Страница 7 из 11
13 ноября 1974г. Москва. Наталья: Здравствуй, Сим!
Сегодня вторник – библиотечный день, который я всегда посвящала лошадкам и бане. Но сегодня, морально не созрела вернуться «к себе» столь окончательно. Решила походить по прекрасному Цветаевскому музею, кот. имени Пушкина, будто он любовался когда-то скульптурами и картинами.
В музее надо воспарять и наслаждаться красотой, но я никогда не могла воспринимать тело мужчины во всей его полноте, и не могла без чувства неловкости, смотреть на фаллосы греческих скульптур. И, о чудо! Я, теперь, поняла, что это так естественно и красиво, как глаза и уши, как всё, что есть в человеке. Впервые подумала об этом, когда мне дали моего сына в роддоме, и тогда меня осенило, что мой внутренний протест происходил от ханжеского воспитания. Но поверь, сам факт мужского меня всегда раздражал, мне хотелось убежать, спрятаться, уйти. И вот сегодня я смотрю на все это как бы новыми глазами, хочу увидеть тебя голого в этом зале, чтобы ты там стоял как Роденовский Бальзак. Мне было всегда страшно смотреть на голого писателя – разве это не насмешка великого над великим?
Нынче, ты как бы раздвоился: один бродишь со мной по музею, и я «обостряю твоё восприятие прекрасного» – это я могу не хуже той незнакомки, а вторая половина тебя – стоишь в греческом зале на пьедестале, и я рисую твою огромную фигуру, довольно нескладную, а потом подхожу, трогаю тебя, и целую твои шрамы на пузе…
А теперь надо идти с Ильёй к зубному, у него зуб болит. В пути буду читать Герцена «Былое и думы». Вл.Соловьёв на 3й день меня страшно разочаровал – он прекрасный психолог, но его мистическая философия не увлекает.
Итак, я с тобой, мне кажется, что ты, оставив меня как недозрелый плод в Москве, при помощи моего и твоего воображения, доводишь меня до кондиции, и я теперь вовсе не зеленая, а почти созрела до красноты. Пора остановить это стремительное поглощение твоих писем, а то недалеко до загнивания…
Начинаю понимать, что ты ужасно хитрый мужик, ибо ты меня покорил и довольно быстро?! Хочу влюбиться в тебя, и упасть тебе, как снег на голову… Твой желторотый цыплёнок Лю, а вернее змей Горыныч.
P.S. Пиши мне пожалуйста «До востребования» по тому индексу, что я послала в прежнем письме. У меня нет ключа от почтового ящика. А я не хочу, чтобы мои соседки обнюхивали мои письма. Их любопытство безгранично…Целую!
15 ноября 1974г Москва. Наталья: Привет, Степанидка!
Разговор с тобой перед сном. Пришла из Дома журналистов, хочется обсудить с тобой проблемы. Немного поиграла Моцарта, но не помогает – нужна мысле-обменная игра. Для начала взяла простоквашу и намазала свою мордашку, остальную часть отправила в йоговский живот.
На этом сборище был ваш зав. клубом из Новосибирска – симпатичный мужик. Выступал резво, смело, свободно, но совершенно не умеет управлять ни языком, ни мыслью, вернее ставить всё это в удобоваримую форму. Но до него выступали с хорошей культурой слова и мысли, но очень мелко, а дикие вопли новосибирца заставили о многом задуматься. Вот тебе и парадокс, что лучше – правильно мыслить или правильно выступать?
Хотелось подойти к нему и передать что-нибудь для тебя, а потом вспомнила, что ты засекречен. Глаза у меня слишком блестели, как прекрасно не ходить на службу, а принимать хвойные ванны.
Разговор был на тему – свободное время! Это проблема для нищих духом. Разве им можно помочь? Общение в свободное время, чтобы выпить и закусить? Всё должно иметь цель, но если цель утилитарна, тогда и проблемы свободного времени не возникает. А человек увлеченный, всегда в бесконечном поиске, он идёт в природу, любуется пейзажем, у него всегда есть что-то для души: или книги или музыка или театр. Ему некогда скучать, он всегда занят. Он как бы растворён в мире, живёт его проблемами и передаёт свою маленькую отгадку другим поколениям. Таких увлеченных людей много. Но что будет, если все будут творческими людьми? На этот вопрос ответил Пушкин. В общем, нельзя выхватывать одну клетку из организма – общество, и вертеть отдельно. Нужно изучать систему в целостном единстве и даже в движении. Вот тогда… можно придумать что-то новое.
Признаюсь тебе, что если бы не многие издержки, совсем не плохо, когда дома ждёт такое чудовище как ты – поговорить можно.
Опять начинается утро! Сегодня надо написать статью в связи с вчерашними «откровениями» психологов по поводу свободного времени. Ведь всё можно связать с чем угодно, даже с Богом, с кот. тоже общаются в свободное время некоторые индивиды. Иду на почту. А часы твои не ходят. Ты соблазнял меня подарками – потому что ты очень хитрый. А часы не ходят! Вспоминаю наш разговор по телефону: у тебя был грустный голос и злой. Ты просто прелесть, ты настоящий, и я тоже – это самое главное. Будь еще сто лет, моё сокровище, Чудо-Сим. Твоя Лю.
16 ноября 1974г Новосибирск. Симон: Мой родной человек! Фототелеграмма.
Твои письма, что я получил в один день, произвели страшное действие. Концентрация интеллекта и чувства в одной точке пространства – времени, да еще когда эта точка – ты сам. Ошеломляет, поэтому ради бога, сделай так, чтобы я получал письма по одному в день. Ведь я не так терпелив, как ты. Я сразу всё проглотил, потом заперся в своём кабинете и сидел три часа, потом кропал стихи и читал их своему близкому другу – Глебу (он прибежал на мой звонок, всполошившись). На работе кряхчу – дел много. Но всё приобретает совершенно иной смысл. Главное – шелуха улетает по ветру. Воистину: «Любовь возникает как пламя, и мы, становимся сами чудесным и ярким огнём». Не могу допустить мысли, что ты будешь ждать письма, с 3х дневным перерывом, поэтому. О, Телеграф! Тебя пою!! Целую тебя бесконечно… Степанидка.
16 ноября 1974г. Новосибирск. Симон: Здравствуй, любимая!
Эти проклятые заседания иссушают мозг и душу. В четверг – Совет, в пятницу – совещание отдела эндокринологии, всё длится по 5-6 часов кряду. Живой мысли не пробиться. Вязнешь в чем-то, как в болоте. Это такая форма работы, но бездарная, напоминает ковыряние в носу.
Поговорил с тобой, а потом получил письмо. Какое наслаждение! Отошел душой. Впрочем, говорил тебе, что вся эта шелуха сейчас встаёт передо мной в другом свете, я её игнорирую. Во мне зреет что-то новое, ты мне даешь неизведанное до сих пор чувство собственного достоинства. Хочется встать перед тобой на колени, ты возносишь меня на вершину, о которой я мог только мечтать. Мы читаем одни и те же книги и думаем, как один человек. Читал Владимира Соловьёва, когда мне было 14 лет. Книга была с пометками на полях Гончарова. Вот откуда «Обрыв». Именно тогда прочел этот роман взахлёб.
Ты написала, что возможна командировка. Ты бросила фразу, которая меня очень волнует. Кажется, никогда за эти дни разлуки (целая вечность), я так не хотел тебя видеть, ласкать, говорить с тобой! Но это прибавляет мне сил. Берегись! Глупости пишу. Чего беречься? Безграничной нежности, понимания и преданности?!
Сегодня был у сына в школе. 9-й класс – здоровые балбесы! Но чему учат, господи! 23.11 буду с ними говорить – уже не первый раз. Начну с английской живописи, потом проблемы «Искусство-интеллект-общество». Это результат беседы с классным руководителем, которой я заменил повинность слушать лекции для родителей – «Правонарушения подростков!» Вот дела!
Третьего декабря у нас Всероссийская конференция по проблемам адаптации. Готовимся. Пытаюсь переосмыслить факты. Вырисовывается интересная концепция, потом расскажу. Заявку на сценарий написал, но перечитал и понял, что надо всё переделать.
Играю на своём рояле и 2-3 часа. И странные мелодии мне приходят на ум – то Патетическая Бетховена, а потом Колыбельная Дунаевского, конечно в моей интерпретации…В общем живу в лихорадке и потрясении, но как изумительно всё это!
Должен тебе признаться, что я каждую ночь сплю с тобой, Моё воображение помогает мне реально ощущать твоё тело, погружаюсь в него, дышу его ароматом, и растворяюсь в этом блаженстве. Вижу одну и ту же картину – твоё лицо в ту незабываемую ночь, милое, розовое, беззащитное с улыбкой…Я люблю тебя так разно – за всем этим встают твои мысли, письма. А потом меня обволакивает что-то огромно-чувственное, но в такой первозданной чистоте, что сердце начинает кувыркаться. Я счастлив! А в счастье мудрости больше, чем в сотне толстых книг. Люблю тебя и никаких гвоздей! Целую тебя с безграничной нежностью, Твой Сим.