Страница 24 из 70
Около 04:30 унтерштурмфюрер СС Ингере рапортовал командиру батальона гауптштурмфюреру СС Коллани, который уже дожидался его на позициях, о возвращении своей ударной группы. Ингере доложил, что два дома, занятые неприятелем, уничтожены зарядами взрывчатки, при этом убиты до 20 русских пехотинцев. Ингере сообщил и о собственных потерях. Двое погибших – один убит в рукопашной, другой при взрыве русской мины – и пятеро раненых, цена довольно высока. Все убитые и раненые доставлены в расположение батальона.
Через пару часов при обстреле русской артиллерии на своих позициях был ранен финский оберштурмфюрер Ладау, командир 2-й роты. По приказу командира батальона командование ротой принял унтерштурмфюрер Эртель, но и он в тот же день был вынужден покинуть позиции из-за обострившегося воспаления легких. На хорошо оборудованном КП роты Эртель ждал старшину, который должен был под вечер на запряженных лошадью санях привезти еду для роты. У Эртеля была высокая температура, чтобы чем-то занять себя, он играл с котенком, который крутился на КП. Наконец приехал старшина с едой.
Эртель забрался в сани и закутался в одеяло. Однако когда старшина попытался двинуться в обратный путь, выяснилось, что небольшая лошадка, запряженная в сани, настолько выдохлась, что не может сдвинуть даже легкие сани с такой поклажей и везти их по глубокому снегу. Эртель был вынужден спуститься с саней и с температурой более 40 градусов брести за ними.
Когда они добрались до Новобахмутского, он едва передвигал ноги. Проведя три недели в Новобахмутском – под присмотром и уходом врача батальона доктора оберштурмбаннфюрера Бумке и доктора Неккера, – Эртель снова стал транспортабельным и был доставлен в полевой госпиталь в Мокром Еланчике (Мокроеланчике). Здесь проходили лечение все больные и раненые военнослужащие батальона.
Вся эффективность действий в Скелянском финских ударных групп сказалась в полной мере в последующие дни, за которые линию фронта перешли 19 перебежчиков.
В последующие дни и недели участок фронта, удерживаемый финнами, оставался относительно спокойным. После морозных зимних дней, потребовавших от добровольцев максимального напряжения сил, в них по мере приближения весны пробуждалась новая жажда деятельности. И по ту и по эту сторону Миуса можно было заметить подготовку к новым наступлениям. Продолжалось попеременное обновление дивизий 1-й танковой армии и связанное с этим изменение их позиций.
20 апреля 1942 года гауптштурмфюрер СС Коллани был произведен в звание штурмбаннфюрера СС.
22 апреля адъютант полка оберштурмбаннфюрер СС Ханс Мейер доставил предварительный приказ батальону для сведения и руководства о предполагаемом новом участке фронта. Полк СС «Нордланд» должен был занять участок фронта около поселка Алексеевка и при этом – с удлинением правого участка фронта дивизии «Викинг» на юг – сменить части 16-й танковой дивизии.
25 апреля 1942 года около 21:00 на участке фронта Ольховский – Скелянский батальон был сменен 1-м батальоном 20-го пехотного полка словацкой дивизии. Отходящие подразделения повзводно на бронетранспортерах были доставлены на сборный пункт в поселке Маны, куда последние из них прибыли под утро 26 апреля. Пару часов на отдых, и после этого – подготовка к занятию новых позиций, которая заполнила весь остаток дня. К вечеру этого дня батальон был готов к новому маршу.
Участок фронта у Демидовки
Батальон сконцентрировался в поселке Маны. После нескольких часов отдыха и пополнения оружием, снаряжением и боеприпасами ближе к вечеру 26 апреля 1942 года 1, 2 и 4-я роты на бронетранспортерах выступили моторизованным маршем на Александровку. Снявшаяся последней с занимаемых ранее позиций 2-я рота последовала за ними сутками позже. В пути командиры рот и взводов получили указания относительно размещения на новых позициях. Ближе к ночи роты прибыли на позиции и сменили там 2-й батальон 64-го пехотного полка 16-й танковой дивизии на участке фронта у Демидовки. В 21:30 штурмбаннфюрер Коллани доложил в штаб полка СС «Нордланд» в Александровке о полной смене частей.
Новый участок фронта батальона тянулся вдоль излучин реки Миус. Правая его граница (и в то же время граница фронта дивизии) проходила по северной окраине села Шапошниково. Правым соседом была вюртембергская 125-я пехотная дивизия, на штандарте которой была изображена прыгающая ласка. Левая граница доходила до расположенного южнее Александровки села Крынка. Левым соседом был 1-й батальон полка СС «Нордланд».
Река Миус, которая дала свое имя германским позициям на самом южном участке Восточного фронта, протекала перед позициями батальона с северо-востока и, миновав село Крынка, расположенное южнее Александровки, поворачивала к югу, чтобы впасть под Таганрогом в Азовское море.
Долина Миуса у Демидовки была засажена громадными фруктовыми садами, в основном вишневыми деревьями, которые с приходом весны расцвели пышным цветом, привлекая к себе первых пчел и шмелей. Через несколько дней вся долина реки уже представляла собой единое бело-розовое цветущее море, пребывая в котором можно было совершенно забыть об окружавшей войне. Распускающаяся и расцветающая природа стирала в памяти солдат мрачные и холодные дни русской зимы. Все солдаты, пережившие первую военную зиму в России, получили медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941–1942 гг.». Широкая красная орденская лента с одной узкой черной полоской и двумя узкими белыми полосами должна была напоминать о пережитых трудностях и опасностях, о лишениях и жертвах. Но нельзя было более образно передать значение этих цветов, как в горькой шутке награжденных ею: «Красная полоса на ленте – это Иван, черная – это наше снабжение, а белая – это мы сами!»[60]
Командный пункт финского добровольческого батальона расположился в крестьянской избе в центре Демидовки. На чердаке избы был оборудован наблюдательный пункт, в котором постоянно находился наблюдатель. И без того хороший обзор оттуда становился еще лучше с использованием стереотрубы, позволявшей засечь даже передвижение войск врага даже в его далеком тылу. Рядом с КП находился глубокий и обширный погреб, который использовался для хранения запаса продуктов батальона.
Предписание командования, согласно которому гражданское население должно было быть эвакуировано из района боевых действий и при войсках могли оставаться только гражданские лица, необходимые как рабочая сила для войск, в Демидовке было истолковано весьма вольно. Поэтому в селе находились также женщины, старики и даже дети. Они были заняты как рабочая сила на солдатских кухнях – стирали солдатское белье и топили бани, заботились о коровах и птице. Гражданские лица, работавшие непосредственно в ротах, были зачислены в них на довольствие и получали солдатский паек.
Личный состав постоянно работал над улучшением позиций. Был объявлен конкурс: «У кого самый замаскированный и бомбоустойчивый блиндаж?» Стали оборудоваться новые блиндажи, а один из них специально строили как КП батальона. Каждый, кто направлялся на КП, должен был поработать лопатой. Естественно, активно потрудились на его постройке командир, адъютант батальона и офицер по особым поручениям, а также обе «хозяюшки», Лида и Клава. Новый бункер был даже выложен строительным кирпичом. 15 июня 1942 года, в первую годовщину образования батальона, бункер был торжественно сдан в эксплуатацию. Шнапс лился рекой, а приданная батальону батарея артиллерийских орудий даже произвела – из «сэкономленных» боеприпасов – праздничный салют.
Участок фронта у Демидовки оказался спокойным. Разве что по дорогам во вражеском тылу порой наблюдалось оживленное движение. Перебежчики рассказывали, что перед участком фронта, удерживаемым батальоном, располагаются три русских полка, однако никто из них не мог рассказать, что они замышляют. Однако оберштурмбаннфюрер Коллани предусмотрительно проводил совещания с командирами рот и взводов и проводил в жизнь новые оборонительные мероприятия. Обращала на себя внимание оживленная деятельность вражеской авиации. Неужели русские подозревают на этом направлении германское наступление?
60
Ее называли также «мороженое мясо».