 1974 г. Москва. Наталья: Милый Симон!
Наконец-то я угомонилась. Сажусь, трельяж открыт, но это не рояль. Зажигаю свечу и вспоминаю, как семь лет назад мои трагические стихи помогли мне осмыслить первый серьезный «провал» в моей жизни. Даже не знаю, куда бросила эти стишки. За глупые поступки надо отвечать. Самооценка была повержена. Казалась, что вернуть радостное восприятие жизни не реально! Но вот смотрю на себя, и вижу, что глаза блестят, и Душа вернулась в моё тело, и чувствует себя прекрасно.
Ты видишь, занимаюсь самолюбованием, но клянусь, лишь констатирую, что сумела залечить старые раны и обиды. А главное никого не виню – прожила тот кусок жизни, который сама выбрала. Значит сама думай, как жить дальше. Хотелось бы освободиться от ежедневной поденщины, надо написать что-то большое: повесть, пьесу, сценарий. Знаю, что надо, но не хватает силы воли сосредоточиться, не отвлекаться на быт, мелочи и бесконечные заботы с ребенком. Сознание, как маятник, качнётся сильно в сторону и спрыгнет на лужайке вдохновения – а ты должен поймать его и выдать прекрасно сформулированную мысль. А вот и живой пример, как важно сосредоточиться… Вот тебе акростих: СИМОН Ш.
Статен, могуч, нежен и добр
И богам он с Олимпа подобен,
Молод душою как юный прелестный Амур.
Оды слагает легко – сладкозвучные рифмы,
Недра земные распять разум всесильный дерзает.
Ширятся очи, когда струны кифары лобзает…
Под окном смеются влюбленные, молодцы, хотя уже час ночи…Это ли не прекрасно! Как говорит наша подруга Элька. Обнимаю, Лю!
20 ноября 1974г. Новосибирск. Симон: Моя родная девочка!
Сегодня получил сразу два письма от тебя, потеплело где-то глубоко. Никогда не думал, что бумага, на которой написаны знаки, может вызвать странное переплетение ощущений, вплоть до физической близости. Мои письма к тебе рождаются сложно и порой мучительно – это иногда взрыв, а порой как тяжкий труд рудокопа. Ты придумала интересную метафору: «Мои письма заставляют тебя дозревать». Разве это не здорово? Но знаешь, в письмах трудно врать – человек лишён жеста, взгляда, модуляций голоса, – всё это надо выразить словом. Это не просто!
Но ты не отвечаешь на моё научное исследование нашей любви? Ты, наверно, смеялась, увидя мои графики. Ты еще не созрела понять меня. Улетаю завтра в Томск. Там много работы: 1. Обсудить возможность открытия института системы нашего Сиб.отделения АМН СССР по проблемам охраны внешней среды; 2. Обсудить с группой моих соратников программу исследований на 1975г. По проблемам электромагнитной связи в биосистемах; 3. Апробировать свою монографию и докторскую на семинаре. Надо весной защититься и решать не только научные, но и бытовые проблемы. В международном сборнике скоро появится моя статья, гонорар пропьём в Москве. (Приехал парень из Москвы, делаю паузу).