Дом Весталок

Я вернулся к телеге. Клеон вновь накрыл меня парусиной, и я услышал стук отворяемых дверей. Повозка двинулась с места, и вновь мы совершили бесчисленное количество поворотов, прежде чем она остановилась. Когда Клеон откинул ткань, я невольно потёр глаза, ослеплённый яркостью дневного света, и ступил на землю в том самом месте, с которого тронулся в путь – на побережье неподалеку от «Летучей рыбы».

Когда мы двинулись к таверне, я испытал немалое разочарование при виде Бельбона, околачивающегося там же, где я его оставил – у сарая перед таверной, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом! Выходит, он даже не пытался следовать за мной и всё это время просто дрых стоя?

– Здесь я вас оставлю, – сообщил Клеон. – Куда мне прийти за выкупом?

Я описал ему местоположение одного из складов на Тибре, обговорив, чтобы он явится с телегой и несколькими из своих людей. Когда они погрузят золото, я отправлюсь вместе с ними – один – и, удалившись на безопасное расстояние, они передадут Спурия на моё попечение.

– Каковы гарантии, что вы его отпустите? Или, если уж на то пошло, отпустите меня самого?

– Нам ведь нужен выкуп, а не вы… и не он, – при этом его голос странным образом дрогнул. – Значит, в час! – бодро заключил он и тотчас растворился в толпе.

Мгновение помедлив, я развернулся, намереваясь направиться к бывшему гладиатору, чтобы наградить его, по меньшей мере, добрым пинком по голени – но вместо этого я впечатался в массивную фигуру Бельбона собственной персоной. Поскольку от неожиданности я потерял равновесие, он подхватил меня, поставив на ноги бережно, будто ребенка.

– Я думал, ты спал! – изумился я.

– Неплохо изображаю отключку, а? – рассмеялся тот. – Этот трюк как-то спас жизнь мне на арене. Мой соперник думал, что я грохнулся в обморок от страха, так что, встав ногой мне на грудь, послал лучезарную улыбку своему патрону – чтобы в следующее же мгновение угоститься песком и моим мечом у его горла!

– Потрясающе. Так ты пытался следовать за нами или как?

– Я пытался, – покаянно повесил голову Бельбон. – Но довольно быстро вас потерял.

– Но ты хотя бы достиг того места, где я сел в телегу?

– Нет.

– Во имя яиц царя Нумы[39]! Выходит, у нас нет ни малейшего понятия о том, где они держат мальчишку. Так что нам ничего не остаётся, кроме как ждать, пока Клеон явится за выкупом. – Я в раздражении уставился на безмятежное море и парящих над нашими головами чаек. – Скажи-ка мне, Бельбон, почему обстоятельства этого похищения отдают каким-то душком?

– Вы так считаете?

– Попахивает рыбкой в мутной воде.

– Ну так ведь мы на побережье, – брякнул Бельбон.

Уставившись на ясное небо, он озадаченно нахмурился.

– Я имею в виду, Бельбон, что наконец-то начинаю прозревать истину сквозь эту муть… – бросил я. – По крайней мере, мне так кажется. – И всё же у меня были весьма тяжёлые предчувствия насчёт всей этой ситуации.

***

– Понял? Крайне важно, чтобы ты со своими людьми не показывался на горизонте, пока Клеон будет вывозить золото.

– И этот туда же! – смерил меня скептическим взглядом центурион Марк. – Ну и что помешает тебе дать дёру вместе с этими пиратами – и золотом?

– Квинт Фабий доверил передачу выкупа мне, и это для тебя должно быть достаточным аргументом.

– На меня он тоже возложил некие обязанности. – Марк скрестил мясистые руки, ощетинившиеся чёрными и серебристыми волосками.

– Послушай, Марк, мне кажется, что я разгадал намерения этих людей. Если я прав, то юноше ничто не угрожает…

– Ха! Расскажи мне о пиратской чести! – лишь фыркнул тот.

– …не угрожает, – продолжил я, – если они получат выкуп, как оговорено. А также, если мои подозрения верны, то вы без особого труда сможете вернуть выкуп впоследствии. Если же вы попробуете следовать за нами и сорвёте передачу выкупа, то на тебе будет лежать вся ответственность за риск, которому ты подвергнешь жизнь юноши – и мою тоже.

Поиграв желваками, Марк наморщил нос.

– А если ты не сделаешь так, как я велел, – не унимался я, – и с юношей что-нибудь случится, то только вообрази, что устроит тебе Квинт Фабий. Ну так что? Клеон с его людьми будут тут с минуты на минуту. Что скажешь?

Пробормотав что-то, воспринятое мной как согласие, Марк обернулся к одному из подбежавших гладиаторов.

– Командир, четверо человек и повозка направляются сюда!

Марк поднял руку, и его люди растворились в глубине склада, где мы ожидали прибытия пиратов. По моему плечу похлопала чья-то ладонь.

– А как насчёт меня? – спросил Бельбон. – Мне попробовать проследить за вами, как этим утром?

Я покачал головой, бросив обеспокоенный взгляд на дверь.

– Но ведь вам угрожает опасность, – не отставал Бельбон. – Так что не помешает телохранитель. Пусть пираты возьмут с собой нас обоих.

– Тихо, Бельбон! Ступай, спрячься вместе с остальными! Живо! – Я толкнул его обеими руками, тотчас осознав, что с тем же успехом мог попытаться свалить вековой тис. В конце концов он, подчинившись, с недовольным видом побрёл прочь.

Мгновением позже в дверях показался Клеон с возницей и ещё двумя молодыми людьми. Все они, как один, весьма походили на греков.

Я жестом обвёл сундуки, приподняв крышку одного из них. Казалось, даже в сумрачном свете склада сверкание золота зачаровало их вожака.

– Так много! – смущённо улыбнулся он. – Я воображал, как это будет выглядеть, но такого представить не мог. Подумать только, десять тысяч золотых…

Он встряхнул головой, словно чтобы прочистить её, а затем приступил к погрузке сундуков наравне с товарищами. Мне казалось, что кровожадные пираты при виде подобных богатств должны бы пуститься в пляс от радости, но эти работали в угрюмом, едва ли не сердитом молчании.

Когда с этим было покончено, Клеон стёр пот со лба и указал на узкое пространство между сундуками на дне повозки.

– Думаю, вы здесь поместитесь. – Окинув склад тревожным взглядом, он возвысил голос. – Повторяю ещё раз: никто не должен идти за нами. У нас вдоль всей дороги имеются соглядатаи, и они тотчас дадут знать, если заметят слежку. Если что-нибудь вызовет у нас подозрение – что угодно – пеняйте на себя. Ясно вам? – обратил он к пустому пространству вопрос, предназначавшийся и мне.

– Ясно, – ответил я за пустоту. Залезая в телегу, я схватился за его руку для равновесия и быстро шепнул ему на ухо: – Клеон, ты ведь не причинишь мальчику вреда, так ведь?

Он наградил меня до странного грустным взглядом, словно человек, которого никто не понимает, внезапно встретивший сочувственного собеседника. Но его лицо тотчас посуровело.

– С ним не случится ничего дурного, если всё пройдет как намечено, – отрубил он.

Я устроился в щели между ящиками, и надо мной вновь натянули парусину. Телега двинулась с места, грузно покачиваясь под тяжёлой поклажей.

***

Я был искренне уверен, что с этого момента всё пойдет так, как надо. Марк согласился нас не преследовать. Клеон заполучил своё золото, и скоро я получу Спурия. Даже если мои подозрения беспочвенны, похитителям нет никакой нужды причинять вред юноше или мне самому – от наших смертей они ровным счётом ничего не выигрывают. Если, конечно, всё и впрямь пойдет как намечено…

Возможно, из-за тесноты и духоты мои мысли в итоге приняли совершенно нежелательный оборот: я решил, что Марк согласился, но верно ли я разобрал его бурчание? А что если они уже топают за нами следом на виду у вышеупомянутых соглядатаев, и полученное от них предупреждение заставит похитителей запаниковать? Один отчаянный вскрик – и зазвенят мечи, а одно из острых лезвий пропорет парусину, устремившись прямиком к моему сердцу…

Я представил это столь ярко, что отчаянно дёрнулся, будто от ночного кошмара, хоть и не смыкал глаз.

Чтобы вернуть себе самообладание, я сделал глубокий вдох, но безудержный полёт воображения было уже не остановить. Что если Клеон ввёл меня в заблуждение, и эти одухотворенные зелёные глаза и робкие манеры – не более чем искусное прикрытие для безжалостного убийцы? Быть может, этот красивый заносчивый мальчик, которого я видел утром, уже мёртв – и исторгаемый им поток сарказма пресекли одновременно с его горлом… Быть может, едва повозка достигнет конюшни, где свершилось убийство, пираты, убедившись, что никто не следовал за ними, вытащат меня из телеги, засунут в рот кляп, свяжут по рукам и ногам и, приплясывая со злобным хохотом, поволокут на свой корабль, чтобы вознаградить себя за сдержанность, которую они вынуждены были проявлять, грузя добычу. Сицилийские пираты, самые жестокие ублюдки на всем белом свете! И я отправлюсь в плавание, бессильно извиваясь в своих путах. А когда стемнеет, они подожгут мою одежду, используя меня как факел на своем нечестивом праздновании, чтобы потом, устав от моих криков, швырнуть меня за борт. Я уже почти чувствовал вонь моей горящей плоти, слышал шипение огня и предвкушал удар о воду, которая тотчас сомкнётся над моей головой, ощущая жжение соли в ноздрях. Что останется от меня после того, как мной всласть попируют рыбы?