Страница 46 из 59
— Тамара тебе совсем запрещала играть? — уточнила я.
— Практически. Только на различных юбилеях, концертах, которые по телевидению транслировались, чтобы страна не забыла, дозволяла выступать с монологами, стихами…
— Ты не пытался с женой по душам поговорить? Объяснить свою позицию. Не бревно же она, в конце концов? — предположила я.
— Нет, не бревно. Порой мне кажется, что Тамара — ходячий компьютер. Настолько она просчитывает наперед все свои ходы… Говорил с ней, неоднократно. Она свою линию гнет: зачем тебе это дурацкое творчество, я тебе дам все. А кормить твою интеллигентскую голытьбу не намерена, скажи спасибо, что тебя содержу. Вот и весь разговор.
— Хорошо, но она тебе хоть как женщина нравилась? — из чисто бабского любопытства спросила я.
— Первый год-два совместной жизни — да, было интересно, а потом — надоело. Знаешь, чтобы с женщиной спать с удовольствием, надо много факторов. Прежде всего — уважать ее, не ругаться с ней. А как уважать, если я сразу сущность раскусил: деньги прежде всего. Она же ведь из-за денег и друзей предаст, и мать родную продаст! — горячился Кирилл.
Представляю, как задергалась сейчас Тамара, слушавшая наш «репортаж»!
— Вы не пробовали ребенка завести, может, став матерью, Тамара бы переменилась по отношению к тебе? И потом, на год-два, но все равно Тамара отошла бы от дел фирмы. Ты бы распоряжался сам деньгами. А победителей не судят, — рассуждала я.
— Как же, оторвалась бы Тамарка на пару лет от фирмы… — Майдановский аж сплюнул от злости. — Да она бы через неделю после выхода из роддома уже на работу вышла: с ее деньгами найти кормилицу, няньку даже такому младенцу не проблема. У Тамары уже есть ребенок от первого брака, Ванька, Иван Сергеевич Охлобыстин, ему сейчас девятнадцать лет, в Оксфорде учится. От меня она детей не хотела…
— Ты ей изменял? — в упор поинтересовалась я.
— По твоим понятиям измена — это что такое? У мужика печать в паспорте, а он переспал с другой — это измена? Вот с тобой я, как, изменяю Тамаре? Мы же с ней официально не разведены, — пытался объяснить актер свою позицию. — Постель, секс, — мне кажется, еще не измена. При всех трех женах я с другими женщинами спал. А что тут скрывать? Иногда увидишь симпатичную попку, так сразу хочется ее пощупать. А бабы, они на нас, артистов, очень падки. Я ведь никого силой не заставляю ноги раздвигать. Мне хорошо, ей хорошо — будет чего на старости лет вспомнить. Но, если бы кто мне сказал: брось Олюшку, останься с другой, у которой фигура лучше, — я бы такого просто сумасшедшим посчитал. Потому что Ольгу я любил. Вот так выходит, — пожал плечами актер.
— Тебе бы только дипломатом где-нибудь на переговорах сидеть! — восторженно произнесла я. — Так и не ответил прямо на мой вопрос!
— Сказать почему? — спросил Майдановский.
— Сделай милость, просвети несмышленую! — сыронизировала я.
— Мне с тобой вчера понравилось. Я хочу еще. Так что ж, я буду тебя трахать и шептать на ухо: «О, как Я счастлив, моя дорогая шестьдесят седьмая женщина!»
Я поняла, что больше сегодня ничего интересного из Майдановского мне не выудить. По крайней мере в беседе за столом. Надо вновь применять свое «секретное» женское оружие.
— А что ты будешь шептать мне сегодня на ушко? — кокетливо спросила я.
— Какая ты теплая… Я всех женщин разделяю на холодных и теплых. Холодные — это к которым ни душа, ни все остальное не лежат. К теплым прикасаешься — и поет все внутри…
Кирилл придвинулся ко мне вплотную, осыпая жаркими поцелуями. Его руки ласкали под халатом мои ноги и бедра.
— У тебя очень красивые ноги… А ягодицы — они просто сводят меня с ума. Я хочу сегодня по-другому…
Майдановский повалил меня животом на спинку кресла, содрал домашний халатик, скинул трусики и взял меня сзади. Не скажу, что я занималась сексом в такой позе первый раз в жизни. Нет, врать не стану. Но первый раз мне было больно, обидно и горько за себя, которую трахают как хотят. С Кириллом было приятно! Я чувствовала его настойчивые руки, сжимающие мои груди и гладящие соски, его губы, целующие мою спину — и мне хотелось все сильнее и сильнее принадлежать этому человеку. Он мне нравился как мужчина — и я ничего не могла с этим поделать…
Закончив, обессиленные оба, мы повалились на диван.
— Ты фантазер, однако… — ласково улыбнулась я, проводя ладонью по его мокрой груди.
— Путь к сердцу мужчины лежит не только через его желудок, но и через постель, — с видом знатока произнес мой кумир.
— Какой экзамен я сдала сегодня — на лучшую повариху или лучшую сексуальную партнершу? — кокетливо потянулась я всем своим телом, так что мои груди поднялись и уперлись в плечо сидящего рядом Кирилла.
— Я не хочу, чтобы этот экзамен закончился так быстро, — совершенно серьезно произнес Майдановский.
Мы еще долго занимались сексуальными фантазиями в тот вечер, совершенно забыв, что проделываем это под бдительным взором телекамер. Внутренним женским чутьем я никак не могла понять причину такой активности Майдановского. У меня не завышенная самооценка, прекрасно понимаю, что я, внешне довольно привлекательная женщина, как половой партнер вполне заурядна. Но Кирилл набрасывается на меня с такой жадностью второй вечер подряд, как будто он изголодался по близости с женщиной. Как же тогда гипотеза Тамары о наличии именно в нашем городе девицы-разлучницы, сумевшей увести из-под ее бдительного носа народного артиста?
Ведь существуй на самом деле в нашем городе его любовница, будем называть вещи своими именами, он был бы вполне удовлетворенным в сексуальном плане мужчиной и в его вполне зрелом возрасте не был способен на такие крутые подвиги… Хотя, может, все объясняется гораздо прозаичней — взял и наглотался «Виагры» или еще какого другого возбуждающего средства, чтобы не ударить в грязь лицом перед молодой для него партнершей?
Как бы там ни было на самом деле, я не собиралась делиться своими сомнениями с Тамарой. Кстати, как она среагирует на исповедь своего супружника?
Глава седьмая
ПОДОЗРЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННОСТИ
— Ах ты, петух ощипанный! Клетку я ему золотую построила! Порхать не давала! Кобель вонючий! Да сейчас бы по бомжатникам слонялся, не встреть меня! Он же после Ольгиной смерти спиваться начал, все сорок дней дно бутылок пересчитывал. А теперь надо же как красиво — летать ему жена не дает, крылья подрезала! — эту страстную тираду Тамара произнесла, приехав на следующий день в гостиницу, — утром мы разошлись каждый по своим делам: Кирилл поехал в театр на репетиции, я возвратилась в «Центральную».
— Театр ему построй, как же! Мало того, что я его кормлю, так, значит, и всю его ораву должна обслуживать? Я что, на дуру похожа, деньги на его собутыльников тратить? Нет, я, конечно, понимаю, праздник какой, день рождения, к примеру, друзья собираются — святое дело. Но не каждый же день?! — продолжала негодовать Тамара.
— Святошей прикидывается, переспать с другой — для него еще не измена! Понятно, на тебя накинулся — так это я тебя подставила. Но он же ведь с каждой юбкой, на более-менее вертлявую задницу одетую, готов трахаться! — женщина вошла в раж, я, честно говоря, не представляла, как можно трахаться с юбкой, а не с тем, что под ней находится.
— Надька, я тебя прошу, я заплачу тебе обещанные сто тысяч баксов, только найди его лахудру! Я умираю просто от любопытства, кого он выбрал! Я знаю, чего он хочет! Думает, меня кто-то из конкурентов кинет, а он свободным останется со своей подстилкой! Сбежал специально из Москвы сюда, в вашу глушь. Как же, здесь он кумир, сам Майдановский пожаловали, спектакли ставит! Но, сволочь, как замаскировался! Думаешь, он без присмотра здесь был? Я же каждый шаг его отслеживала. Театр, детский дом, интернат, — все на людях, один или с детьми. А бабу свою как заколдованную спрятал! — Тамара взволнованно ходила из угла в угол гостиничного номера.
— Ты понимаешь, мне как бабе обидно. Что еще мужику надо? Одет и обут с иголочки, ухожен, сыт, машина, охрана, и все это я ему дала. И ведь я же не пугало огородное, чтобы от меня шарахаться. И моложе его на десять лет. Форму поддерживаю, спортом занимаюсь… Ну, люби ты меня как бабу, мне больше ничего не надо. Думаешь, не обидно было смотреть, как он вчера тебя трахал?! Может ведь, сволочь, не импотент! Не хочет, духовно его видишь ли не устраиваю, талант гублю на корню… Какой к черту талант? Повезло родиться в артистической семье. Вот и считают все по традиции — ах, Майдановский, тот самый, сын Льва, внук Игоря… А таланту на грош, не больше. — Тамара в изнеможении упала на диван.