Страница 51 из 59
Я ложусь на спину на мокрую от росы траву в этих джунглях (а может, это не джунгли, а рай?), а Илья медленно и осторожно совокупляется со мной, беременной, стараясь не причинить боли, на весу, на своих огромных мускулистых руках. Мне приятно быть с ним…
А из-за кустов за нами наблюдают два лица — ехидное лицо Тамары и бледное от волнения лицо Кирилла. Он протягивает руки, пытаясь дотянуться до нас, оттолкнуть Илью, отбросить его от меня. Но его держит сначала за плечи, потом за живот, а под конец просто за ноги его сварливая жена, та самая, которая наяву хочет убить его.
Вот она подхватила Кирилла на руки и тащит его куда-то. Я хочу увидеть, куда она его несет, но не могу подняться. Илья не пускает меня, он слился со мною, встать сейчас невозможно, так сладко мне, сейчас, сейчас, вот он кончит, и я поднимусь…
Илья кончает в меня, сладкая истома дрожью пронзает мое тело, я поднимаюсь и пытаюсь увидеть, где же Кирилл. Но впереди я вижу лишь огромный костер, в котором горит что-то страшное… Кошмар!
Глава девятая
ПОСЛЕДНИЙ АККОРД
Господи, неужели сегодня все закончится?! Эта многодневная игра нервов, когда приходится контролировать каждый свой шаг, зная, что тебя постоянно видит и слышит враг. А ты — слуга, послушный исполнитель, обязанный выполнять все прихоти хозяина. Актер, уйдя за кулисы, когда отшумит гром аплодисментов или потушат софиты на съемочной площадке, мгновенно становится самим собой — веселым или раздражительным, ласковым или занудным. Я же почти неделю живу чужой жизнью, пусть очень похожей на мою, с моим именем, моей биографией, но с одним маленьким нюансом: я — киллер, карающий меч чьей-то прихоти.
Я боюсь не только проговориться сама, но и страшно переживаю за Кирилла — вдруг не выдержит он? Хотя ему легче, все-таки профессиональный актер. Меньше недели жить двойной жизнью — и такая нервная нагрузка. Что же говорить о наших нелегалах из Службы внешней разведки? Надо будет при случае расспросить Анатолия Михайловича, как ему жилось тридцать лет под чужим именем?
Сегодня трудный день. Утром должна прийти Тамара, принести «оружие возмездия» — яд, которым я должна буду отравить Кирилла. Потом надо встретиться с друзьями — успеть подменить яд на новую разработку наших разведчиков, обещанную Кузнецовым. Удастся ли задуманная комбинация? Тамара — тертая баба, ее на мякине не проведешь. Вечером — мое очередное «любовное» свидание с Майдановским, которое по замыслу режиссера этого спектакля Тамары должно стать последним. По крайней мере для ее муженька. А вдруг и для меня тоже?
Начинаю волноваться. Плохо это или хорошо? До известных пределов волнение закономерно. Я же не робот. Но надо собраться в комок, сейчас все зависит только от меня самой.
Таким мыслям я предавалась, лежа на огромной гостиничной кровати. Кирилл ушел рано утром — по его словам, ему надо до репетиции заехать еще домой, он забыл там какие-то тексты или еще что-то. Это хорошо, мне нужен этот день. Я предупредила Майдановского, что срок моей «командировки» заканчивается и наш сегодняшний вечер будет последним. Кирилл встретил это известие внешне спокойно. Хотя он прекрасно понимает, что этим вечером нам предстоит самая важная сцена — финал!
В восемнадцать часов мы должны отправиться на ужин в ресторан. А сейчас надо вставать, идти в ванну, приводить себя в порядок. Я умылась, позавтракала, сделала деловой макияж, когда в дверь моего номера постучали. Пошла открывать. На пороге стояла Тамара, а сзади громоздился ее секьюрити Илья.
— Привет! — Тамара бесцеремонно вошла в номер. — Пташка чистит перышки? — произнесла гостья, снимая пальто, услужливо подхваченное охранником.
— А как же? Сегодня я должна быть самой обаятельной и привлекательной! — мило улыбнулась я, но тон хозяйки мне отчего-то сразу не понравился.
— Конечно, не спорю. Сердце Майдановского ты разбила в переносном смысле. А ночью разобьешь в прямом, — Тамара зловеще хохотнула, вальяжно развалясь на диване. — Илья, покажи девочке, как ей придется замочить партнера.
Илья, усевшийся в кресло, достал из кармана пиджака небольшую коробочку, похожую на те, в которых обычно в ювелирных магазинах кладут кольца, броши и прочие драгоценности. Открыл ее. Там лежали запонки и булавка для галстука, сделаные из золота.
— Когда огонь страсти у вас уляжется, — ехидно улыбнулась клиентша, — достанешь эту коробочку. Вы расстаетесь, вполне логично приподнести любовнику подарок за чудесно проведенные ночи. Пусть возьмет в руки, посмотрит. Брать в руки можно, ничего страшного. Кстати, вот тебе еще и рубашку с галстуком для объекта. Не волнуйся, размер его, все подойдет, — Тамара вытащила из сумочки целлофановый пакет с новой белой рубашкой и галстуком.
— Загорись желанием все сразу примерить. Застегнешь запонки, завяжешь галстук — кстати, ты галстуки завязывать умеешь? — москвичка вопросительно взглянула на меня.
— Показать? — я подошла к Илье, намереваясь стащить с него галстук.
— Ладно, верю! — отмахнулась Тамара. — А когда станешь прикреплять булавку, нечаянно уколешь его вот этим острым кончиком…
Илья осторожно, платком, видимо, чтобы не оставить отпечатков, вынул из ювелирной коробочки булавку и показал мне острый конец.
— Яд накачан внутри. Достаточно мельчайшему количеству попасть под кожу, как начнется сердечный приступ и произойдет инфаркт миокарда. Типичная болезнь артистов и политиков, — давала инструкции Тамара. — Когда он скончается, мы с Ильей заскочим, убедимся в летальном исходе, рассчитаемся с тобой (уж больно мне не нравится этот глагол — рассчитаться!), заберем украшения и уйдем. Ты вызовешь «скорую». Врачи констатируют смерть. Вот и вся технология.
— Внезапная смерть — это всегда уголовное дело, судебно-медицинская экспертиза. Будут же исследования крови. Яд наверняка обнаружат. Подозрение сразу упадет на меня. Зачем мне садиться? — я начала «качать» волнение.
— В крови будет прежде всего алкоголь. Надеюсь, за ужином ты его уговоришь выпить хотя бы пару рюмок коньяка. Яд составлен так, что алкоголь разрушает его в течение часа. Наши органы не страдают оперативностью, чтоб еще теплый труп класть на анатомический стол. В лучшем случае Майдановского начнут вскрывать завтра днем. А это абсолютно безопасно для тебя, — пояснила москвичка.
— Твоими устами да мед бы пить, — с сомнением я покачала головой.
— Ладно, Фома неверующая, я слов на ветер не бросаю. Потренируйся лучше на Илье, у него заколка точно такая, только без начинки, — Тамара кивнула на охранника.
Илья послушно скинул пиджак. Под левой рукой на темнокоричневом ремне висела кобура с оружием. Секьюрити ослабил узел на галстуке, отстегнул булавку, развязал галстук, подал все это мне. Я с некоторой опаской взяла булавку, придирчиво осмотрела ее. Обычная с виду, какими мужчины прикалывают галстук к рубашке, это сейчас писк моды.
Так, надо вспомнить, как любил завязывать галстук отец. Он учил меня этой премудрости в тот год, что я была рядом с ним. Отцу нравилось, когда в наших бесконечных поездках по стране, гостиничных скитаниях я каждое утро завязывала ему галстук, выбирая его в тон костюма и рубашки. Папа доверял моему вкусу.
Нет, с первого захода ничего не получилось — узел какой-то уродливый. Илья усмехнулся, двумя руками осторожно убрал мои руки от своей шеи. При этом в мои пальцы попал маленький катышек бумаги. У меня хватило ума не высказать удивления, а незаметно опустить катышек в карман джинсов, которые были одеты на мне. Интересно, отчего это вдруг преданный пес Тамары решился передавать мне записочки? Из подросткового возраста мы оба вроде вышли… Ладно, уйдут, посмотрим.
Со второго захода узел вышел приличный. Я затянула его потуже, опустила воротник рубашки Ильи, поправила складки. Взяла булавку, повертела со всех сторон, начала прикалывать галстук к рубашке. Ага, колоть надо вот так! Илья инстинктивно дернулся.
— А твой настоящий клиент ночью упадет в твои белы ручки, — пояснила Тамара. — Ты его осторожно до кровати уж дотащишь. Поняла?