Страница 20 из 67
Ей боязно было открыть глаза и узнать, что вокруг всё ещё темнота, но как только она приоткрыла веки, её ослепил яркий свет. Какое-то время ушло на то, чтобы привыкнуть к нему, и тогда женщина смогла осмотреться. Она стояла в разрушенном замке из серого кирпича, свет бил сквозь выбитые окна и обвалившуюся крышу, под ногами хрустели осколки черепицы и битые кирпичи, замок казался заброшенным очень давно. Обнаружив заваленную обломками крыши дверь, Ровена выбралась через окно, поняв, что в этом месте магия уже работает, и легко медленно спустилась со второго этажа. Примерно полчаса у неё ушло на то, чтобы обойти замок вокруг и понять, что она на острове. Вокруг было видно только море, до самого горизонта.
— Да что ж за день такой невезучий… — в сердцах воскликнула ведьма, потирая виски и пытаясь придумать, что делать.
Она отломала от сухого куста маленькую палочку и попробовала с помощью магии определить стороны света, но веточка просто крутилась в воздухе, категорически отказываясь помогать. Солнце стояло в зените, не сдвинувшись ни на полшага за всё то время, пока она была на острове. Успешно создав кувшин пресной воды и хлеб с сыром, Ровена перекусила и вернулась к попыткам выбраться. Но поисковое заклинание не показало ей направление, где был её сын, а попытка отправить в плаванье по морю одно из сухих деревьев с берега и вовсе была ужасающе провальной — дерево будто врезалось в невидимую преграду и разлетелось в щепки. То место, куда врезалось бревно, на долю секунды блеснуло.
— Я в ловушке, в магической ловушке, — потрясённо прошептала ведьма.
Она вспомнила силу того, кто обездвижил её, и поняла, что если он захочет держать её здесь взаперти, она ничего не сможет сделать. Как же выбраться? Женщина закрыла глаза и постаралась успокоить дыхание, чтобы почувствовать свет своей силы. Если заклинания не помогают, быть может, спасёт истинная магия, более древняя, заложенная в каждом, кто несёт волшебство в себе? Мысленно она увидела себя — женской фигурой без лица, страхов, прошлого, из фигуры, будто из звезды, лился свет — ослепительно-белый, он освещал весь остров, каждый закоулок замка, в его свете Ровена надеялась увидеть выход, но увидела лишь ровные грани на стыках множества пятиугольников. Додекаэдр — поняла она сразу. Точно такой же фигурой был тот кристалл в комнате Леофрика, значит, она заперта в нём?
— Довольно! — услышала она грозный голос, от которого по коже пробежали мурашки. Тот же самый голос обездвижил её и приказал отправить её к нему. Как он там сказал — его кровь?
Но открыв глаза, Ровена лишь потеряла связь со светом своей магии, оборачиваясь снова и снова, она никого рядом не увидела.
— Что за шутки? — прошипела ведьма, наслышанная о древних ловушках, сводящих людей с ума. — Кто ты такой и где ты?
— Я Саргаат. Ты не видишь меня, потому что я в твоей голове, — пояснил голос, и Ровена услышала смешок. — Смертным вообще не дано видеть демонов в истинном обличье.
— Демонов не…
— Не существует?.. Что, и ты туда же? — в перебившем её голосе сквозили раздражение и усталость. — Мне уже надоело каждые пару сотен лет объяснять новым Гаарам, что демоны есть и вы произошли от них. Вы там записывайте, что ли…
Ровена на какое-то время притихла, пытаясь вспомнить опровержения или подтверждения такой диковинной теории. И главное, как это поможет ей выбраться? Вряд ли получится взыграть на родственных чувствах.
— То есть, все люди — потомки демонов?
— Только те, в ком есть магия и необязательно демонов — любых магических народов. Когда-то их было много, знаешь ли, но почти всех истребили люди. Метисы остались жить, назвали себя магами, потом вы все переженились друг на друге и получился весёленький коктейль. Даже Леофрик справился, справишься и ты. Он прошёл не с первого раза, конечно, и поседел в ту ночь, но в тебя я верю, Ровена из дома Гаар, потомок моего брата Сатгаара.
— Зачем это было нужно Леофрику? — с сомнением спросила ведьма, с трудом представляя себе почтенного целителя в сговоре с мифическими демонами. — Это у тебя он собирался узнать, как спасти королеву?
— Откуда, как ты думаешь, все его знания? — ответил вопросом на вопрос демон. — Быть может, я бы рассказал ему про одно удивительное растение, корни которого ядовиты, а цветки являются противоядием. И что их можно найти в кармане брата короля, так он боялся отравиться собственным ядом. А может, и не рассказал бы. Леофрик в последнее время был мне мало полезен.
Ровене нечего было ответить. Кто не шутил о том, что главный лекарь продал душу за знания? Разве все его открытия не были невероятными и удивительными? И оставался главный вопрос — хотела ли она подобной славы? Но такой вопрос демону не задать, а время потянуть, чтобы придумать план побега, нужно.
— И Аскольд справился, он более полезен? — спросила ведьма.
— Нет, он лишь приходил, плакал, просил помощи с местью сестры, тогда-то я и понял, что его можно использовать, чтобы сменить короля, — продолжал вещать голос в её голове. — Другие ученики старика тоже пробовали, Леофрик быстро смекнул, что эта связь забирает слишком много сил, и начал приводить их себе на замену. Выживали не все.
— Зачем тебе это всё?
— Мне скучно и у меня свои планы. Пройди все испытания моего ока, Ровена, докажи, что ты достойна, и все муки закончатся. Ты сможешь общаться со мной, когда пожелаешь, а я дам тебе власть.
— Лучше я получу её сама, — упрямо отозвалась ведьма.
В ответ она услышала смех.
— Отличный ответ, как для демона. Но у тебя нет выбора.
— Что ты имеешь в виду?.. — успела крикнуть Ровена, прежде чем увидела, как светящийся голубоватым свечением пятигранник отделился от горизонта и с бешеной скоростью влетел в неё, сбивая ведьму с ног.
Когда она открыла глаза, вокруг было темно. «Да неужели опять!» — мрачно подумала женщина и встала на ноги, но ей не было холодно, и глаза, привыкшие к темноте, начали различать очертания комнаты и мебели. Её комнаты, в её родном замке. Опасаясь неожиданностей, Ровена прошла к прикроватной тумбочке и взяла подсвечник в руки. Немного магии — и фитиль уже зажжён, свеча мягким тёплым светом осветила комнату, и ведьма вздрогнула. В её кровати кто-то был. Фигура зашевелилась, тёмная макушка оторвалась от подушки, и ведьма поняла, что на кровати сидит её сын, сонно потирая глаза и щурясь от света свечи. Но не тот высокий немного несуразный молодой человек, которым она его отправляла в школу недавно, а малыш лет шести, пухлощёкий и не считающий себя достаточно взрослым, чтобы не обнимать мать на прощание. Будто прочитав её мысли, мальчик потянул к ней руки и позвал «мама». Быть может, ей приснился глупый кошмар? Про избегающего её Морригана, умершего мужа, каких-то демонов… Сердце Ровены дрогнуло, она поставила подсвечник на тумбу и обняла своего сына, радуясь теплу его тела и ощущению, когда тебя обнимают детские ручонки.
Со всей силы. Или чуть сильнее, чем это может маленький ребёнок. А может, даже не чуть. Когда Ровена почувствовала, что что-то не так, она попыталась отодвинуться, оттолкнуть тело сына, но он сжимал её с нечеловеческим усилием, и она не смогла вырваться.
— Ты уже хочешь уйти, мамочка? У тебя снова есть дела интереснее и важнее, чем я?
— Отпусти меня, Морриган, — стараясь скрыть ужас в голосе, попросила женщина. — Отпусти, мне больно.
— Мне тоже было больно, когда ты меня отпускала, — сказало то, что выглядело как её сын, но теперь Ровена видела, что вместо добрых серых глаз у этого подменыша чернота. — Но ты оставляла меня снова и снова. Я тебя не оставлю, не волнуйся. Я буду тебя обнимать до самого конца.
Маленькие ручки сжались сильнее, и ведьма почувствовала, что ей уже тяжело дышать, из глаз потекли слёзы от боли и ужаса. Видимо, конец будет не таким далёким, как она надеялась. Снова попытавшись вырваться, Ровена поняла, что не сделает этого без магии, а магия… Можно ли применять её к своему сыну? А вдруг это всё-таки он? Не в силах сделать новый вздох и ощущая, как кружится голова, ведьма сделала пас рукой и прошептала слова боевого заклинания. Тело мальчика отбросило невидимой волной, он ударился спиной о стену, и остался лежать где упал. Тело Ровены забилось крупной дрожью от понимания того, что она не знает чего хочет: чтобы мальчик с лицом её сына остался лежать или встал. И она вздрогнула, когда он, хрипя, поднялся.