Неистовые сердца

— Добро пожаловать домой, Лили, — застенчиво сказал Доусон, отцепляясь от корзины.

Я убрала свои руки с Вероли, чтобы сформулировать вопрос.

«Как долго я здесь нахожусь?»

— Ты проспала три дня, дорогуша.

Три дня… Чуть больше двух человеческих недель.

Следующим я показала имя своего брата.

Вероли искоса взглянула на Сайласа.

— Он ещё не вернулся.

Я нахмурилась.

Взгляд Сайласа метнулся к моему запястью, к едва заметному кругу, расчерченному пятью неровными линиями.

— Он ждёт, пока Грегор починит замок. Вот почему, — он прочистил горло, — вот почему варифф хотел бы тебя видеть. Нам нужно, чтобы ты прикоснулась к порталу, чтобы он засветился.

«Отвези меня к нему», — я показала Доусону, который научился языку жестов ещё до того, как научился летать.

Я начала идти к руне, когда брови Доусона взлетели вверх.

— Ты хочешь, чтобы я тебя понёс? Я имею в виду, я был бы польщен, но я думал, ты не фанатка рун.

Я ею и не была, но какая у меня была альтернатива? Забраться Сайласу на спину? Можно подумать, если бы я могла поле…

Я застыла, уставившись вниз на свои ноги. Как Круз учил меня много десятилетий назад, я направила свой огонь вниз. Мои ноги медленно оторвались от жёлтой палубы.

А потом я взмыла выше.

Я снова могу летать.

Как и во время моего самого первого полёта, счастье пронзило меня, и я улыбнулась. Но потом я подумала о Крузе, и моя улыбка увяла. Я парила в воздухе над затопленным Харени и осматривала королевство моего брата. Утёсы сверкали на солнце, необъятное жидкое пространство мерцало, как огранённый кварц, а воздух был пропитан ароматом обожжённого солнцем мха и богатой почвы. Калимборы вдалеке возвышались над землей, как нестареющие часовые.

Я вспомнила, как Круз рассказывал мне, как он всегда мечтал увидеть Неверру без её туманного покрова. Его мечта сбылась, но какой ценой?

Я отказывалась плакать, кружась, наполняя себя своим домом.

Дом? Был ли это всё ещё мой дом? Кому принадлежала хижина, в которой я проснулась? А кому принадлежал большой дом, покачивающийся рядом с ним?

Не превращаясь в своего дракона, Сайлас взлетел и присоединился ко мне в воздухе.

— Всё изменилось, не так ли?

Я кивнула.

— Я… На случай, если ты захочешь навестить Круза, — имя слетело с его губ так же тихо, как одна из стрел Каджики, — мы поместили его прах… он спросил меня… сказал, что это было…

Чтобы избавить его от необходимости объяснять, я подняла ладонь. Я точно знала, где Круз хотел бы упокоиться навечно. Я нырнула по воздуху к утесу и приземлилась рядом с деревом панем. Лёгкий ветерок дул сквозь ветви, дерево позвякивало, как китайские колокольчики Катори. Голубые листья в форме пальмы трепетали, распространяя аромат тёплого, сдобренного маслом хлеба.

Я оглядывалась вокруг, пока не увидела это.

На меловом камне расстилался ковёр из оранжевого одуванчикового клевера. Пушистый кустарник медленно обступал скалу, прорастая сквозь каждую трещину и расщелину. Я присела на корточки и погладила стебли котни, а затем сорвала один и покрутила его между пальцами. В отличие от земных одуванчиков, крошечные белые цветки состояли из трёх цветочных головок, не сдувались ветром, и когда я их раскручивала, они меняли цвет — с оранжевого на жёлтый, затем на розовый, затем обратно на оранжевый.

Долгое время Круз ненавидел эти цветы, потому что его отец тоже превратился в них после своей смерти, и все убедили Круза, что его отец был злым. И всё же, открыв одну из многочисленных книг моего бывшего жениха, я обнаружила расплющенный одуванчиковый клевер. Именно тогда я поняла, что Круз простил своего отца.

Под пристальным взглядом Сайласа я заправила стебелёк за ухо, поднялась на ноги, а затем подпрыгнула в воздух.

— Должен ли я отвести тебя к Грегору сейчас?

Я кивнула и полетела за ним, прижимая ладонь к уху, чтобы цветок Круза не выпал.

ГЛАВА 40. ЖЕЛУДЬ

Дворца больше не существовало.

Туман тоже исчез.

Это были две самые странные детали этой новой Неверры.

Где сейчас проживали Эйс и Кэт? Где Эйс проводил встречи со своими министрами фейри, со своим вариффом? Где собирались драка и лусионаги?

Мои пальцы чесались найти телефон, на котором можно было бы напечатать все эти вопросы, но телефоны в Неверре не работали. Мне нужны были ручка и бумага. Или Вероли и Доусон. Я оглянулась на маленькую хижину, которая с моей точки обзора была не больше макового зернышка. Я не могла сказать, была ли руна всё ещё припаркована на палубе.

Палуба, которая, должно быть, была сделана из листьев волитора.

В чьей постели я дремала?

Внезапный поток вздохов зарезонировал вокруг меня. Я застыла, переключив своё внимание на пространство передо мной, а не на то, что было внизу.

Сотни фейри приблизились. Шепот пронёсся по толпе, как лесной пожар. Две девушки отделились от толпы и полетели ко мне — Надя и Элеонора. Девушки, которых я считала своими самыми близкими подругами, пока не завела настоящих друзей. Они завизжали и обхватили меня руками. Я позволила им прошептать мне на ухо о том, как они были счастливы снова меня видеть — они ни разу не навестили меня с тех пор, как меня вышвырнули из Неверры, — прежде чем оттолкнула их и вернулась к Сайласу.

Застенчивая принцесса, которой я была раньше, покраснела бы от внимания всей калигосупры — нет… этот термин был отменен… как они теперь назывались? — но Лили, которая посмотрела смерти в лицо, чувствовала только раздражение.

Я коротко кивнула Сайласу, что он правильно истолковал, улетев. Мы миновали скопления порталов, которые поблёскивали, как перевёрнутые компакт-диски, отражая различные местоположения, к которым они вели, затем спустились к основанию калимбора. Он приземлился, и я последовала его примеру. Моё приземление не было гладким. Мне пришлось зарыться голыми пятками в мох, чтобы заставить себя полностью остановиться. Я растеряла всю практику.

Если бы Эйс был здесь, он бы так надо мной посмеялся.

При мысли о моём брате мой позвоночник стал таким же твёрдым, как ствол гигантского дерева. Сайлас провёл меня прямо через дверь у основания. Если я не ошибаюсь, раньше здесь располагалась кондитерская. Мой брат, должно быть, реквизировал калимбор и превратил его в государственное учреждение. Интересно, куда делась кондитерская? Выше? Могут ли наземные жители сейчас населять верхние этажи?

Прежде чем войти, я осмотрела спирали и вспомнила о своей идее добавить зиплайны между стволами. После того, как печать портала была исправлена, я бы поработала над этим.

С Каджикой.

Моё сердце совершило небольшой пируэт.

Меня не было две недели. Я сообразила, что кто-то держал его и моего брата в курсе моего состояния. Проходя через широкую дверь, установленную в стволе, я столкнулась с девушкой.

— Гатизогин, — сказала она, прежде чем её рот расслабился, а раскосые карие глаза стали почти круглыми.

Я улыбнулась.

«Ты прощена, Магена», — подумала я, хотя и сомневалась, что она меня услышит.

— Лили! Геджайве, ты жива!

Она считала меня мёртвой? Я почувствовала, как мои брови изогнулись. Остались ли у меня вообще брови, или они выпали вместе с моими волосами? Я дотронулась до своего лба. Они всё ещё были на месте, как и мои ресницы.

— Мы не осмеливались говорить о твоём состоянии на случай, если… — Сайлас затянул кожаную ленту, стягивающую его конский хвост. — На случай, если…

На случай, если у меня ничего не получится.

Шаги отдавались эхом в круглом, похожем на пещеру корпусе дерева. Пять этажей были сняты, так что комната тянулась всё выше и выше. Там, где когда-то были полы, остались только узкие балконы, на которых стояли похожие на ленты скамейки. Фейские огни плавали по тусклому пространству, отбрасывая больше теней, чем света.