Страница 3 из 18
– Нужно было хотя бы записать трудный русский адрес, г-мм, с человеком на лошади. Вы из Китая?
– Ханой. Мы из Ханой, – ответила девушка и радостно воскликнула, махнув рукой.– Вот «Аврора»! Теперь мост, там мост!
– Мост вижу, «Аврору» тоже, мужик на коне по всему прячется в трюме, – хмыкнул Денисов.
Он въехал на Сампсониевский мост и тут девушки затараторили одновременно и радостно на родном языке, а девушка на переднем сиденье вскрикнула:
– Вот! Человек на лошадь!
Денисов недоумевающе повертел головой, и тут до него дошло: весь торец высотки, стоящей за мостом, занимал отлично подсвеченный здоровенный рекламный плакат, на котором мужественный ковбой в джинсах усмирял бунтующего коня – это была реклама сигарет «Мальборо». Справа, на торце здания гостиницы, сиял ещё один плакат: холёный молодец в кожаном пиджаке предлагал насладиться «Мартини».
«Символы миллениума – «Мальборо» и «Мартини»», – чуть не расхохотался Денисов и ему тут же вспомнился весёлый советский фильм «Джентльмены удачи», и тот замечательный эпизод в нём, в котором герои фильма разыскивают в Москве нужное место, оказавшееся памятником Лермонтову по ориентиру «…там мужик в пиджаке, а рядом дерево».
– Д-а-а, – протянул он, – а ведь и, правда, человек на коне. Большой американский мужик на большом американском коне. Теперь-то куда?
– Налева, налева, – дуэтом пропели дуэтом.
– Налево у нас будет маленькая улица Астраханская, дорогие вы мои, – поворачивая в проулок, – сказал Денисов.
– Астарханьскайя, Астарханьскайя, – эхом отозвались девушки, а сидевшая впереди, добавила, – здесь, здесь.
Денисов остановился у старого неопрятного дома с тёмными подъездами. Девушка на переднем сиденье протянула ему сторублёвку.
– Это много будет, на рубль всего проехали, дорогие гости города.
– Нет многа. Спасиба, спасиба, карашо, – ответила девушка, повторив, улыбаясь, – спасиба, спасиба.
– Что ж, и вам спасибо. Ну, надо же! Человек на лошади, – не сдержался и рассмеялся Денисов.
Кладя деньги за солнцезащитный козырёк он, улыбаясь, наблюдал, как его пассажирки смеясь чему-то, резво бежали к подъезду. «Человек на лошади», – рассмеялся он опять, трогаясь.
Он решил ехать домой, но не поехал по пустынной набережной, которую только что пересёк, хотя по ней можно было, никуда не сворачивая в это время суток, с ветерком домчать до дома, а поехал к центру города, в надежде подхватить попутного пассажира: там шансов на это было больше.
Любуясь ярко освещённым Михайловским замком, он переехал Пантелеймоновский мост, свернул на Фонтанку и увидел двух мужчин, один из них голосовал. Он остановился.
Мужчины, один безусый, другой – усатый, оба в дорогих дублёнках и одинаковых ондатровых шапках, были удивительно похожи, явное родство выпирало из них. Безусый, открыв дверь машины, с заметным кавказским акцентом спросил:
– Шеф, отвезёшь человека в Московский район?
– Человека я всегда отвезу с удовольствием, но Московский район большой, – сказал Денисов, – куда именно?
–На улицу Ленсовета.
– А точнее?
– Ближе к «Звёздной». Да вы не бойтесь, мы нормальные люди. За двести рублей ничего будет?
Денисов не ответил. Он бросил взгляд на часы, думая о том, что вернётся домой, если сейчас возьмёт пассажира, уже после двух часов ночи. Безусый приняв его раздумье за колебание, быстро проговорил:
– Двести пятьдесят…
И за двести рублей было вполне «ничего» – Денисов приглашающе кивнул.
– А я и не боюсь. Поехали.
Безусый полез в карман.
– Очень прошу, шеф, до подъезда только. До подъезда довезёте человека? Хорошо, да? Это брат мой старший, он в гости приехал, понимаете? Очень прошу вас, до подъезда довезите, – просительно проговорил он, протягивая деньги.
– Конечно, довезу. Какие проблемы? – пожал плечами Денисов.
–Только никого не берите больше. Очень прошу, хорошо?
– Это я вам точно могу гарантировать.
– Один секунд, – извиняюще произнёс безусый.
Прикрыв дверь машины, он обнял усатого. Некоторое время они так стояли, обнявшись, похлопывая друг друга по спине. Затем, стали жать руки, громко говоря по-азербайджански. Денисов хорошо отличал этот язык от других кавказских языков: первые полгода армейской службы ему довелось провести на окраине Баку в посёлке Патамдар.
Когда казалось, что братья уже закончили прощаться, младший вдруг схватил старшего за руку и опять принялся что-то ему горячо говорить с просительным и укоризненным видом, периодически показывая рукой на дом, напротив которого они стояли.
Усатый, мягко улыбаясь, отрицательно качал головой, иногда отвечал, несколько раз произнеся громко слово «аэропорт». Наконец они ещё раз обнялись. Усатый, кряхтя, уселся в машину, сказав: «Здравствуй, дорогой».
Но на этом затянувшееся прощание, увы, не закончилось. Провожающий брат открыл дверь, просунул голову в салон. Он так долго и укоризненно говорил, что старший брат не выдержал и с шутливой строгостью сказал ему на русском:
– Слушай, брат, хватит, да? Что ты меня, как девушку провожаешь! Человека тоже задерживаешь. Всё, Сулейман, всё! Иди спать, аривидерчи, чао, бамбино, сорри! Доеду – сразу тебе позвоню.
Но и это не подействовало. Беспокойный младший брат, обратился к Денисову с жалостливо-просительным выражением лица:
– Друг, очень тебя прошу, довези до подъезда. Это брат мой старший, понимаешь, да? Очень, тебя, прошу.
– Сулик, там перекопали, ты же знаешь. Ещё скажи, чтобы меня человек на четвёртый этаж довёз, – расхохотался усатый.
– Тогда близко пусть остановит от подъезда, – не унялся младший брат.
– Хорошо, хорошо, но давайте всё-таки уже поедем, – сказал Денисов, – время поджимает.
– А знаешь, что, Тельман, – сказал вдруг младший, – я с тобой поеду! А назад меня водитель привезёт. Шеф, назад привезёшь, да? Я ещё заплачу…
– Иди домой, Сулик, – расхохотался усач, шутливо вытолкал брата и закрыл дверь машины. Говорил он почти без акцента.
Поглядывая в зеркало заднего вида, Денисов тронулся. Младший брат стоял и смотрел вслед удаляющемуся автомобилю.
– Вы извините нас, пожалуйста, – повернулся к нему пассажир, – мы немного выпили. Это брат мой младший (Денисов едва сдержал смех, чуть не сказав, что он это уже понял), он в Питере давно живёт, а я сейчас в Минске. Мы родом из Ленкорани. Знаете, нет? От нас до Ирана всего сорок километров. Красивое место – субтропики, мандарины, фейхоа, инжир, море, рыба. Помидоры, знаете какие у нас? Лучшие в мире! Последнее время редко с братом видимся, жизнь такая быстрая пошла. («Что быстрая, то – быстрая», – внутренне согласился с пассажиром Денисов). Времени встречаться, совсем нет. Вот встретились… знаете, у нас родственные отношения очень сильные. Брат такой стол открыл, – пассажир первый раз нарушил лексику русского языка, сказав не «накрыл стол», а «открыл». Я утром в Минск улетаю, он меня уговаривал остаться у него, а я у среднего брата остановился на Ленсовета, от его дома до аэропорта близко. Самолёт рано улетает, надо поспать немного. В Минске прямо с аэропорта поеду на работу. У вас можно курить?
«Если сейчас закурю, то это будет четырнадцатая сигарета за день. Почти полтора часа уже не курил. Вот, надо же! По Павловской теории рефлексов, пассажир напомнил мне о сигаретах и сразу дико курить захотелось! Нет, потерплю, пожалуй», – решил Денисов.
Уже месяца два он пытался бросить курить по методике уменьшения количества выкуренных сигарет за день. Нынешняя его норма была десять сигарет, и он её периодически жестоко нарушал.
– Курите, курите, – кивнул он головой, – я сам курящий.
Пассажир достал пачку «Парламента».
– Форточку немного открою?
– Будьте, как дома, – Денисов вставил в магнитофон кассету. Джордж Бенсон рассыпав по струнам гитары изящнейшую каденцию в унисон со своим необыкновенным фальцетом, запел свою «коронку» «This Masquerade».
Пассажир аккуратно стряхнул пепел в пепельницу. Сигаретный дымок, приятно щекотал вздрогнувшие ноздри Денисова, желание закурить стало невыносимым. Тяжело вздохнув, он ругнув себя: «Слабак», достал из пачки, лежащей в боксе под магнитофоном сигарету. Пассажир услужливо щёлкнул зажигалкой, пропиликавшей первые такты из диксиленда «Когда святые маршируют». Денисов прикурил и с наслаждением затянулся, кивком головы поблагодарив его.