Все еще будет

Глава 21

- Ты с ума сошел? Какого лешего поперся к гоблинам? А я еще хотела ему дом у эльфов выпросить! Фиг тебе, а не дом!

– Нет, это лучше ты расскажи, как посмела ввязаться в разборку с вампирами! Ладно обо мне и детях не думаешь, так хоть бы о своем драгоценном клане побеспокоилась. На кого ты его бросишь?

Захлебываясь от злости они обвиняли друг друга в том, что ни один из них даже не подумал о детях и своей второй половине, когда бездумно рисковал жизнью. Вернее, каждый считал, что он рисковал оправданно, в отличие от своего партнера.

– Это я не думаю о детях? А ты подумал о них, когда решил прогуляться к гоблинам? И о клане он тут разволновался! Не боишься, что гоблины начнут войну и с кланом, и с тобой лично?

– Ты мне гоблинскими войнами зубы не заговаривай! Уж вампиры похлещи гоблинов будут! Да я обращусь к Верховному правителю и доведу до его сведения, что ты бездумно рискуешь жизнью и не волнуешься о судьбе клана. Пусть задумается о том, не поспешил ли он передать власть столь легкомысленной особе.

Лаки гневно сощурила глаза. Нет, вы только посмотрите на этого умника! Сам по уши в дерьме, а смеет ей указывать. Да еще и угрожать, что пожалуется на нее Галларду. Ну сейчас она ему покажет!Не зря же говорят, что лучшая защита – это нападение.

– К Верховному правителю обратишься? – издевательски переспросила Лаки. – Ну-ну, давай, – и зловеще пообещала: – Только не успеешь. Мне не надо ничьих разрешений, чтобы выдворить тебя из Дармунда. Ничего страшного, не умрешь без своего леса, зато у детей будет живой отец, которого можно навещать в Дублине.

Алан понял, что перегнул палку и сразу пошел на примирение. Он всегда мирился первым. И не потому, что боялся не жены, а главы клана. Просто он хорошо помнил слова своего золотоволосого преподавателя о том, что в семейной жизни мужчина – главный, и всегда будет сверху. А еще хорошо знал, что достаточно нескольких поцелуев, чтобы грозная владычица исчезла без следа, и в его объятиях затрепетала нежная и любящая женщина.

Алан протянул к жене руки и тихим голосом, наполненным жалобно-укорительными интонациями, искусно перенятыми им у прадеда, произнес:

– Ну зачем мы ссоримся? Все же обошлось. И с гоблинами, и с вампирами. Иди ко мне, любимая, я так соскучился.

– С гоблинами обошлось. А с вампирами ты уверен? – резким голосом спросила Лаки и раздвинула губы, обнажая верхние зубы.

В ее глазах вспыхнул недобрый огонь, и Алан непроизвольно вздрогнул. Но всплеск панического страха длился лишь мгновение. И не потому, что в любимых глазах горел бирюзовый, а не багряный огонь.

– Тогда поцелуй меня. Я хочу быть с тобой вечно.

От такого проявления любви сердце Лаки захлебнулось от нежности. Она бросилась в объятия мужа и прижимаясь к нему всем телом, растроганно прошептала:

– Я так люблю тебя, мой дорогой.

– А я люблю тебя еще сильней, – горячо возразил Алан, подхватывая жену на руки.

Час спустя, во время передышки, они вновь вернулись к событиям, фрагменты которых увидели. Портация, с помощью которой Алан когда-то спас Лаки, стала для них и счастьем, и наказанием. Приятно без слов понимать друг друга и вместе испытывать все чувства. Только становясь половинами единого целого невозможно что-то утаить, и честно говоря, это напрягает. Трудно не иметь в душе даже маленького закоулка, куда можно спрятать свои переживания и тайны, а для главы клана еще и чрезвычайно опасно быть «открытой книгой». Тайные знания передавались только преемнику. Лаки не имела права, пусть и невольно, предоставлять к ним доступ даже тому, кого безумно любила. К чести Алана, он никогда не стремился проникнуть в тайны клана. А Лаки невероятным усилием воли все же удалось поставить заслон на главные секреты. Но только на них.

– Я уже подумала, что не волную тебя как прежде. Не обнял, не поцеловал. А оказалось – ты просто хотел утаить свои приключения в королевстве гоблинов, – шутливо поддела мужа Лаки.

– Кто бы говорил о приключениях, – проворчал Алан. – Да у меня чуть сердце не лопнуло, когда я увидел тебя в окружении вампиров. Как ты могла так рисковать, Лаки? Ладно, пусть ты считаешь, что я смогу обойтись и без жены, но, а как же дети? Хоть ради них можно быть осторожней? Или ты решила, что они уже взрослые и мать им не нужна?

– Дети скоро и сами начнут считать, что не нуждаются в нашей опеке, – тихо ответила Лаки. – А представлять твою жизнь без меня я не хочу и не буду, потому что и на секунду боюсь представить свою жизнь без тебя.

– Любимая, чтобы не произошло, знай, что я…даже, если бы ты стала…

– Ш-ш-ш, о таком нельзя даже думать, не то, что вслух произносить, – Лаки нежно накрыла ладонью губы мужа. – Когда человек превращается в чудовище, он забывает, что такое любовь. И возвращается к тем, кого любил лишь для того, чтобы полностью подчинить себе или убить. И это очень страшно.

Взгляд Лаки затуманился, она невольно вспомнила то ужасное мгновение, когда была почти готова повернуть на пальце кольцо…

– Какое кольцо, котенок? – сразу прозвучал встревоженный голос Алана. – И что это за парень был с тобой? Тот, который обмочился от страха.

Лаки через силу улыбнулась. Как тут что-то скроешь, когда лежишь в объятиях, и обнажено не только твое тело, а и душа.

– Рон – ликвидатор. Он всех и спас, сделав гениальный ход.

– Расскажи, как все было, – тихо попросил Алан. – Хочу понять, что я увидел.

– Ты видел ежегодное заседание Альфа Гаммы. Галлард решил, что пришло время ввести меня в состав организации, чтобы закрепить место за нашим кланом.

Алан не знал подробностей о деятельности Альфа Гаммы. Ему было известно лишь то, что до недавнего времени ее возглавлял прадед Лаки.

Стремление Галларда Бойера иметь своего человека в Альфа Гамме было всем понятным. Только члены организации категорически возражали против появления в ней женщины. Да и все магическое сообщество считало не женским делом обсуждать глобальные проблемы борьбы черной и белой магии. Это удел мужчин.

Прадед представил Лаки, как свою преемницу, три года назад. И все это время на заседаниях не утихали громкие споры о том, может ли женщина возглавлять клан, а в кулуарах злобно шептались – Бойер явно помешался и уже не обладает ясностью ума, присущей Верховному правителю.

Лаки восхищалась смелостью прадеда, не побоявшегося бросить вызов вековым традициям, и сочувствовала ему. Из-за нее он рисковал репутацией и высокой должностью, ведь переубедить твердолобых старейшин кланов в том, что женщина может быть столь же умна, как и мужчина было практически невозможно. Она даже не пыталась этого делать. Наоборот, намеренно раздражала всех, появляясь на магических прениях в роскошных нарядах, еще и увешанная драгоценностями, словно рождественская ель. Что разумеется выходило ей боком. Ни одно заседание не проходило без язвительных намеков и прямых оскорблений в ее адрес. Убеленные сединами мужи соревновались в том, кто остроумней унизит нового главу ирландских друидов.

Галлард заверял правнучку, что со временем к ней привыкнут, и деликатно советовал выглядеть более консервативно. В ответ Лаки лишь иронично улыбалась. Она никогда никому ничего не доказывала. За нее это делала жизнь. Вопрос был только во времени. И вчера это время наступило.

Лаки не делилась с мужем своими трудностями в завоевании авторитета. Ей не привыкать к насмешкам и издевательствам, а он переживал бы, что ничем не может помочь, и каждый раз, провожая ее в Руан, не находил бы себе места от волнения. Она всегда убеждала Алана в обыденности и скучности сборищ магического сообщества и сейчас осторожно выбирала слова, рассказывая о событии, имевшем эффект разорвавшейся бомбы.