Бросок Венеры

-Я могу приготовить лепёшку по-египетски, с чечевицей и колбасой.

-Да, это было бы замечательно, - проговорил Дион со странным выражением на лице. В самом деле, голод и тоска по родине могут выбить из колеи даже лучшего из философов.

Через мгновение рядом с Бетесдой стояла Диана. Дион удивлённо переводил взгляд с матери на дочь и обратно. Их сходство поражало.

Бетесда исчезла так же внезапно, как и появилась. Диана на мгновение задержалась, стараясь подражать суровому виду своей матери. Чем дольше я живу с женщиной, тем загадочнее для меня она становится. А теперь их в доме две – значит, и загадка удвоилась.

Диана развернулась и ушла таким же стремительным шагом, как и мать. Я поглядел на своих гостей. Философ в столе, подумал я, или отказавшийся от своего пола галлус совершенно просты и понятны в сравнении с женщиной.

Рабыня принесла нам вино и немного хлеба, чтобы подкрепиться, пока еда не готова. Из сада подступал холод, и я велел Бельбону растопить жаровню, а сам закрыл ставни на окнах. Снаружи уже сгустились сумерки, и лица Минервы было не разглядеть.

Теперь, когда в желудке Диона было немного хлеба, но гораздо больше вина, он нашёл в себе достаточно сил, чтобы рассказать об обстоятельствах, доведших его до столь плачевного состояния.

Глава четвёртая

-Начну, пожалуй, с самого начала, - вздохнул Дион. – Это лучше всего – рассказ и так выйдет чересчур запутанным. Впрочем, кое-что об этом тебе уже известно…

-Всё-таки освежи мои воспоминания, - попросил я.

-Хорошо. Итак, на протяжении всей моей жизни государственный переворот был для Александрии нормальным, повседневным состоянием. Члены царского рода Птолемеев не занимались практически ничем, кроме междоусобной грызни. Для самих же александрийцев это означало постоянные побоища на улицах и рост налогов. Раз за разом народ восставал, чтобы заменить одного царя другим. Какой-нибудь Птолемей изгонял своего родича и занимал его место – я не стану их всех перечислять. Победитель овладевал Александрией, а заодно царской казной и огромными запасами зерна. Проигравший бежал на Кипр, и там строил планы своего возвращения. Судьба меняла царей, а египтяне терпели это. Я уже и не помню, какой именно Птолемей царствовал в то время, когда ты Гордиан, жил в Александрии.

-Я помню. Это был Птолемей Александр.

-Да, верно. Через несколько лет разгневанные горожане выгнали его из Александрии, а потом он умер при подозрительных обстоятельствах. Престол перешёл к его брату Сотеру. Восемь лет спустя Сотер умер, не оставив законных сыновей. Это было двадцать четыре года назад.

Дион составил вместе кончики пальцев.

-Оставался лишь один законный царевич Птолемеевой крови – племянник Сотера, в честь отца названный Александром. Он в то время жил в Риме, под защитой диктатора Суллы, и здесь Рим впервые появляется в нашей истории. Александр II, заручившись поддержкой римских властей и заняв солидные суммы у римских банкиров, вернулся в Египет и потребовал себе трон. Но, чтобы занять его, он должен был жениться на своей тётке, вдове Сотера, которая упорно не желала отказываться от положения царицы. Так он и сделал – а вскоре приказал убить её. Но дело в том, что царица была очень популярна, и её гибель разъярила народ.

-Тот самый народ, который бунтовал из-за убийства кошки? – фыркнул Тригонион. –Боюсь даже представить, что они сделали, когда была убита любимая толпой царица!

-Вы ведь хотели истории, - заметил Дион тем же голосом, которым всегда читал лекции. –В то же самое время Александр II объявил о повышении налогов – ему ведь нужно было расплатиться с римскими кредиторами. Это и стало последней каплей. Через девятнадцать дней после вступления на престол толпа выволокла нового царя из дворца и растерзала. Его буквально разорвали на куски заживо.

Мы, римляне, любим пересказывать подобные истории – они позволяют нам гордиться, что в нашей республике царят относительно мягкие и цивилизованные нравы. В молодости я восхищался активным участием александрийцев в политике, но так и не смог привыкнуть к их кровожадности. Александрийские врачи торгуют особыми припарками под названием «лечение от человеческого укуса», а в домах постоянно держат перевязочные материалы – думаю, это много говорит об горожанах.

-Теперь мы подходим к нынешнему кризису – или, как говорите вы, римляне, «египетскому вопросу». После короткого и бесславного царствования Александра II права на престол заявили двое внебрачных сыновей Сотера.

-Вот уж храбрецы! – с иронией воскликнул Тригонион.

-Один из них захватил Кипр. А другой овладел Египтом, и царствует вот уже более двадцати лет – огромный срок по египетским меркам. По-гречески его полное имя, - Дион набрал побольше воздуха – звучит так: «Птолемайос Теос Филопатор Филадельфос Неос Дионис».

-Птолемей, бог, любящий отца, любящий брата, новый Дионис, - перевёл я.

Дион поджал губы:

-В Александрии мы зовём его просто Птолемей Авлет, то есть Флейтист.

-Дудочник! – захохотал Тригонион.

-Да, царь Птолемей Дудочник, - угрюмо подтвердил Дион. – Его единственный талант – играть на флейте, днём и ночью, трезвым или пьяным. В царском дворце он собрал хор и аккомпанировал ему. Свои новые сочинения он исполняет на пирах с послами. Он устраивает музыкальные состязания, и очень не любит, когда кто-то берёт над ним верх. И за что Египту достался такой царь? Он соединил в себе все пороки своего древнего рода – всегда потакавшего своим прихотям, распутного, ленивого, склонного к роскоши…

-Тогда ему бы лучше быть галлусом, чем царём! – рассмеялся жрец.

Дион мрачно посмотрел на него:

-В чём, в чём, а в этом я с тобой соглашусь.

-Я помню, Цицерон в какой-то речи говорил о нём, - заметил я. – «Практически все согласны, что человек, ныне занимающий трон Египта, ни по происхождению, ни по духу не годится в цари». Многие считают, что власть Дудочника с самого начала была незаконной – ввиду завещания его незадачливого предшественника.

-В этом-то всё и дело, - сказал Дион. – Вскоре после того, как Александра II растерзала толпа, пошли слухи, что он намеревался завещать Египет Сенату и народу Рима.

Тригонион удивлённо вскинул брови:

-Жирный кусок! Зернохранилища! Сокровищницы! Крокодилы! Впрочем, такому слуху вряд ли бы кто-то поверил. С чего царю быть таким щедрым?

Дион вздохнул с раздражением:

-Походе, галлус, ты не знаком ни с историей, ни с текущей политикой. Может, сама идея и нелепа – но это был бы далеко не первый подобный случай. Семьдесят лет назад Аттал Пергамский завещал своё царство Риму – теперь это римская провинция, поставляющая сюда зерно. А сорок лет назад царь Апион оставил Риму Киренаику, которая когда-то входила в состав Египта. Да ведь и сам Апион был из рода Птолемеев. Менее двадцати лет назад последний царь Вифинии также завещал её Риму.

-Но зачем царю так поступать? – удивился Тригонион.

-Чтобы защитить страну от междоусобной войны за престол. Или досадить своим наследникам. Или уберечь царство от захвата воинственными соседями, ещё более жестокими, чем римляне. Или просто стать, как все, под руку Рима, - Дион тяжело вздохнул. – На протяжении одной только моей жизни Рим унаследовал Пергам, Киренаику и Вифинию, а Понт и Сирию – завоевал. Два года назад он без боя овладел Кипром, брат царя Птолемея тогда покончил с собой. Теперь весь Восток принадлежит Риму. Из всех царств, родившихся при распаде империи Александра Великого, независимость пока сохраняет только Египет.

-Но при этом ходят слухи, что Александр II завещал его Риму, - добавил я. – Полагаю, царю Птолемею плохо спится.

Тригонион с понимающим видом кивнул:

-Не хотел бы я быть рабом, который меняет его постельное бельё.

-Грубый, неотёсанный Рим владеет всем Востоком, - процедил сквозь зубы Дион. – Это – факт, было бы глупо отрицать его. Но народу Египта необходима власть, способная противостоять римскому господству. Наша страна была уже невообразимо древней, когда туда пришёл Александр Великий и основал Александрию. В созданном им царстве процветали искусства и науки – а Ромул и Рем тем временем сосали волчицу . Нам не нужна ни римская власть, ни римский порядок. Но царь Птолемей, вместо того, чтобы твёрдо противостоять римской угрозе, дрожит от страха, и готов пойти на любые уступки, какие от него потребуют. Александрийцы требовали, чтобы он выкупил у римлян Кипр и вернул его под свой скипетр. А он с почётом принял римского чиновника, посланного для грабежа острова. Чтобы пресечь разговоры о завещании Александра, он преподносит Цезарю и Помпею тридцать пять миллионов денариев – и на эти деньги Цезарь покупает Сенат, а Помпей расплачивается со своими легионами. А для египтян это оборачивается новым повышением налогов. Собранные с нас подати прямо идут римским сенаторам и легионерам – с таким же успехом мы могли бы быть римской провинцией! А что же царь Птолемей получил взамен? Римский Сенат признал его законным царём Египта, а на Капитолии была установлена доска с надписью в честь Птолемайоса Теоса Филопатора Филадельфоса Неоса Диониса, друга и союзника римского народа. Конечно, быть другом и союзником очень достойно – но чтобы купить себе это достоинство, он обобрал собственный народ, и без того изнывавший под бременем непосильных налогов! Наконец, народный гнев стал столь велик, что царь был вынужден бежать из столицы, опасаясь за свою жизнь. Он перебрался в Рим, и здесь Помпей предоставил ему огромную виллу и множество рабов для услужения.