Свет Илай

— Эй, эй, господа, маги! — раздался громкий возглас паромщика, — магические битвы на мостах и паромах запрещены.

Он бросил свое весло, и поспешил к нам.

— А ежели, какой спор у вас, — посоветовал он спорщикам, подойдя поближе и понизив голос, — то, как к берегу пристанем, там, на горочке, Велис. Вот к нему и ступайте, коли, что порешать надо.

— Что, неужели живой Велис? — спросил Эдрин, с недоверием к словам паромщика. Оно прямо-таки сквозило в его словах. — Давненько мы «живых» Велисов не видали.

— Живой, живой наш Велес. Вот только учтите, с ним по утрам дело иметь надо, да и очередь к нему бывает. Сюда, почитай, со всей округи люди стекаются.

— Яр, а мы здесь надолго задержимся? — Я, как всегда, не вовремя влезла со своими вопросами, и, совершенно случайно, назвала Старика по имени.

— Яр? — Андер удивлённо поднял брови, но быстро справился с охватившим его волнением. Странно, но, именно имя Яра остудило его воинственный пыл.

— Хорошо, поговорим на берегу, — словно согласившись с доводами паромщика, Андер отошел от нашей повозки и увел с собой своего молодого спутника.

Я провожала взглядом молодого мага, и мне было его жаль, очень. Я уже знала, что найти хорошего лекаря для лечения шрамов, да еще и на лице, непросто, к тому же, очень дорого. И я не выдержала. Там, в нашей повозке, среди припасов есть котомка, а в ней несколько горшочков с мазями. Только котомочка эта принадлежала Эдрину, и я знала, как он трясется над каждой капелькой своих бальзамов и мазей.

— Эдрин, я руку поранила, а ты говорил, у тебя есть мазь заживляющая.

— Где поранила?

Такого вопроса я не ожидала.

— Эдрин, ну, дай мазь. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

И Эдрин со вздохом забрался в фургон, достал котомку с мазями, и, вот ведь, зараза, напрямик спросил.

— Так, что там с этими магами?

— Шрамы у молодого, как от когтей, через все лицо. Даже смотреть страшно.

Эдрин качнул головой.

— Старые шрамы может только маг заговорить, мои мази тут бессильны.

— Не, эти совсем свежие, кровянят ещё, и выглядят плохо.

Эдрин раскрыл котомку, повозился в ней и выдал мне маленькую глиняную баночку и полотняный мешочек.

— Вот из этого отвар сделать. Две щепотки на кружку воды. Смочить чистую тряпицу, чистую, слышишь, Вета, чистую, протереть им раны, а потом уже нанести мазь. А еще лучше к лекарю пойти, чтобы швы наложил.

Я быстренько схватила и мешочек, и баночку, и смело пошла к незнакомым магам.

— Вот, это тебе для лица, но Эдрин сказал, что швы наложить надо.

Маги переглянулись.

— Что, личина легла плохо? — спросил Андер.

— Нет, точнее, я не знаю. Я не вижу личины, а вот раны на лице вижу.

Молодой маг взял мешочек и баночку.

— Скажи Эдрину, Пауло передает ему привет и благодарит его.

— А Яру передай, что если он хочет, мы камень Велесу передадим. Он ведь не ходок, магия у него другая.

Я и сама не знала, как так получилось, что воинственное настроение магов ушло. Сейчас они были самыми обыкновенными молодыми людьми. И, наверное, у нас даже нашлись бы общие темы для разговоров, но в эту минуту раздался крик с кормы.

— Господа маги, мы подплываем! — напомнил о себе паромщик.

И, правда, паром почти подошел к берегу. Вот только, пока паромщик пытался предотвратить стычку магов, и оставил паром без управления, течение унесло его метров на пять ниже по течению, и сейчас и паромщик, и оба его помощника, напрягаясь изо всех сил, пытались пересилить течение и пришвартовать это старое корыто к причалу. Но тяжелый паром сносило прямиком к скальному выходу, метрах в десяти ниже причала.

— Паромщик, левее, левее бери — закричал кто-то. Несколько мужиков стали помогать, крутить колеса, кто-то держать рулевое колесо, но сильное течение неудержимо несло паром на скалу.

— Помоги, Велис, — запричитала какая-то баба.

— Прыгай, Вилька, — закричал паромщик, — лови швартов, да к кнехтам вяжи.

— Да тут сажени три будет, утопну я.

— Что там ниже по течению? — крикнул Яр.

— Ниже никак нельзя, стремнина там, поломает о камни

А паром неумолимо несло мимо причала.

«Вода, замри!»

Я произнесла эти слова, не задумываясь, а точнее, они произнеслись сами собой.

И река, словно конь, схваченный под узду твердой рукой, притихла, остановилась. Всего на несколько мгновений, но это хватило, и уже, буквально, минуту спустя, паром стоял у причала, и Вилька накручивал швартовы на кнехты.

Народ заторопился покинуть паром, кто-то в надежде поспеть к Велесу, кто-то в ближайший городок, кто то, просто по каким-то своим делам.

А я… я едва нашла в себе силы забраться в повозку и совсем не слышала, как Яр с Эдрином ругали друг друга, что не досмотрели за мной, и я опять выложила весь свой запас магии.

* * *

Я проснулась от зверского чувства голода. Полог фургона был откинут, и мне было видно, что у костра сидят Яр с Эдрином, и о чём-то тихо разговаривают. Я подошла, присела рядом. Тишина повисла над догорающим костром. Была глубокая ночь. Молчали птицы, молчал притихший лес, даже луны сегодня не было, и только звёзды мерцали в черном небе. Я подкинула ещё дров. Костёр ожил, и языки пламени побежали по сухим сучьям. Я глянула на наш импровизированный стол и удивилась? Откуда такое разнообразие? На холстине, что нам служила скатертью лежали сыр, сало, два вида мяса, кусок здоровенной рыбины, запеченные овощи и почти целый каравай хлеба. И тут Яр принес из повозки бутылку вина и какие-то фрукты.

— Откуда у нас такое богатство, — не удержался Эдрин.

— Вот и я хочу узнать, откуда столько еды.

— Вином — Андер поделился, когда я ему камень передал, а еды крестьяне собрали, в благодарность. Я хотел денег заплатить, не взяли.

— Кстати, совсем забыла, Эдрин, Паоло просил тебе спасибо сказать.

— Паоло? — Яр весело посмотрел на Эдрина. — То-то я смотрю, походка знакомая, а рожа чужая.

— А ты его откуда знаешь? — едва прожевав, спросила я. И потянулась за очередным куском хлеба, раздумывая, что на него положить — мясо или сало, а может и то и другое?

Яр, разливая вино по кружкам, пояснил.

— Мы все друг друга знаем. Учились в одной школе. Набор раз в три-четыре года, но школа то одна.

— А с Паоло мы в одной комнате почти год жили, — добавил Эдрин, — но я уже заканчивал учебу, а он только поступил.

— А я, как раз на выпуск Андера попал, а потом его у Эрлиха пару раз видел.

Мы разобрали кружки.

По вкусу фрукты были похожи на что-то среднее между яблоком, грушей и манго. Мы молча ели и потягивали сладковатое вино. Я смотрела на звезды, безуспешно пытаясь найти Большую медведицу.

Яр, заметив мой интерес к звёздному небу, стал негромко рассказывать мне про созвездия Белого быка, Принцессы Турмилай, Унгана-охотника.

— А кто такой унган?

— Так называется титул управляющего провинцией.

— А я любовную историю знаю про унгана Эрма-Эра. Хотите, расскажу, — улыбнулся Эдрин.

— Да, уж, — вздохнул Яр, — папаша у меня знатный кобель. Ни одной юбки не пропустит.

— Яр, так он, что, действительно твой папаша? Ты никогда не рассказывал про свою семью и про отца.

— А что тут рассказывать?

По его интонации я поняла, что папочку своего Яр вряд ли уважает.

— И все-таки, — настаивал Эдрин, — ты, сын унгана, а служить стал рядовым магом. Почему Яр?

— Ну, положим, не рядовым, а придворным. Это, как ты понимаешь, немного другой уровень. Ну, а потом, куда отправили, там и несу службу. Платят придворному магу неплохо, а мне надо было вернуть долги за оплату учебы.

— Что?!!! Твой папаша не оплатил твою учебу? Ты шутишь?

На лице Эдрина было написано такое удивление, что я поняла — эту тайну Яр хранил долго. Даже от лучшего друга. Как он, интересно, отнесётся к тому, что она наконец-то открылась?

Но Яр отнесся к этому весьма спокойно.

— Чтобы это объяснить, мне, пожалуй, придётся немного посвятить вас в историю моей семьи. Понимаете, нас, сыновей, у моего папеньки было штук пятнадцать или семнадцать. Я лишь точно знаю, что были всего две девочки, наши сестрицы, которых мой папаша успешно выдал замуж. Ясно, что не без выгоды для себя. А вот сыновей он не считал. Как говориться — строгал и строгал. Причем, в выборе мам для своих отпрысков Эрма-Эр сильно не заморачивался. Отсюда и пошли байки о его похождениях.