Школа черных волхвов

Старик снова ударил посохом, из глаз выплеснулось черное пламя, оно разрослось, превращая остатки деревни в ничто, даже бегущих жителей оно не пожалело. Когда всё стихло, полубог на миг явил себя и, посмотрев в глаза русалки, сказал:

— Я тебя не трону, дева, только потому, что ты смелость не дюжую проявила, и твои друзья останутся целы, не за ними я пришел! — И Ховала пропал, будто ничего и не было.

Океанская дева не могла поверить глазам: местность выглядела так, словно деревни здесь отродясь не существовало. Дива всё еще била дрожь, кот до крови впился в плечи русалки, таращась по сторонам выпученными глазами. Температура вокруг упала на несколько сот градусов, Васелена стучала зубами, снег скрипел под ногами. Как кот на нее забрался — она не почувствовала, даже сейчас замерзла настолько, что когти-кинжалы не ощущались, губы девы посинели.

— Нам надо уходить, — лязгая зубами, молвила она. Див тоже дрожал как осиновый лист.

— Скорее взбирайся на меня, пока не замерзли насмерть! Слава Велесу, мы живы остались, — сказал Волчий и заговор прочитал.

Русалка, преодолевая воздействие нечеловеческого холода, забралась на спину диву, руки ее совсем онемели. «Так и обморожение недолго схлопотать», — пронеслась мысль. Кот вообще на плечах девы не шевелился, и Васелена, еле выговаривая слова:

— Пуш-ши-и-исти-ик, ты жи-и-ив? — Но ответа не последовало. Океанская дева заволновалась, изо рта пар выходил. Волк бежал что есть мóчи по снегу, который был твердым словно камень.

Они за пятнадцать частей достигли леса, которого не коснулось дыхание смерти. Волчий вглубь побежал, где теплее.

— Баюн, слезь с нее, хватит ее плечи уродовать, ведь у тебя не когти, а кинжалы, — подал голос див. И кот, недовольно мяукнув, послушал его, отцепился от Васелены и спрыгнул, приземлившись на четыре лапы.

На плечах океанской жительницы живого места не было. Раны кровоточили, доставляя дискомфорт. Волчий остановился, только когда опушка леса далеко позади оказалась, и стало слышно, что где-то совсем близко шумит река.

— Слазь, будем твои раны обрабатывать! — скомандовал див, и русалка послушно сползла, в глазах ее уже темнело от потери крови. Как кровь льдом не стала — Васелена сама не понимала, но тепло стремительно возвращалось в тело, бежало иголочками по коже, стало горячо, это кровоток восстановился. А в лесу тем временем холодало с каждым поглощением силы.

Див обернулся добрым молодцем, достал из пространственного браслета аптечку и стал промывать раны девы, останавливать кровь. Когда раны привели в порядок, они благодарно стали затягиваться. Волчий выдохнул.

— Нам надо смыть кровь, иначе приманим кого-нибудь… — сообщил он очевидное, и они направились к реке. — Иди, — сказал див, — мойся.

Русалка убрала магическую одежду, и Волчий отвел глаза. Васелена ступила в воду, и див спохватился:

— Эй, а ты русалкой не станешь с хвостом?

— Стану.

— Чёрт! — выругался Волчий, а Васелена вошла в воду — и из воды показались навки.

— Это наш-ш-ша территория! — зашипели они.

— А я на нее не покушаюсь, мне только кровь смыть — и заманивайте, кого хотите, — миролюбиво сказала русалка, а одна навка поинтересовалась:

— Даже того красавчика можно забрать? — Она указала на дива.

— Зачем вам дух? — удивилась Васелена, смывая кровь. Волчий обернулся, увидел обнаженных речных дев и сглотнул.

— Я пойду отолью. — Он поспешил ретироваться.

— Куда⁈ — хором вопросили навки.

— Он вам зачем? У него даже тела толком нет, — сказала Васелена, и сердце ее сжали холодные щупальца. Вдруг истошно завопил кот:

— Васелена, Лойма[1]! Дива душат! — Дева не отреагировала, и Кот Баюн продолжил орать: — Волчия душат! — Вот тут русалка подорвалась, выбежала из реки. Ее ноги успели уже чешуей покрыться, но процесс сращивания конечностей еще не начался. Васелена побежала к диву, оставляя мокрые следы на траве. Она на миг оглянулась, чтобы убедиться, что речные жительницы не последовали за ней, и облегченно выдохнула: навки скрылись в воде.

А кот продолжал вопить дурным голосом:

— Душат! Душат!

Васелена прибавила ходу, ноги резало болью, но было не до нее. Русалка ветки испепеляла взглядом, какие не успевала обратить в труху, те били ее по лицу, царапали руки и тело. Она наконец додумалась на себя щит набросить — как раз перед тем, как выбежала на место происшествия. «Мало ли, кто меня там ждет…» Немного отдышавшись, она осмотрелась и обомлела от увиденной картины, даже дар речи пропал. Дива огромными грудями душила волосатая тетка. Титьки у твари доходили до пояса. Заморская дева растерялась, не зная, что делать с такой напастью, как прервать муки дива. «Как он мог попасться этой волосатой обезьяне?» — мелькнула мысль, но думать об этом времени не было, Волчий уже был синюшным.

Из оцепенения Васелену вывел кот, который с громким «Мяв!» вцепился в ногу соблазнительницы. Лойла зашипела от боли и ослабила хватку, див свалился кулем и жадно хватал воздух губами. Русалка отправила в Лойлу стрелу праха, попала прямо в ее чересчур выдающиеся груди. Существо истошно завопило, а Васелена заметила, как с Лойлы стала сползать кожа. Тогда дева послала град стрел, и дикий крик разорвал притихший лес. Лойла пыталась прикрывать свои огромные перси и трясла ногой, в которую всё еще впивались кошачьи лезвия.

Баюн отцепился, и демонесса, хромая, отступила на шаг. Див с трудом поднялся, а Васелена запела: земля содрогнулась раз, другой, они едва устояли. Лойла настолько ошалела от атаки русалки, что только кричала. Наконец существо попыталось удрать, но Васелена бросилась в погоню, желая обратить Лойлу в прах. Когда удушительница вот-вот должна была скрыться среди деревьев, русалка закончила петь, и Лойлу приморозило. Груди ее, как две дубинки, отвалились от плоти и упали на землю кровавыми мешками. Истекающая кровью нечисть жалобно скулила, а океанская дева, убедившись, что обезвредила главное оружие врага, облегченно выдохнула и вернулась к месту, где всё началось. Она подошла к диву и коснулась его горла, исцеляя следы удушения. Наконец он порозовел и вымученно посмотрел на спасительницу, которая возмущенно спросила:

— Как ты мог купиться на эти волосатые груди! — Он смущенно закашлялся.

— Я никогда не видел таких огромных грудей и захотел их потрогать! — Волчий покраснел до самых кончиков ушей.

— Потрогал? Понравилось⁈

Он потер шею, подумав, что душившие его титьки будут до конца дней ему сниться.

— У цыганок они бывают волосатыми, и это даже мило. Ну вообще да, понравилось. Вот кто знал, что эта сумасшедшая попытается меня задушить!

— Ясно… Член стоит — башка не варит, — прокомментировала русалка и, развернувшись от чуть не погибшего спутника, пошла прочь, больше не оглядываясь. Див с трудом ее нагнал и, остановив, спросил:

— Ты что, обиделась?

— Я обиделась⁈ Да ты чуть не сдох!

— Ты ревнуешь!

— Вот еще. Может, я такие же титьки хочу, — буркнула Васелена и, более не говоря ни слова, двинулась дальше. Баюн старался не отставать от парочки.

Они шли в безмолвии семьдесят частей. Налетела мошкара, мимо проползали змеи, заяц умчался куда-то по делам. Шляпки грибков так и манили: «Сорвите нас и попробуйте!» Ягоды выглядывали из-под листьев, березы шептались, дубы оберегали, а Васелена сама не понимала, что испытывает, ее брала ярость. «Почему мысль, что Волчий потрогал груди тетки, так выводит меня?» — думала она.

— Может, сделаем привал? — подал голос див.

Васелена молча остановилась под группой деревьев и достала скатерть-самобранку. Заказала рыбы из Черного океана. Скатерть отказалась ей предоставлять такой рацион. Русалка выругалась и заказала киевской рыбки. Она запихивала в себя барабульку и ставриду сырыми, с головой и потрохами, набивала рот без остановки. Когда поняла, что больше есть не может, до ее слуха донеслись крики о помощи. Она первым делом посмотрела на дива, тот покачал головой, мол, не лезь. Вот только Васелена поддалась женскому любопытству и, свернув скатерть вместе с остатками рыбы, сунула ее в пространственное кольцо и пошла на звук, заранее окружив себя щитами.