Страница 15 из 53
Я не могла не думать о его словах…
Лепестки нужно собрать.
Я прижала указательный палец к нижней губе, представляя его полные губы на моих. Влечение такая переменчивая штука. Как что-то настолько недосягаемое, запретное, могло быть таким желанным? С тех пор, как наши с Хамильтоном глаза встретились, я чувствовала эту грязную потребность в нем. Все это неправильно. Но прекрасно понимаю, насколько рискованно мне проводить с ним время. Мечтать о Хамильтоне Борегаре, то же самое, что во время грозы стоять с металлическим стержнем в руках. Риск получить удар молнии будоражил. Из соображений о самосохранении ты носишь резиновые сапоги и идешь дальше танцевать в сильную бурю.
Мама разочаруется во мне. Что-то подсказывало мне, что ей не понравится, что она не хотела бы, чтобы я фантазировала о младшем брате ее мужа. Это слишком скандально, слишком запретно. И конечно же, был еще вопрос взаимности моих чувств: Хамильтон то слишком холодный ко мне, или же наоборот, уделяет мне слишком много внимания. Все, что могло быть между нами, будет: грубым, страстным и, что самое ужасное, временным. Я не была уверена, что риск того стоил.
Я могла бы просто переспать с ним, но что-то подсказывало мне, что Хамильтон будет другой. У меня был секс раньше, но слова мамы все еще глубоко сидели в моей голове и диктовали то, как я себя чувствовала. Каждый раз, когда трахалась, была настолько в своих мыслях, что редко кончала. Я нуждалась в физической близости, может пришло время перестать маминым заскокам и травмам диктовать мою сексуальную жизнь?
Но как молния, Хамильтон погубит меня.
Он снова постучал, я откашлялась, прежде чем ответить.
Легкий шлейф его одеколона ударил мне в нос в момент, когда я его увидела. Хамильтон выглядел чертовски сексуально в черных джинсах и в подходящей темной футболке. Его темные волосы, слегка волнистые, все еще были влажные, будто сразу после душа он поспешил ко мне. В переднем кармане его джинсов увидела четкие очертания пачки сигарет, но я еще не видела, чтобы он курил. Хамильтон пах мятой и табаком.
— Ты приняла мои слова слишком буквально, — сказал Хамильтон, оглядев меня с головы до ног.
Я слегка смутилась под его взглядом. Вздохнув, схватила сумочку и положила в нее телефон.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — шутливо ответила я.
Я уже хотела закрыть дверь, но Хамильтон протянул руки и обхватил мои бедра, потом заволок меня обратно в квартиру и закрыл дверь.
— Ч-ч-то ты делаешь? — прошептала я.
Хамильтон коснулся теплыми руками моей голой кожи над поясом юбки, дразня меня. Я боролась из-за всех сил, чтобы мои глаза оставались открытыми.
— Нам стоит поговорить о паре вещей, — прошептал он с гордой и соблазнительной ухмылкой.
— Оу, — вздрогнула я. — О чем именно?
— Сегодня у нас свидание, — ответил он. — Я просто хочу, чтобы ты точно знала, что между нами.
— Хамильтон, мы не можем просто взять и пойти на свидание. Как это вообще может получиться? — Он не проявлял ко мне интереса до этого момента.
— Я не могу перестать думать о том, как ты смотришь на меня этими большими, карими глазами. У меня есть теория.
— Теория?! — Я сглотнула.
— Наполовину гипотеза, наполовину теория. Мне интересно, если я проскользну в тебя, твои губы раскроются с выдохом? У меня нет привычки отказывать себе в удовольствиях, но я думаю, что ты это уже заметила. Поэтому считаю, мы можем провести прекрасное время вместе, Вера.
— Я не думаю, что это хорошая идея, — опешила я. — Все это очень неожиданно.
— Разве это так? — спросил Хамильтон. — Потому что мне вот кажется, что влечение между нами возникло, когда мы впервые встретились. Я знаю, что ты это тоже чувствуешь.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Он проигнорировал и продолжил:
— Ты не можешь поехать в этом, — прошептал он мне на ухо.
Я закусила нижнюю губу, чувствуя, что возбуждение пробирает меня:
— Ну почему?
Он просунул палец в петлю ремня и потянул на себя. Я положила ладони на его грудь:
— Для начала, ты не имеешь никакого права выглядеть так чертовски аппетитно.
— Ты считаешь, что я выгляжу аппетитно? — спросила я. Если честно, то не была готова к тому, что он сделает мне комплимент. Мне хотелось ударить себя за то, как я размякла от его слов.
Он ухмыльнулся и наклонился ближе к моему уху. Я почувствовала, как тот скользил теплым языком вниз по моей шее. Мне было так хорошо, так приятно, и Хамильтон снова прошептал:
— Да, еще как.
— Мне кажется, тебе не нужно этого делать.
— Делать что, Лепесток? — спросил Хамильтон, обхватив руками мою шею.
— Этого всего, это ненормально. Не вздумай целовать меня, — умоляла я, когда его губы оказались в миллиметре от меня.
Он был всегда в одном шагу от того, чтобы накинуться на меня и полностью поглотить. Хамильтон слегка пошатнулся от моих слов, а мои губы приоткрылись во вздохе. Я хотела его в этот момент. Было легко просто раздеться и трахаться с ним в каждом углу квартиры, за которую платит его брат.
Но сдержалась.
— Как пожелаешь, — неохотно ответил он, прежде чем отстраниться. — Никаких поцелуев. Но тебе правда стоит переодеться. Я приехал на мотоцикле и не уверен, что ты захочешь показать всему миру свои трусики.
Я отстранилась и посмотрела на свою юбку, громкий вздох покинул мои губы. Блядь. Я сейчас задохнусь от этого влечения между нами. Стоп, он на мотоцикле?
— Кто сказал, что я надела трусики? — ответила я, прежде чем успела подумать.
Что насчет признаков, по которым мы определяем нравимся ли мы человеку? Что в Хамильтоне было такого, что заставляло меня нервничать? Может мне просто нужно было с кем-то переспать? Бля.
Хамильтон облизал губы:
— А я вижу ты любительница подразнить, — прошептал он, проводя кончиками пальцев по моему бедру. — Я не могу тебя поцеловать, верно? Что насчет прикосновений, они тоже вне закона?
Я сжала трясущиеся ноги вместе и прислонила лоб к его груди.
— Перестань так делать, — прошептала я.
— Перестать делать что? — спросил Хамильтон, поднимаясь все выше по внутренней части моего бедра, все выше и выше.
— Хватит меня трогать, — сказала я.
Хамильтон обернул руку вокруг моей талии и ухмыльнулся.
— Я просто хочу проверить еще одну вещь, — прошептал он.
Его рука находилась в самом верху внутренней части ноги. Хамильтон прошелся пальцами вдоль темной ткани, которая скрывала мое чувствительное место. Моя юбка была полностью задрана, слава богу, что мы находились в моей квартире, а не в месте, где нас могли увидеть.
— Я хочу, чтобы ты остановился прямо сейчас, — хрипло попросила я.
— Твои мысли чертовски громкие, Лепесток, — произнес он и еще раз провел рукой вдоль ткани назад и вперед. Я сжала пальцами его футболку от этих приятных ощущений. — А еще, ты красивая маленькая врушка.
Он убрал руку, и безумие, которое поглощало меня всякий раз, когда Хамильтон прикасался ко мне, тут же исчезло. Мой телефон начал громко звонить, и я тоже отошла от него:
— Ты чертов извращенец, — выругалась я, достав из сумочки мобильник.
Черт, снова мама звонила.
— Ты собираешься ответить на звонок? — дразняще спросил он.
— Нет, идем.
У меня не было ни малейшего желания общаться с матерью, когда Хамильтон находился со мной в одной комнате, ну и к тому же, я все еще избегала ее. Он поднял обе брови.
— Ты не будешь переодеваться?
Наверно, мне стоило бы это сделать, но я чувствовала себя как-то странно, поэтому просто покачала головой.
— Что ж, тогда поехали, — ответил он, прежде чем схватил меня за руку и вытащил из квартиры.
Я заперла дверь, и мы спустились на парковку. Молча, он отпустил мою руку и уже самостоятельно продолжил идти к своему мотоциклу.
Одним ударом ноги, двигатель сразу же завелся.
Я серьезно задумалась над тем, чтобы остаться. Ночной воздух все еще был теплым, но по моей коже пробежал холодок.