Птица Карлсон

Офицер обещал помочь ей добиться аудиенции при дворе.

И правда, по утру из дворца на Пески приехал посыльный. Он усадил княжну в пролетку и повез её осенним городом.

Войдя в большую залу, княжна едва узнала своего вчерашнего собеседника.

Государь обнял её ― и прослезился. Так они простояли несколько часов. Княжна провела два дня с Государем и, наконец, он самолично выписал Малышу оправдательный аттестат.

Малыш был возвращен из Нерчинска и следующей осенью добрался до имения своего отца.

Тот встретил сына на ступенях барского дома.

― А все же учили тебя славно ― учили и выучили. Мусью научил тебя махать саблей, а Петрович ― обращению с народом. Учит и война, и женщина… Вот ты и выучился, стал из недоросля лишним человеком.

И старый Свантессон вложил в руки Малышу сбереженный в комоде змей, сделанный из шведской карты.

Они плакали оба, а княжна склонилась на плечо Малыша.

Он, обняв жену за плечи, вдруг назвал её по-русски:

― Маша…

Здесь прекращаются записки младшего Свантессона, вкратце нами пересказанные. Из семейственных преданий известно, что он оставил службу, и несколько лет спустя свершилось последнее свидание его с Шамилём. Малыш, проезжая с супругой через Калугу, внезапно увидел на городской улице Шамиля. Тот был окружён местными дамами более, чем охраной. Шамиль узнал его в толпе и кивнул ему головою, однако Малыш отвернулся.

Марья Ивановна, как теперь звали все княжну Мэри, задрожала, но не произнесла ни слова.

В тот же день они поехали дальше, направляясь в своё имение.

Рукопись Малыша доставлена была нам от одного из его внуков, который узнал, что мы заняты были трудом, относящимся ко временам, описанным его дедом. Мы решились, с разрешения родственников, издать её особо, приискав к каждой главе приличный эпиграф и дозволив себе переменить некоторые собственные имена.

Издатель.

Лошадки

Карлсон раздвинул ветки и, кряхтя, выбрался на поляну.

Там стояли три симпатичные крохотные лошадки ― беленькая, чёрненькая и красненькая.

Ближе всех стояла красненькая, впрочем, когда Карлсон пригляделся, то понял, что она ― жёлтенькая, с ярко-красной гривой. Впрорчем, первой его заметила беленькая.

― Здравствуй, как тебя зовут? ― спросила она.

― Я Карлсон, который живёт на крыше.

― Вот уж глупости, зачем жить на крыше? Да и где здесь крыша?

― По ту сторону шкафа, ― хмуро ответил Карлсон. ― Так вышло. Я из Швеции. А тебя как звать?

― Трикси. В Швеции все такие?

― А меня зови Эппл Блум, ― вмешалась красненькая, не дав Карлсону ответить. ― У меня пока нет метки.

― Какой ещё метки?

― Мне дадут специальный значок с надкусанным яблоком. Я ведь Эппл. А чего ты боишься? Я вот ― остаться единственной пони без метки. Знаешь, как страшно стать посмешищем? А моя подруга боится не сдать вовремя отчет о дружбе. Но зато она умеет колдовать и знает все созвездия.

― Ничего я не боюсь. Лучше скажи, ― Карлсон задал главный вопрос, стараясь казаться спокойным, ― А вот такие лошадки с одним рогом тут есть? Не сломанным, нет, а таким… Ну, посередине.

― Единороги? Конечно, есть. Только они прискачут перед самым концом игры, когда нам уже нужно будет собираться. А пока нужно играть и быть послушными.

Три лошадки собрались в круг и запели песню о послушании.

Карлсон затосковал. Тут единорога не найдёшь, и надо завязывать с этими таблетками ― небо становилось то розовым, то сиреневым. А найдёшь единорога, так нужно ещё придумать, как спилить у него панты. Он-то думал приманивать его девочкой, но внезапно оказалось, что Гунилла приобрела ненужный опыт. На всякий случай в сумке у него была резиновая шведская женщина, не имевшая пока вовсе никакого опыта.

А пока он прилёг на травку и стал смотреть в небо. Рядом пробежало и вскарабкалось на дерево странное существо с лопаточкой вместо носа. Он помнил, что оно называется шумелка-мышь. Приглядевшись, Карлсон увидел, что на длинной ветке спит человек, обняв саксофон как женщину. Карлсон и сам несколько раз засыпал, и местность оставалась всё той же. У Карлсона даже выросла во сне щетина, хотя казалось, что тут время вовсе не идет, а тонет в розовом сиропе.

Но вот он проснулся в очередной раз и удивился тому, как преобразился вдруг мир! Кажется, что в облаках набухла гигантская серая капитошка. «Откуда я знаю это слово?» ― задумался он.

Но тут уж было не до этого.

Человек, что сидел на дереве, очнулся и поднял саксофон.

Раздался противный долгий звук, подобный тому, который издают латиноамериканские музыканты на площадях всех европейских столиц, когда они изображают, как летит кондор.

Сверкнула молния.

Что-то треснуло в небесах, будто порвались огромные штаны.

Но вместо ожидаемой свежести Карлсона окружила мелкая водяная пыль ― противная и тёплая, как от дождевальной установки в парке.

И тут Эппл радостно наклонилась над ним:

― А вот и то, что тебе нужно! «Сумеречная Искорка»!

Показалась другая лошадка, тёмно-синяя, с фиолетовыми полосками. Слева от неё летела сова, справа ― дракон. На её лбу действительно был рог, правда, в каких-то странных потёках. В этот момент из кустов вышли четыре фигуры.

― Вот чума, ― выдохнул Карлсон.

― Да, Чума, ― согласилась белая лошадка. ― Так меня зовут по-настоящему. Вот мы дождались. Баста, карапузики, кончилися танцы.

И она заржала низким утробным ржанием.

Фигуры приблизились.

На Чуму сел всадник, вооружённый блочным луком.

На красного пони сел всадник с мечом китайской стали, но довольно воинственно выглядящий.

На чёрного пони сел человек с безменом под мышкой.

И наконец, на маленького единорога взгромоздилась унылая фигура с косой.

― Ну, погнали, ― сказал он.

― Через шкаф? ― хмуро спросил лучник.

― А как ещё? Для этого он и придуман, ― ответил человек с весами.

И они натянули поводья.

02 сентября 2022

Реконструкция

― Мне не нравится, что ты всё время пьёшь, ― сказал Командир, переводя дух.

Видно было, что он ненавидит весь мир, потому что ему пришлось лезть по бесконечной лестнице, а потом пробираться пыльным чердаком на крышу.

― Если бы я воевал в Афганистане, то курил бы. Но ты знаешь, что я туда не попал по возрасту.

― Мало ли, у вас, питерских, всегда всё перевёрнуто. И слушаешь ты какую-то дрянь. Какие-то двери… Что это, зачем? Для старпёров это всё…

Малыш выключил допотопный магнитофон, а Командир брезгливо отодвинул бутылки и лёг с ним рядом на нагретую жесть.

― А говорят, что курить даже лучше для здоровья. Скоро, говорят, снова разрешат.

― Нам много что обещают скоро, ― Малыш говорил с Командиром на равных. Тем более, перед ним был бывший командир.

И Малыш сразу же спросил:

― Куда?

Он знал, что за просьба может быть у Командира, не огород же ему понадобилось полоть.

Ехать надо было недалеко.

― Ты понимаешь, ― говорил Командир, ― Карлсон совсем сошёл с ума. У него был шанс, а теперь его нет. И шанса нет, и его самого. Он — как бы не он уже, крыша у него поехала.

Малыша немного вело от утренней выпивки, ему уже хватило романтики в прошлом. Да-да, сто тысяч лет необъявленных войн, и вот ещё одна, чужая. И этот полковник, он ведь его знал. Революция пожирает своих детей. Нет, враньё, все пожирают своих детей ― и всегда приходят свои ― как к Андреу Нину…

― Какая Нина?

― А это я так, это из Барселоны, вспомнилось просто,― отмахнулся Малыш.

― Вас, питерских, погубит начитанность, вот что.

Малыш пожал плечами. Папа не одобрил бы этой фразы.