Страница 13 из 18
Через год, когда в корабле уже был обустроен гараж, я загрузил туда Ягуар с вертолета. Кстати, и сам вертолет, русский Ми-237 с вакуумными пулеметами и прекрасно оборудованной походной сауной, я тоже поставил сюда. Он, в полной боевой готовности стоял здесь уже года четыре. Заглянув в шкафчик над местом для тазиков, я обнаружил бутылочку пива, оставленную здесь русским пилотом. Бутылка прекрасно сохранилась, и пиво было великолепным на вкус. Я не удержался и выпил всю бутылочку.
После этих трех аппаратов начиналась веранда с лебедками и различными грузоподъемными устройствами.
Здесь были лебедки всех видов за последние триста лет: швартовные и буксирные, автомобильные и топенантные, и даже театральные. Тельфер, так тот – вообще был активной действующей принадлежностью гаража. Несколько поодаль стоял вагоноопрокидыватель. Этот механизм я держал исключительно для юмора. Когда Дин впервые увидела эту штуку, она испуганно спросила: «А что это?». Я после паузы сказал: «Да, это так, вагоноопрокидыватель». Дин вагоноопркидыватель очень понравился.
Вообще, всем женщинам нравится, когда у мужчины есть какая-нибудь такая штука: вагоноопрокидыватель, разгрузочная машина скребкового типа или, например, набор брашпилей. Очень удобно спускаться с высокого этажа, если нет возможности выйти через дверь.
Всего в гараже было около пятидесяти различных аппаратов: напольного грузового, однорельсового транспорта и до двух десятков различных погрузочно-разгрузочных и грузоподъемных машин. Я подходил к этим технически разномастным произведениям тяглово-грузовой инженерии и трогал их рукой. Я считал лебедку одним их гениальнейших технических приспособлений человечества, гордился своей коллекцией, как мальчишка хвастал и выставлял ее напоказ.
Подле веранды с лебедками и механизмами находился подарок отца. «Не забывай проверять давление в колесах! Не подвергай себя опасности!» – сказал отец, вручая мне ключи от грузового УАЗа, который во время четвертой мировой войны ему подарили сибирские бритиши.
Напротив находилась малярная студия, в которой я упражнялся в крашении авто. Два года назад он загнал сюда последнее произведение Клестера, но руки до покраски так и не дошли.
Мощный джип стоял наполовину черный, наполовину белый и был похож на лошадку дада при разделе имущества после развода в высоком смысле.
В этом же ряду стояла любимая машина Дин: Волга ГАЗ-23. Машина была выпущена в 1954 году в СССР. Сейчас ей было уже триста три года, но любой, кто видел, давал ей не более двухсот пятидесяти.
Я держал коллекцию Тойот разных веков. Более всего впечатляла военная санитарная Тойота Чейсер с вертикальным взлетом. Здесь же были последние разработки сибирских ученых. Болотоход, разработанный в Сибирском Университете Планетарной Болотологии, был болотного цвета, с гусеницами, как у танка и даже таким же дулом, которое, однако было не дулом, а насосом. Но в целом, болотоход был похож на танк. Дин очень любила ездить на болотоходе. Его двигатель работал бесшумно, а мощность была настолько велика, что впечатление от поездки оставалось изумительным.
Далее начиналась выставка планетоходов, и это была главная достопримечательность гаража. Планетоходы были прежде всего ценны тем, что содержали оснащение для цикла человеческой жизни внутри планетохода в течение долгого срока. В самых больших из них были даже тренажеры для поддержания нормального физического состояния попавшего в затруднительное положение первопроходца.
Если в моем корабле, не выходя за его пределы, могли прожить несколько поколений землян, то в планетоходе можно было при желании протянуть до нескольких месяцев.
Я окинул взглядом свое любимое помещение. Это был обширный зал площадью около семисот квадратных метров с колоннами и зеркалами вдоль одной из стен. Если бы из этого помещения вдруг исчезли машины и механизмы, то было бы похоже на танцевальную студию.
На полу перед планетоходом лежал вмятый автодиск с надписью «Ралли 2355». Я улыбнулся воспоминаниям, взял кувалду и нанес первый удар по внешней части обода. Металл не поддавался. Я отвернул от стены электротесы. Потом сфотографировал вмятину на диске, загрузил снимок в компьютер, набрал предположительные параметры правки и вставил диск в тесы. Результат оказался вполне приемлемым. Диск был почти, как новый.
Глава семнадцатая. Эол
Неда хмурилась. Анализы предпоследнего клона её насторожили.
– Что? – в нетерпении спросил я.
– У него ухудшилось зрение. Готовьте очки. Без защитных очков по 6529 никому не ходить. Возможно это особенность организма. Тогда ложная тревога. Я сообщу, – строго сказала она.
Мы висели на орбите 6529.
Привыкать предстояло к тому, что cутки 6529 равнялись 18 земным часам, а температура воздуха у поверхности была в среднем на два градуса выше.
– Как все-таки Мугу удается заглядывать в будущее? Я был удивлен, когда увидел вполне реальные события, хоть и узнать их в общем течении не успеваю. Потом приходит осознание, а в момент событий легкое ощущение дежавю, – говорил я с Недой, которая сидела слева от меня. Мы летели в капсуле, изучая ландшафт 6529.
– Бытовые события живого мира, Лир, очень банальны и похожи между собой в сравнении с тем, что представляет собой мироздание. И только радость общения и персональное творчество людей – есть малопредсказуемое нечто. Ради этого создано все, что создано. А кто, где, с кем и когда – предсказать легко. Обыкновенная математика. Я вот, например, рожу через пару дней, так что давай скорее обустраиваться, – ласково говорила Неда.
– Ну, а что бы вы с Меком хотели? Какое место?
– Я конечно же хочу эстуарий, а их здесь почти нет. Но в целом, ландшафт очень приличный. Диких животных мало, а вот в океане много рыбы. Надо обязательно взять сэмплы и проверить рыбу на съедобность. Приостанови, я хочу попробовать эти плоды. Здесь – теплая климатическая доминанта?
– Да, очень похоже на юг Западной Европы. Слушай, Моул в UGW! UGW функционирует! И предположить не мог, что здесь будет брать! Какой кайф! – воскликнул я. – Моул, ответь!
– Лир, рад слышать! – раздался голос Моула.
– Здорово, что на связи! Мы изучаем ландшафт. Условия оптимальные. Отличия климата учтены и исследуются. Дин занимается разработкой гуманизации планеты и готовит конференцию по обсуждению названия. Вы теперь можете участвовать в конференции.
– Лир, как прошел рывок? – заботливо спросил Моул.
– Почти, идеально. Твои корабли пройдут его без всякого ущерба. Можешь отправлять экспедиции в рамках ранее принятых соглашений. Я буду ждать команду парадоксеров первого крена. Не забудь передать всю инфо о нас.
– Не беспокойся, я все передам. Парадоксеры первого крена прилетят раньше всех нас. Желаю вам удачи! До связи!
– До связи!
Неда сорвала плод, похожий на яблоко и понюхала его.
– Ничем не пахнет, – сказала она.
– Не рискуй. Отдадим Меку и Дин. Они протестируют в лаборатории. Пойдем вон к той впадине. Нужно срочно найти пресную воду на поверхности.
– А вон там, в кустарнике давай посмотрим, – предложила Неда, протягивая мне руку.
– Давай! – я протянул Неде свою, придержал ее за талию. «Она ведет себя корректно. Удивительно держит баланс флирта и товарищества. Любопытно и возможно – это норма для их общества. Тогда это интересно будет изучать. И как, все же, она хороша!» – думал я. Будто подтверждая мои мысли, Неда ахнув, схватилась за меня вновь. Ну, оступился человек, чего тут такого. Однако ее прикосновения становились все теплее. Я улыбнулся ей и глазами сказал: "Мы же все-таки планетарный проект стартуем, а не вечеринку закрываем!"
Неда посмотрела на меня дерзко и с симпатией. Ее огромный живот делал ее неповоротливой и, одновременно, невероятно сексапильной. Я поторопился снова подать ей руку, и обнял ее, чтобы ей легче было пройти по небольшому спуску. Она с удовольствием снова и снова подавала мне руки, прижималась, испытывая нежное дружеское влечение.