Шалунья

Я положил все на ее счет, 7,2 миллиарда долларов, весь мой кошелек. Каждый пенни, который у меня есть.

Она не может перестать смотреть на цифру.

— Без этого я не могу сделать ни шагу, — говорю я ей, улыбаясь. — Так что, думаю, последнее слово будет за тобой.

Блейк откладывает телефон. Она соскальзывает с кухонной стойки, и я встаю ей навстречу, заключая ее в свои объятия.

Когда мы целуемся, я понимаю, что это то, чего я жаждал всю свою жизнь. Потому что я наконец-то чувствую, что у меня получилось.

— Ты делаешь меня чертовски счастливой, — говорит Блейк, целуя меня снова и снова.

Когда я опускаю ее на землю, я говорю: — Теперь, когда ты главная, что нам делать? Хочешь купить свой замок? Я мог бы научиться ездить на лошади.

Блейк смеется. — Ты раздавишь лошадь.

— Тогда что нам делать? Куда нам идти?

Кажется, весь мир открыт для нас. Я хочу построить тысячу планов. Но я жду, что подумает моя маленькая шалунья — Блейк мой партнер, и я не хочу снова все испортить.

Я целую ее, потом беру ее руки в свои и смотрю ей в глаза.

— Итак, что ты хочешь сделать?

Блейк ухмыляется.

— Пойдем на охоту.

ЭПИЛОГ

БЛЕЙК

Сегодня день переезда.

Я переезжаю в квартиру Рамзеса, потому что она намного больше моей, и Бастет предпочитает ее — маленькая предательница.

На самом деле я не ночевала ни в своей квартире, ни в квартире Рамзеса, потому что мы были в Сиднее и наблюдали за скачками Сэди на Эвересте. Это самые богатые в мире скачки на дернине с призовым фондом в 15 миллионов долларов. Рамзес заплатил за Сэди, из-за чего и мне, и Бриггсу захотелось его убить.

Сэди еще не начала выступать, и, видимо, рвота за пять минут до того, как она запрыгнула на свою лошадь, ей тоже не помешала, потому что она все равно заняла второе место. Бриггс перепрыгнул через барьеры и добрался до нее раньше, чем это сделали официальные лица. Думаю, в основном он просто испытывал облегчение, но я никогда не видела Сэди такой счастливой, как в тот момент, когда она спрыгнула с Взлетной полосы в объятия Бриггса.

Она пыталась убедить Рамзеса, что он должен наконец решиться на покупку собственной лошади. Рамзес говорит, что сделает это, если я одолжу ему денег.

Теперь это его любимая шутка. Он не хочет платить, когда мы идем есть, и заставляет меня провести по своей черной карте, которая на самом деле является нашей черной картой, привязанной к нашему общему счету. Никогда в своих самых смелых мечтах я не думала, что у меня будет общий банковский счет с кем-то.

Это гораздо интимнее, чем брак. Это партнерство, настоящее и полноценное. Больше нет моих и его сделок — только то, над чем мы работаем вместе.

День, когда Рамзес сел рядом со мной и открыл мне свои книги, стал лучшим днем в моей жизни. Теперь каждый день похож на этот. Это связь, это вызов друг другу, это вся та стимуляция и побег, которые я раньше получала от своей работы, бесконечно увеличились, потому что я делюсь ею с кем-то еще.

Вот чего мне не хватало, хотя в то время я об этом и не подозревала.

Рамзес был таким же. Он считал, что попал именно туда, куда хотел… пока мы вместе не создали Шалунью.

В игре наши самые сокровенные желания вырвались на свободу — подсознательная часть моего разума пыталась сказать мне, что мне нужно для счастья. Эта похороненная часть меня взывала, показывая мне удовольствие и покой, которые я могла бы ощутить, если бы только изменила о, за чем гонялась.

Я знала, что мне нужно, еще до того, как поняла, что мне нужно.

Как и Рамзес.

Он думал, что Шалунья — это контроль, связь между мной и ним. На самом деле ему нужен был кто-то, о ком можно было бы позаботиться, а мне — кто-то, кто заставил бы меня принять эту заботу. Никто из нас не ожидал катарсиса и исцеления, которые последовали за этим.

Секс — это не просто секс. Это место, где растворяются все барьеры. Это фантазия и самая настоящая реальность. В нем мы становимся самыми человечными и самыми животными.

Я жду в лифте с сотней растений. У меня целая стена джунглей плюс несколько дополнительных, которые, как мне показалось, понравятся Рамзесу. Я под кайфом от кислорода и от осознания того, что сегодня я буду спать здесь, в нашей квартире…

Двери распахиваются. Рамзес вскакивает внутрь, заставляя меня вскрикнуть и рассмеяться, когда он поднимает меня на руки.

— Я скучал по тебе! — говорит он, целуя меня снова и снова.

Прошло около трех часов с тех пор, как мы виделись. Прошлой ночью мы спали у меня дома, отсыпаясь после перелета домой. Смена часовых поясов — это еще та штука, даже когда летишь на частном самолете.

Но в этом и заключается любовь — в том, как вы рады видеть друг друга, каждый раз. Потому что все становится лучше, когда я делюсь этим с ним.

Просыпаться здесь будет лучше. Готовить завтрак вместе будет лучше. Работать вместе — лучше.

А в некоторые дни он может меня просто вывести из себя. Но и с этим мы разберемся. Рамзес не идеален… но он наполняет меня счастьем. Он заставляет мой мир расти и расцветать.

Больше всего он заставляет меня хотеть изменить все, что мне нужно изменить, чтобы стать для него хорошим партнером. А это самое сложное, что можно найти, — человека, который стоит того, чтобы проделать болезненную и трудную работу, пытаясь стать лучше.

— У меня для тебя сюрприз, — говорит Рамзес.

— Это здорово. Потому что твой процент сюрпризов… почти на восемьдесят процентов положительный.

Рамзес ухмыляется. — Я заслужил это. Но в этот раз я особенно уверен в себе…

Он отходит в сторону, чтобы я мог заглянуть в его жилище. Точнее, в наше жилище.

Я иду по следам гипсовой пыли к тому, что раньше было кабинетом Рамзеса.

Два кресла делят один массивный стол с компьютерами-близнецами и нашими собственными терминалами Bloomberg. Рамзес убрал свои заголовки в "Уолл-стрит джорнал".

— Я подумал, что мы могли бы повесить некоторые из твоих отпечатков… определенно Bocca Baciata.

Мне так больно в груди, что приходится целовать его, пока это чувство не превращается в тепло, которое струится до самых пальцев ног.

Может, я плачу, не знаю. Я позволяю себе плакать.

Рамзес знает, что у него все получилось. Он излучает удовлетворение, отчего даже его самые жесткие грани выглядят теплыми и привлекательными. Я хочу коснуться его челюсти, хочу прижаться к его груди… Я хочу жить на нем и сделать его своим домом.

Рамзес — моя крепость. Я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем когда спала в его объятиях. И что самое приятное, я могу взять его с собой куда угодно.

Я не могу перестать целовать его. И не собираюсь пытаться.

— А как же твое здание?

— Я все равно буду иногда туда ходить. Когда ты захочешь пойти со мной, я освобожу кабинет рядом со своим. Не Пенна, не волнуйся — здесь пахнет отлично. — Рамзес прижимается носом к моей шее. — Он будет пахнуть лучше, когда ты там побываешь…

Я пощипываю его за ухо. — Почему ты такой удивительный?

Он пожимает плечами и притворяется скромным. — Не знаю. Это естественно.

Рамзес хватает меня за руку и тянет за собой. — Это не единственное…

— Что еще?

Я чувствую легкое оцепенение. Слишком много хороших вещей сразу заставляют меня нервничать.

Он ведет меня в спальню — ту самую, где я переодевалась в первый раз, когда надела костюм шалуньи.

Рамзес разобрал все, что здесь было раньше, и заполнил пространство книжными полками. Все полки пусты, кроме одной.

Я поднимаю небольшой экземпляр "Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей" в прекрасном кожаном переплете.

— Это семя для твоей библиотеки, — говорит Рамзес. — Если она станет достаточно большой, мы сможем снести еще одну стену.

То, что он не заполнил полки сам, значит для меня все.

Я прижимаю книгу к груди и теперь точно плачу.