Огуз-наме

В дальнейшем в должности наместника (на'иб) мы видим байандурского бека по имени Кол-Эрки, и первое упоминание об авшарах относится ко времени его наместничества[63].

В правление сына Кайи Явкуя Уладмур Явкуя восстали подвластные огузам уйгуры, правителем которых был Арыклы Арслан-хан (у Абу-л-Гази: Кара Алп-Арслан).

Вторая династия прекращается правлением бездетного Уладмур-Явкуй-хана (у Абу-л-Гази: Мур Йавы-хан)[64].

Новая, третья династия, начинается с племянника хана, но ее появление кажется насильственным. По Абу-л-Гази, происхождение бугра-ханов неизвестно, однако по Рашид ад-Дину ханы эти происходят из династии Ябгу. У Уладмура Явкуй-хана был брат Кара Алп-Арслан, который был похищен в младенчестве, но повзрослев, он возвращается на родину. Он считается предком бугра-ханов. В дастане об Огузе говорится, что «падишахство» уходит из рода (уруг) Уладмура и переходит к династии, основателем которой был Бугра-хан, что повлекло за собой соответствующие изменения в государстве. С исторической точки зрения это время совпадает с образованием государства Караханидов в IX в. Но упоминаемые в дастане об Огузе ханы этой династии являются северными бугра-ханами. Рашид ад-Дин же об этих Караханидах не знает.

Местопребыванием правителей этой династии был Кюленк, и только Коры Текин (у Абу-л-Гази: Кузы-Тегин) имел резиденцию в Кары Таласе. Последний хан этой династии Али-хан, вместе со своим сыном Шах-Меликом, восседал на троне в столице своих предков Йенгикенде, расположенном в низкогорьях Сырдарьи[65]. Представители этой династии не были потомками «ябгу», а происходили из рода «ханов». Во время Караханидов карлукские владыки уже были изгнаны из бассейнов рек Чу и Талас. Отметим, однако, что карлук Арслан-хан, правивший в Кюленке, опирался на племя сувар. Местоположение столицы этой династии Кюленк определяется в разных районах, где господствовали огузы: в бассейне реки Чу, на берегу правого притока Амударьи — реки Вахш и на месте трех городов в Тохаристане. Кюленк, расположенный в бассейне речи Чу, однозначен Кулану в арабских источниках[66]. В китайских источниках он проходит как Цзюйлань[67].

В правление бугра-ханов наблюдается заметное индийское влияние. Есть какая-то связь между индийскими реалиями и именем Кара-хана. Например, султан Махмуд Газнави (970—1030 гг.) носил имя Кара-хана, а среди потомков Бугра-хана ходили легенды, связанные с Индией. Одна из таких легенд — рассказ о принце, в которого влюбилась его мачеха.

В «Огуз-наме» это рассказ о Бугра-хане и его сыне Коры-Тегине. Сюжет рассказа расхожий: любовная страсть мачехи к пасынку, который эту любовь отвергает. Мачеха клевещет на пасынка, он наказывается, но справедливость торжествует.

Этот сюжет распространен среди многих племен и народов. Он присутствует и в Торе, и в Библии. Но он более подробен в индийских и тюркских легендах и в них он привязан к определенной местности. В индийской легенде это — Кунала, сын принца Ашоки[68]. Здесь события происходят в Северной Индии, в Максиле — Удисане. В дастанах об Огузе есть такие подробности, которые никто не может представить.

У Абу-л-Гази рассказ об этом событии изложен так:[69] Бугра-хана было три сына, которых звали Иль-Текин,. Коры-Текин, (у Абу-л-Гази: Кузы Текин) и Бек-Текин. Когда умерла их мать Байыр-(Бану) (у Абу-л-Гази:

Бабер-хатун), то Бугра-хан очень сильно горевал. Однако через некоторое время он женится на молодой и красивой дочери бека по имени Гюндисе (у Абу-л-Гази: Эгрендис). Но эта девица полюбила Коры-Текина и однажды сказала ему об этом. Коры-Текин сильно разгневался на мачеху и сказал ей, что наутро он её накажет. Однако мачеха оказалась более проворной и пожаловалась хану на то, что Коры-Текин хотел посягнуть на ее честь. Так как показания свидетелей были противоречивы, Бугра-хан приказал выколоть сыну глаза и отправить его к дракону, который определит вину или невиновность Коры-Текина: если он невинен, то глаза его прозреют, а если виновен, то погибнет. В рассказе встречается имя антлыка, давшего клятву в дружбе Сарыкулбаша[70]. В конце концов путники прибывают к дракону в пустыне Эндек или Эндел. Отсюда Коры-Текин возвращается в полном здравии и карает мучительной смертью оклеветавшую его мачеху. У Абу-л-Гази описание встречи с драконом отсутствует и говорится, что против мачехи свидетельствовали женщины из племени авшар.

Верный друг Коры-Текина Сарыкулбаш так же высоконравственен в «Книге моего деда Коркута». В одном из эпизодов он оказался более близким для Салур-Казана, чем его собственный брат.

Как видно, этот рассказ является модификацией полностью возрожденной среди тюрок индийской легенды о сыне принца Ашоки. А может быть и наоборот: ходившая среди тюрок известная легенда была привязана к Ашоке и его сыну. Ведь взаимокультурные связи тюрок с индусами наблюдаются во многих областях. Употребление имен «Диб» и «шад» вместо «властелина» или «государя» и показ героической деятельности Кара-хана и Коркута на границах Индии тоже являются свидетельством связей между шаманизмом и буддизмом[71]. Имена Коры-Текина и его братьев, о которых говорится в этих легендах и которые проходят в таблице под № 18, встречаются и в других местах. Внуки Бугра-хана от старшего сына Ил-Тедина могут быть теми же ханами, что по Гардизи принимали манихейство в округе Куча[72]. В «Худуд-ал-аламе» несколько сел в этом округе именуются «селами Бек-Текина» (младший сын Бугра-хана)[73]. Поскольку Кара-хан, его сын Бугра-хан (№№ 19, 17) и сыновья последнего Коры-Текин и Ил-Текин носили унван «Бугра-хана», напрашивается вывод о том, что ими (бугра-ханами) являлись ханы ягма или токуз-огузов, т. е. уйгурские ханы, которые издавна управляли этими местностями. Таким образом, эти то-куз-огузы не были гектюрками, а подчиненные Кюзеркинам уйгурские и ягма-ханы, столицами которых были Куча, Баласагун и Алмалык. «Келеркин» или «Кюзеркин» было именем собственным заместителей царя (ябгу) как у огузов, так и у карлуков[74]. Главой уйгуров был «элтебер», а главой токуз-уйгуров — «кёл-эркин»[75]. В связи с этим и Туман-хан, и его наместник Кел Эрки-хан были ханами токуз-огузов и одновременно карлуков и огузов.

В начальную эпоху ислама часть этих ханов, в том числе ябгу и ханы токуз-огузов и карлуков, притеснялись, т. к. исповедовали буддизм. Ханы канглы в Йенгикенте и Отраре были также буддистами, а в Таласе ханы были христианами или манихеями. По именам потомков Ил-Текина в Баласагуне и Таласе (№№ 21—24) можно судить, что они были мусульманами. Арслан-ханы, правившие в Алмалыке и Каялыке, были христианами, затем приняли ислам, продолжая титуловаться арслан-ханами и при Караханидах[76].

Четвертый период включает время правления различных огузских ябгу. Первым здесь проходит предок сельджуков, происходящий из рода Токсурмыша. Отдельно как выходец из рода кайи показан и Махмуд Газнави. Упоминаемый здесь же Кекем Явкуй (№ 32) может быть Какым Ябгу времени последних Сасанидов, о котором говорит Ибн ал-Балхи (Фарс-наме, с. 24, 94, 98). В «Огуз-наме» говорится, что Али-хан правил на землях, расположенных в бассейне реки Сырдарьи, а его сын Шах-Мелик был правителем земель за Амударьей, т. е. в Хорасане. Когда Мас'уд Газнави назначил в 1042 г. Шах-Мелика хорезмшахом,[77] низовья Амударьи полностью были под властью Али-хана и его сына. Мерв и его округ также находились в руках Али-хана. Ко времени изгнания сельджуков из Нура их кровный враг Шах-Мелик и его отец стояли во главе большого государства, имевшего мощную армию. Однако вскоре государство это перестало существовать. В рассказе Абу-л-Гази отмечается, что после разгрома Шах-Мелика туркменские племена рассеялись по разным местам Хорасана и Мангышлака. В связи с этими событиями Абу-л-Гази упоминает имена Салур Казана и Салур Динкли[78]. Большую роль в составлении туркменских версий, написанных в Хорасане, сыграли салурские переработки, а версии Рашид ад-Дина, касающиеся Передней Азии составлялись предками Ак-коюнлу — переработчиками байандуров. Несомненно, что различия между версиями Рашид ад-Дина и Абу-л-Гази представляют собой особенности, изучение которых позволит отделить легендарные слои от исторических реалий, расширит и значительно углубит наши представления о ранней истории тюрок.

63

РТ, с. 59.

64

РТ, с. 61.

65

РТ, с. 66.,

66

Йакут; VII, 351: «Кулан — прекрасный городок в пределах страны тюрок, из огузов Мавераннахра».

67

Бартольд В. В. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью. 1893—1894 гг. — М., Соч., т. IV, 1966, с. 47. В другом месте — т. V. М., 1966, с. 301, прим. 100). В. В. Бартольд называет город Узюлань (араб. Кулан), недалеко от Тарты.

68

Исследование индийской легенды см., у: Бонгард-Левина Г. М. и Волковой О. Ф. Легенда о Кунале.. — М., 1963.

69

РТ, с. 62—64 (с сокращениями).

70

В «Книге моего деда Коркута» (Огузский героический эпос. Перевод академика В. В, Бартольда. — М. — Л., 1962, с. 23): Сары-Кулбаш (Сары Кулмас). См. также: Жирмунский В. М. Огузский героический эпос и «Книга Коркута» («Книга моего деда Коркута», с. 237, 250).

71

В 1938 г. могилу «имама Коркута» в окрестностях Дербенда посетил путешественник Адам Олеарий. Побывав там на старинном кладбище, Олеарий записал о нем «следующую историю»: «Жил, будто бы в древние времена, однако уже после Магомета, в Индии парь по имени Кассан (т. е. Казан), по происхождению нации «окус» (т. е. огуз), живущей за Эльбрусом в Табесеране». См.: Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. Перевод А. М. Ловягина. — СПб, 1906, с. 488.

72

Бартольд В. В. Извлечение из «Зайн ал-ахбар», с. 50, 53, 54.

73

См.: Худуд ал-алам, с. 95, 99, 274, 303, 304.,

74

См.: Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана, с. 30, 127, 128, 222, 225, 260.

75

РТ, с. 99—100, прим. 140.

76

См.: Джувейни, англ. перевод, т.. I, с. 74—75, 76, 82.

77

Абу-л-Фазл Байхаки, 833; Ибн ал-Асир, VIII, с. 34.

78

РТ, с. 68: «В огузском иле все стали друг с другом кровно враждовать. Все нападали друг на друга, убивали друг друга. И вот много илей во главе с Кылык-беком, Казан-беком, Караман-беком ушло в Мангышлак. Среди них были люди из всех илей, однако больше всего было из илей Имир, Дукер, Игдир, Чавулдур, Каркын, Салур и Агар. Часть, во главе с сыновьями Алынджак-бека, ушла в горы Хисар. Несколько илей, а именно: Оклы, Кокли, Агар и Султанлы ушли в Балханские горы. Иазырский иль ушел в Хорасан и много лет жил в окрестностях Дуруна. И еще десять тысяч кибиток из Салурского иля во главе с Дингли-беком ушло в Хорасан».