Covok

— А ты чего замер? — теперь уже ко мне обратилась она, — Ступай и принеси, что девушка просит! А я пока пойду собираться.

Эльвира поднялась из плетёного кресла и пошла в дом. А я, убедившись, что осоловевшая Наталья с аппетитом мирно поедает шашлык, направился за оборонённой ею авоськой с провиантом. Забыв про свой атеизм и от чистого сердца благодаря бога за бескровное разрешение столь непростой неурядицы.

Из двух бутылок, в живых осталась одна. Что было в пропитанных липким хересом бумажных свёртках, я смотреть не стал. Вместо этого я поторопился назад. Надолго оставлять непростую ситуацию без своего контроля я опасался. Две прокурорских медведицы на ограниченном пространстве, одна из которых беременная, а вторая пьяная, это вам не фунт изюма. Тут в любой момент может заискрить и сдетонировать. А потому мне лучше всего находиться ближе к эпицентру, еще не состоявшегося катаклизма.

— Доведёшь девку, сопьётся она с тобой! — раздался у меня за спиной голос старшей подруги, когда положив на стол мокрую сетку, я рассматривал задремавшую Наталью.

— Может, еще не сопьётся! — неуверенно возразил я, — У неё отец строгий, не даст он ей спиться.

— Она этого строгого отца, как пионера расколола! — хмыкнула Эльвира, — Это он ей сдал твоё лежбище! Устроила ему истерику, пригрозила, что уйдёт из дома, он и сдал! Ты плохо знаешь Наташку, она только с виду плюшевая. На самом деле, она девка — кремень! — Клюйко смотрела на меня с невесёлой усмешкой. — А с отцом её ты будь осторожнее, он мужик неплохой, но ради карьеры и своей семьи пережуёт тебя и выплюнет не задумываясь!

— Тебе откуда всё это известно, душа моя? — не стал я скрывать своего удивления такой осведомлённостью касательно копыловской династии.

— Мы с её матерью когда-то подругами были, — вздохнув, кивнула Клюйко на мирно дремлющую Наталью. — Ты не обижай её, она девка хорошая! Случись что, не продаст! Хотя, тебя, скотину, не то, что продать, тебя убить мало! — ожгла меня взглядом Эльвира.

— Да за что же меня убивать, Эля, если я такой хороший человек и, к тому же люблю тебя безмерно⁈ — оскорбился я, подхватив её под задницу обеими руками и осторожно притянув к себе, — Сама бросила меня, а теперь душу мне рвёшь и смертоубийством пугаешь! Хочешь, я в Москву, ближе к тебе перееду? Меня Севастьянов давно уже к себе зовёт! — пытливо заглянул я в глаза сердитой Эльвиры.

— Не хочу! — оттолкнула меня Клюйко, — И я не хочу, и тебе там делать нечего! Ты здесь-то спокойно ужиться не можешь, а в Москве тебе голову в первый же год снесут! И никто тебя там не убережет, Сергей! Ни я, ни Севостьянов. Я сейчас не шучу!

Обеспокоенная Клюйко смотрела на меня с тревогой и действительно, было видно, что она нисколько не шутит.

— Не любишь ты меня, Эля! — вслух и очень горестно расстроился я, — Поматросила, как говорится, и бросила! Плохо мне здесь без тебя, честное слово! И, вообще, скучно мне тут, разгуляться негде! Сама в Москву сбегаешь, а мне бедолаге, тут опять в одиночестве горе мыкать!– не удержавшись, бросил я взгляд на сонную прокуроршу более позднего года выпуска.

Мне просто хотелось удостовериться, что мадемуазель Наташа спокойно дремлет и разговора нашего не слышит. Но на мою беду, это невинное движение моих глаз незамеченным не осталось.

— Какая же ты всё-таки скотина, Корнеев! — громким шипением взорвалась Эльвира Юрьевна. — Видеть тебя не хочу! Где твоя обещанная машина?

На возвращение в состояние покоя и душевного равновесия любимой женщины ушло не менее получаса. Пришлось включить всё своё обаяние и умение ладить с женщинами, прежде, чем губы Эльвиры вновь тронула улыбка. И она снова позволила мне касаться её груди и остальных филейных частей своего беременного тела. Мы стояли обнявшись у ворот и ждали Нагаева, который, к нашему обоюдному удовольствию, задерживался на пятнадцать минут.

Я уже всерьёз подумывал завезти Наталью домой и податься с ночевкой к Эльвире, как услышал приближающийся автомобиль.

Осторожно высвободившись из рук подруги, я выглянул из калитки. Предосторожности оказались излишними, за воротами стоял знакомый УАЗ из гаража ГПЗ-4. Толик остался за рулём, а Вова вылез из кабины и направился ко мне. Но увидев легендарную грозу ментов всей нашей области Эльвиру Юрьевну Клюйко, он смутился и, затормозив, вопросительно уставился на меня.

— Не тупи, Вова! — обнял я за плечи любимую женщину, — Передаю под твою ответственность самое дорогое, что у меня есть в этой жизни! — не стал я стесняться и экономить на лестных для подруги эпитетах, — Доставишь Эльвиру Юрьевну до дверей квартиры! В буквальном смысле этого слова! До дверей! Ты понял? — подмигнул я Нагаеву, чтобы он не тормозил.

Но он, похоже, моего знака не заметил и моё указание воспринял с чрезмерной буквальностью. И потому, наверное, перешел на сухой официальный язык.

— Так точно! Понял! — без признаков какой-либо несерьёзности, заверил меня мой товарищ и брат, превратившийся вдруг в тупого солдафона, — Проходите, товарищ старший советник юстиции! — Вова распахнул перед Клюйко дверцу в задний салон, — Там вам удобнее будет! — с пониманием покосился он на её живот.

Мы напоследок расцеловались и я помог Эльвире забраться в чудо советской автоиндустрии. Потом пожал Вове руку и приветственно кивнул Еникееву.

— А ты, что, на самом деле уже старший советник? — опомнившись, удивлённо посмотрел я на Клюйко.

— Второй месяц уже! — улыбнулась она, — Генеральный отдельным приказом присвоил! — не удержалась она от вполне оправданной и обоснованной гордости.

А я в растерянности посмотрел на Нагаева. А Вова, в свою очередь, сделал вид, что ничего не понимает. С тем они и уехали, оставив меня в состоянии крайнего недоумения.

Закрыв на все кулацкие запоры калитку, я медленно пошел к оставленной без присмотра мадемуазель Копыловой. Почти семьсот кубических сантиметров не креплёного, но всё же вина, сделали своё дело. Бесчувственная мамзель, повернувшись на бок, мирно сопела в кресле. Я попытался её тихонько растолкать, чтобы препроводить под крышу и на диванчик, но успеха мои потуги не возымели.

Решившись на подвиг, я изо всех сил напрягся и, подхватил, с младенчества не ограничивавшую себя в еде барышню, на руки. И стараясь не оступиться, мелкими шагами двинулся к дому. Благо, что он был не далее, чем в десятке метров от беседки.

Только теперь я понял, как мне повезло. Наталья барышней была не только рослой и в теле, она оказалась еще и полновесной. Но до дивана я её донёс без досадных случайностей. После чего бережно уложил на него почти пять пудов, пышущего здоровьем и перегаром, счастья. Для надёжности накрыв его пледом.

Поскольку из-за дефицита мебели другой плацкарты в доме не было и спать еще не хотелось, то я решил проверить на пар герасинскую баню. Теперь уже мою, то есть. За сараем нашлась ополовиненная поленница колотых березовых чурок. Ничего не зная о прожорливости банной печки, я решил перестраховаться и отнёс в баню четыре охапки поленьев. Обнаружив в углу картонную коробку с советско-партийными изданиями, не жалея бумажной пропаганды, начал процесс растопки. Исходя из того, что даже будучи холодной, печка не дымила, а совсем скоро разгорелась и загудела, я понял, что подполковник Герасин предпочитает иметь дело с профессионалами. Добротность дома, бани и всех остальных построек на участке, включая летний сортир и душ, это моё предположение доказывали со всей убедительностью.

Телефонный звонок я услышал, когда зашел в дом за мылом, полотенцем и свежим бельишком. Предусмотрительно захваченным с собой из дома. Звонок меня напряг, но логика немного успокоила. Таки да, план ГОЭЛРО большевики уже осуществили. Но до компьютеризации всей страны, пусть даже, до частичной, стране советов еще идти несбыточно далеко и долго. Почти как, если бы в колено-локтевой позиции и задом наперёд ползти до столицы Поднебесной. Это я к тому, что неповоротливая машина МВД СССР не могла так быстро по бумажным носителям прознать про данный объект недвижимости. И, соответственно, про здешний телефонный номер.