Палач Рима

Царица Трифена кивнула, задумавшись об услышанном.

— Все верно. Стоит Сеяну убрать всех ближайших наследников Тиберия, которым не требуется регент, как путь к трону для него будет открыт. Он назначит себя регентом юного императора, который затем погибнет при трагических обстоятельствах, и Сенату ничего не останется, как во избежание новой гражданской войны провозгласить его императором.

Веспасиану стало не по себе при мысли, что его друг Калигула может пасть жертвой козней Сеяна.

— А как же письма Сеяна к Поппею, доказательства того, что эти двое сообщники? Даже если они и были уничтожены, разве не могла Антония заявить, что они у нее, и тем самым переманить Поппея на свою сторону?

Сабин тяжело вздохнул.

— Боюсь, что нет. Полней какое-то время проявлял признаки беспокойства и, как мне кажется, был готов переметнуться в наш лагерь. Но он потребовал, чтобы Антония показала ему письма, а когда та не смогла этого сделать, обвинил ее во лжи. Затем исчезли ликторы Азиния — по всей видимости, после того, как под пытками рассказали правду о его смерти. Я склонен так думать, потому что Поппей написал Антонии письмо, в котором заявил, что, мол, с самого начала знал, что никаких изобличающих писем у нее нет.

Трифена вновь задумалась, затем покачала головой.

— Значит, смерть Азиния была напрасной. Что ж, мы должны сделать все для того, чтобы она была отомщена.

С этими словами она поднялась с кресла, давая понять братьям, что аудиенция окончена.

— А теперь ступайте. Да пребудут с вами боги.

Братья поднялись с кресел.

— Спасибо тебе, домина, — в один голос поблагодарили они Трифену.

— И вам спасибо. Ибо если вам повезет, то вы избавите меня от моего злейшего врага, а также оградите мою родственницу в Риме и ее семью от посягательств на их жизни. — Сказав это, Трифена по очереди обняла обоих братьев. — Удачи вам, дорогие мои. Доставьте жреца к Антонии, чтобы с его помощью она смогла избавить Рим от Сеяна.

Братья шагали по сумрачным коридорам дворца. Под мерный стук шагов, эхом отлетавших от мраморных стен и низких потолков, Веспасиан судорожно пытался осмыслить услышанное. Похоже, скуке и бездействию скоро придет конец, и это хорошо. Кроме того, у него появится возможность отомстить за смерть Азиния, которому он был обязан своей должностью военного трибуна. Для этого он доставит в Рим того, кто станет главной уликой, неопровержимо доказывающей, что серебро, с помощью которого был поднят фракийский мятеж, поступило из кармана Сеянова вольноотпущенника Гасдрона. Хватит ли этого, чтобы низвергнуть Сеяна, он не знал, но если Антония обратилась с такой просьбой, значит, оно того стоит. Но сколько на это потребуется времени и сил? Последние недели он жил в предвкушении того, как в следующем месяце вернется в Рим, к Ценис, и вот теперь путь его лежит в противоположном направлении. Более того, ему поручено схватить того, чье местонахождение известно весьма приблизительно.

— Проклятье, я рассчитывал скоро быть дома, — пробормотал он.

— Ты отправишься домой уже завтра, братишка, — рассмеялся Сабин. — Правда, окольными путями.

Шутка брата не вызвала у него даже тени улыбки.

— Верно, в лучшем случае не раньше, чем через полгода.

— А вот это ты зря. Потому что меня в Риме ждут. Антония добилась у императора разрешения внести мое имя в список будущих квесторов. При ее поддержке я могу рассчитывать на то, что меня изберут, тем более что теперь избиратели — это сенаторы, а не представители триб.

— Что ж, я рад за тебя, — буркнул Веспасиан. Сказать по правде, успехи брата не вызывали у него особых восторгов.

— Благодарю тебя за теплые слова и поздравления, братишка.

— Не смей меня так называть.

— Да пошел ты!

— Господин! Господин!

Это был голос Магна, который ждал их у входа во дворец. Путь ему копьями перегородили два крепких, облаченных в доспехи стражника.

— Магн, что такое?

— Эти ублюдки не пускают меня, — ответил тот, глядя на двух рыжебородых гигантов.

— Попридержи язык, римлянин, — прорычал один из них, который был, самое малое, на целую голову выше Магна. — Это тебе не Рим.

— А ты, рыжий, иди откуда пришел!

Рассвирепевший фракиец ткнул в лицо Магну древком копья. Тот вовремя успел присесть. Более того, обхватив правой ногой левую ногу стражника, он потянул того на себя. Его противник пошатнулся и шлепнулся на мягкое место.

— Довольно! — рявкнул Веспасиан и прыжком оказался между ними. — Отойди, Магн!

С этими словами он оттолкнул Магна и повернулся к стражнику.

— Приношу свои извинения за этого наглеца. Будем считать, что ничего не произошло.

Сабин тем временем встал перед вторым стражником, который уже нацелил на Веспасиана свое копье. Лежащий на земле стражник посмотрел на обоих братьев, смерил Магна полным ненависти взглядом и медленно кивнул, отлично понимая, что связываться с римлянами опасно, тем более с римлянами, которые вхожи во дворец.

Веспасиан повел Магна прочь, через освещенную факелами площадь перед дворцом.

— Ты, безмозглый идиот, слышишь? Ты что, совсем потерял голову, ввязываясь в драки с дворцовой стражей?

Но Магн, похоже, не собирался раскаиваться.

— А почему они меня не впустили? Дело срочное. Меня отправил сам Пет, сказал, чтобы я как можно скорее вернул тебя в лагерь. Там сегодня небольшая заварушка.

Не успели они шагнуть за древние ворота Филиппополя, как из лагеря легионеров, до которого было еще с полмили, до них явственно донеслись громкие крики и улюлюканье. Все трое тотчас бросились бегом, насколько это позволял тусклый свет ущербной луны и неровная земля. Вскоре они уже были у стен лагеря.

Магн не смог назвать братьям причину недовольства. Он знал лишь то, что произошла потасовка, после чего к Пету явилась целая делегация недовольных. И вот теперь, прежде чем дать им ответ, Пет хотел посоветоваться с Веспасианом как трибуном двух когорт Третьего Скифского легиона.

У Преторианских ворот не было никакой стражи, лишь один центурион, который, заметив их приближение, хмуро посмотрел на Веспасиана.

— Не знаю, какая муха их укусила, — произнес он, отдавая салют. — Но дело весь день к этому шло, после того как мы утром нашли тела.

— Чьи тела, Альбин? — уточнил Веспасиан, салютуя в ответ.

— Сегодня утром в лесах нашли троих наших солдат. Они пропали пару дней назад. Говорят, все трое были изуродованы до неузнаваемости, как будто их нарочно исполосовали ножом. Сам я не видел, но мне так рассказывали. Двое были уже мертвы, третий выжил, хотя ему не позавидуешь.

— Спасибо, центурион, — поблагодарил его Веспасиан, входя в ворота на Преторианской улице. Сабин и Магн шагнули вслед за ним.

Лагерь гудел, как улей. Повсюду, — будь то в подрагивающем свете факелов или в тени между казармами, — сбившись в большие и малые группы, о чем-то громко спорили между собой легионеры. Время от времени между ними вспыхивали драки, и тогда центурионы вместе со своими помощниками- опционами были вынуждены разнимать забияк. Впрочем, похоже, они не утратили своей власти над рядовыми, потому что даже протиснувшись в самую гущу дерущихся, каким-то чудом не получали ответных ударов и тогда, когда пускали в ход свои дубинки.

— По крайней мере, остатки дисциплины налицо, — заметил Веспасиан, глядя, как какой-то центурион бесцеремонно оттащил убеленного сединами ветерана от его окровавленного юного противника. Ветеран замахнулся было на своего начальника, однако тотчас опустил кулак, в последний миг вспомнив, что ни при каких обстоятельствах легионер не поднимет руку на офицера, ибо наказание за это одно — смерть.

— Да, смотрю, тут у вас заварушка что надо! — усмехнулся Сабин. — Что же тогда, по-вашему, хорошая дисциплина, хотел бы я знать? В Девятом Испанском за такое весь легион ждала бы децимация.

В эти минуты Веспасиану меньше всего хотелось вступать в пререкания с братом по поводу относительных достоинств их легионов.