Страница 8 из 17
– Что ж, я немедленно начну собираться в дорогу, а вы пока можете лично известить сенатора о своём решении.
– Где мы встретимся?
– Я заеду за вами домой в пять.
Покинув особняк, президент направился к Стэнли Вондерланду в старый район Спейстауна. В машине у него резко разболелась голова. Салон поплыл перед глазами, уши заложило от громкого звона. Сквозь шум Джон услышал омерзительно исковерканный голос матери, шепчущий какие-то слова на непонятном ему языке.
«Нет, – замотал головой Джон, чувствуя, как жжёт от сильного напряжения глаза. – Мама, нет!»
– С вами всё хорошо? – спросил водитель, посмотрев в зеркало заднего вида.
– Что? – Джона будто окатили ледяной водой.
Жжение прошло, голова болеть перестала, стих и голос.
– Вы в порядке? – повторил водитель.
– Да… – отстранённо ответил Фоллер. – Я… в порядке.
***
Стэнли Вондерланд недолюбливал кичившихся богатством бизнесменов и бюрократов. Они соловьями заливались о готовности помогать обычным гражданам в это нелёгкое время, но почему-то прятались от них с кучей охраны за кирпичным забором коттеджного посёлка. Сенатор являлся сторонником народничества, полагая, что элита не должна жить отдельным социумом, а должна быть со всеми в одной упряжке. Несколько лет назад он купил квартиру в многоэтажке старого района и с удовольствием подружился с соседями. Его полюбили за открытость, отзывчивость и отсутствие гордыни.
Джон разделял позицию Вондерланда, но не понимал, почему из всех районов Спейстауна тот выбрал «Олдсити» – исписанные гадостями обшарпанные стены домов, дворы с кучей мусора и мрачные закоулки с дурной славой.
Оставив плохие мысли в лифте, Фоллер, находясь без сопровождения, вышел на лестничную площадку. Сморщившись от неприятного запаха, он переступил окурки на полу и позвонил в дверь напротив.
Послышались шаги. Открыла ему молодая синеволосая женщина в халате. Усталость отпечаталась на её бледном лице, а тёмные круги под глазами говорили о проблемах со здоровьем. Она сказала, что Стэнли вот-вот вернётся, и вежливо предложила президенту войти.
Фоллер сел на диван в гостиной и осмотрелся. Он был в гостях у Вондерланда впервые и очень удивился тому, что сенатор, будучи весьма состоятельным человеком, живёт очень скромно. С паркетных досок давно стёрся лак, обои пожелтели, а старая мебель и электроника нуждались в замене.
В замке входной двери заскрежетал ключ, а через минуту в гостиную вошёл высокий лысый мужчина в клетчатой рубашке. Фоллер поднялся и протянул ему руку.
– Здравствуй, Стэнли.
Если бы сорокалетний Вондерланд носил не строгие костюмы, а военную форму, то внешне затмил бы любого героя боевика: идеальный эллипсовидный череп, широкие плечи и крепкое, подкаченное тело, в котором бурлила бунтарская кровь. Выступая в Сенате, Стэнли всегда говорил громко и жёстко, не любил слушать мямленье и ненавидел молчунов. При столкновении политических интересов он мог перейти на грубость и даже «зазвездить» в ухо. Его побаивались многие, что не удивительно: за спиной сенатора остались десять лет армейской службы и жестокие сражения с монстрами на континенте Сёрэй. Но боевым искусствам Вондерланда обучили не в армии, а в монастыре «Татсумори» на территории Фаертауна. «…Сила дана нам для созидания и защиты, а не для разрушения, – говорил ему настоятель. – Поэтому важно помнить – чем сильнее мы становимся, тем бо́льшую ответственность должны брать за других…» С тех пор Стэнли активно шёл вверх по карьерной лестнице, мечтая помочь простому народу вдохнуть эту нелёгкую жизнь полной грудью, хотя бы раз…
– Добрый день, господин президент, – Вондерланд немного растерялся. – Большая честь видеть вас у себя. Знал бы о вашем приезде, накрыл бы стол.
Тёплые дружеские отношения связывали Джона и Стэнли больше года. Каждый из них понимал, что Гайя – это не «золотые воротнички» в кабинетах из кожи, а обычные граждане: от пекарей и плотников до учителей и врачей. Вондерланд, как и президент, не мог допустить демократического рабства и продвигал свои идеи в Парламенте, не боясь ни косых взглядов, ни осуждения. Смотря на работу амбициозного волевого сенатора, Фоллер постепенно понял, почему когда-то сам был выбран Джерри Тайплером…
– У меня для тебя хорошая новость, – Джон перешёл сразу к делу. – Сиона собрала экспедицию на райский остров. Я отправлюсь вместе с ней, а ты временно займёшь мой пост.
Сенатор много трудился последние месяцы: решал с Джоном серьёзные политические вопросы, посещал митинги и культурные мероприятия, общался с прессой. Он был не менее талантлив, чем Фоллер, но даже предположить не мог, что президент лично постучится в дверь его квартиры да ещё и предложит встать у руля страны, погружённой в хаос и разруху. Выбора не оставалось…
– Вот это новость! – на сей раз Вондерланд от волнения упал в кресло. – Неожиданно.
– Знаю, что ты хочешь спросить, – на лице Фоллера замерла лёгкая улыбка, добавив ему ещё несколько морщин. – Отвечу кратко: я в тебе уверен.
Стэнли, подскочив, положил руку на сердце и приготовился принести клятву верности, но Джон остановил его и, достав из кармана пиджака бутылочку коньяка, предложил выпить за удачный поворот событий. Сенатор выкатил из угла журнальный столик и принёс пару рюмок. Политики выпили и сели на диван.
– Стэнли, – заговорил Фоллер, – почему живёшь в этом районе? Я знаю, ты хочешь быть ближе к народу, но эта жертва бессмысленна. К тому же твоё жильё нуждается в ремонте.
– Всё немного глубже, господин президент…
Джон тихо хмыкнул в ожидании разъяснений.
– …Я каждый месяц отдаю две трети зарплаты детям и старикам – не могу оставаться в стороне, глядя на их мучения, – продолжил Вондерланд. – Несколько сенаторов следуют моему примеру и даже устраивают благотворительные обеды. Мы понимаем, что это не решает проблем, но приносит беднякам немало счастья. Им стало ещё труднее после прихода Сионы Като к власти. Эта девушка устроила настоящий геноцид. Её нужно остановить, пока не поздно…
Фоллер тяжело вздохнул. Он вспомнил один из массовых расстрелов заключённых вблизи Спейстауна. Да, эти люди были убийцами, ворами и мошенниками, но то, как с ними поступила Като, нельзя назвать иначе как зверством: несчастных расстреляли на пустыре, а их тела сбросили в ближайший овраг, облили бензином и подожгли.
– …Господин Фоллер, – позвал президента обеспокоенный его молчанием Вондерланд.
Джон встрепенулся и поправил галстук:
– Прости.
– Знаю, что виноват перед вами, – в глазах Стэнли отразились стыд и раскаяние. – Готов понести любое наказание, как только вы вернётесь в Спейстаун.
– Успокойся, прошу, – Джону стало не по себе.
– Я свёл вас с Като. Если бы знал, чем это обернётся для Гайи…
– Тебя никто ни в чём не винит, – притормозил сенатора Фоллер, чувствуя, как тот напряжён.
Вондерланд молча наполнил рюмку и тут же осушил её.
– Нужно что-то делать с Като, – решительно заявил он. – Надо исправлять ошибку.
– Но лишь она знает, где искать этот… Небесный анкх. Я ничего не могу предпринять сейчас, – от своих последних слов Фоллеру стало тошно и больно, он чувствовал себя беспомощным ребёнком.
– Тогда избавьтесь от неё, когда получите артефакт.
Лицо Вондерланда выглядело суровым. В разгорячённом алкоголем теле запылал огонь ненависти. На глазах президента сенатор из грамотного политика превратился в жестокого бандита, не признающего ни закон, ни моральные устои.
Фоллер выпил, дабы заглушить волнение:
– Ты предлагаешь мне убить её?!
– Вы же прекрасно видите, что происходит. Либо она сдохнет, либо…
В воздухе повисло напряжение. Стэнли угрюмо смотрел в сторону окна, очевидно, придумывая в голове план расправы с Като, а Фоллер то поправлял рубашку, то проводил рукой по взмокшим волосам, пяткой нервно отбивая дробь.
– Прости, мне пора уходить. – Джон резко поднялся с дивана, чем обескуражил Стэнли.