Птица Карлсон

Я решил вступить в сговор с капитаном Скарлеттом, сквайром Меллони и доктором Трикси и пообещал поделиться с ними выкопанным сокровищем. Бунт был подавлен, и мы деловито повесили на реях половину матросов. Потом я продал Карлсона сквайру Меллони, а сам вместе с козами занял каюту первого класса. Мы снялись с якоря и пошли мимо хмурых русских берегов, любуясь золотыми куполами большого города в устье Невы.

Каждый из нас получил свою долю сокровищ. Одни распорядились богатством умно, а другие, напротив, глупо, то есть в соответствии со своим темпераментом. Капитан Скарлетт оставил морскую службу. Карлсону дали вольную и денег, но он тут же растратил их и вновь явился к нам нищим. Я дал ему место лифтёра в моём доме. Теперь он исправно несёт службу, ссорится и дружит с дворовыми мальчишками, а на Хеллоуин чудесно изображает привидение.

О Сильвестре мы больше ничего не слыхали. Отвратительный одноногий моряк навсегда ушёл из моей жизни. Вероятно, он нашёл свою женщину из высшего света и живёт где-нибудь в своё удовольствие, получив гринкарту и пособие на корм для своего попугая. Будем надеяться на это, ибо его шансы на лучшую жизнь на том свете совсем невелики.

Часть клада ― золото Партии в слитках и оружие ― все еще лежит там, где её зарыли неизвестные партайгеноссен.

И, по-моему, пускай себе лежит. Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров. До сих пор, когда я засну за столом в конторе, мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос попугая:

― Сто эре! Сто эр-ре! Сто эр-р-ре!

2022

Отель «У погибшего мотоциклиста»

Я поехал отдыхать, но на всякий случай взял с собой оружие. Как же без оружия? Без него совершенно невозможно, особенно в маленьком отеле в горах.

Только никогда не знаешь, какой брать с собой запасной магазин ― с разрывными пулями или с серебряными.

И точно ― в первый же день за завтраком мне дали холодную овсянку.

― Зато у нас, ― извинялся официант, ― чертовски хороший кофе… и горячий!

Зачем-то он стал мне рассказывать про мотоциклиста, разбившегося прямо здесь, под окнами.

Но я был безутешен. Мотоциклист был мёртв, а я жив и раздражён. «Мерзавцы, мерзавцы, мерзавцы», ― именно так ― три раза ― я произнёс это слово в диктофон. Я обращался к своей коллеге Диане, служившей в федеральных органах, хотя мой психиатр считает, что никакой Дианы нет на свете. Это, конечно, глупости. Как бы она могла служить в федеральных органах, если бы её не было на свете?

Но, как я и предполагал, овсянкой дело не кончилось. Когда я несколько поправил настроение в местном баре (мне второй раз рассказали про этого погибшего мотоциклиста), как туда ввалился альпинист ― маленький, толстый и горбатый. До чего всё-таки зловещая штука этот ледоруб! Толстяк сразу напомнил мне про то, как Сталин убил этого русского… Чёрт, не помню, как его звали… А, вспомнил. Так и чудится, что на следующий год отель станет называться «У погибшего троцкиста». Бармен возьмет вновь прибывшего гостя за руку и скажет, показывая на запертые апартаменты: «Здесь жил тот самый иностранец, когда к нему пришёл странный гость Себастьян Перейра. И именно в этой комнате, несколькими короткими ударами топора… то есть ледоруба, был изменён весь ход мировой истории…»

«Хорошая вещь ― реклама», ― подумал я, ерзая на неудобном высоком табурете.

Между тем толстяк уселся рядом и заказал литр фирменной настойки на мухоморах, сразу положив на стойку три кроны.

Чтобы завязать разговор, я глубокомысленно произнёс:

― Хорошая погодка сегодня, не правда ли?

― Что вам нужно? ― спросил толстяк, и я отметил, что он перехватил ледоруб второй рукой.

― Так вот, ― сказал я, ― прежде всего, хотелось бы узнать, кто вы такой и как вас зовут.

― Карлсон, ― сказал он быстро.

― Карлсон… А имя?

― Имя? Карлсон.

― Господин Карлсон Карлсон?

Он снова помолчал. Я боролся с неловкостью, какую всегда испытываешь, разговаривая с сильно косоглазыми людьми.

― Приблизительно да, ― сказал он наконец.

― В каком смысле ― приблизительно?

― Карлсон Карлсон.

― Хорошо. Допустим. Кто вы такой?

― Карлсон, ― сказал он. ― Я ― Карлсон.

Он помолчал и добавил:

― Карлсон Карлсон. Карлсон К. Карлсон.

Он выглядел достаточно здоровым и совершенно серьезным, и это удивляло больше всего. Впрочем, я не врач.

― Я хотел узнать, чем вы занимаетесь.

― Я механик, ― сказал он. ― Механик-пилот. Авиатехник. Авиатор. Пилот-авиатор.

― Пилот чего? ― спросил я.

Тут он уставился на меня обоими глазами. Он явно не понимал вопроса.

― Хорошо, оставим это, ― поспешно сказал я. ― Вы иностранец?

― Очень, ― ответил он. ― В большой степени.

― Вероятно, швед?

― Вероятно. В большой степени швед.

Мне это начало надоедать, но тут наконец пришёл бармен с настойкой и между делом сообщил, что на берегу за отелем нашли мёртвую девушку в большом полиэтиленовом пакете.

― Мертвую? ― оживился я.

― Абсолютно, ― ответил бармен, ― и ещё она голая.

При этих словах я не вытерпел и решил посмотреть. Карлсон, впрочем, исчез раньше ― я решил, что он уже пялится на убитую. Но нет, у тела я обнаружил всех постояльцев отеля, кроме Карлсона.

Здесь стояла фрекен Бок, немолодая женщина с поленом, которое она держала на руках, как ребёнка; однорукий коммивояжёр-дальнобойщик Юлиус, владелица местной лесопилки мадам Фрида, сумасшедший отставной полковник ВВС Боссе и шериф Рулле.

― Её звали Гунилла, ― мрачно сказал шериф. ― Давно её знал, красивая девочка. Правда, нестрогих правил.

Я тупо посмотрел на розовую пятку, торчащую из-под снега. Отпуск рушился к чертям, но делать было нечего. Пришлось включаться в расследование.

К обеду я познакомился со всеми постояльцами, а после ужина уже оказался в постели Фриды. Выбор оказался невелик: шериф был грубоват, у полковника обнаружился нервный тик, фрекен Бок не расставалась с поленом, и неизвестно было, как дело пойдёт втроём. К тому же Фрида оказалась любительницей наручников, а я всегда беру парочку с собой ― даже в отпуск.

По словам Фриды, под внешним покровом спокойствия и безмятежности в посёлке, что раскинулся неподалёку, процветали преступность, супружеские измены, наркомания, проституция и нарушение авторских прав природы.

Да и приезжие были людьми сомнительными: коммивояжёр-дальнобойщик Юлиус появлялся на публике то без одной руки, то без другой, меняя их, как сорочки. Фрекен Бок была сумасшедшей. Полковник раньше служил на секретной базе в Неваде, охранял пленных инопланетян, и с тех пор ему везде чудились летающие тарелки. По ночам он то и дело выбегал из отеля и палил в Луну как в копеечку.

И все постояльцы пользовались услугами несчастной Гуниллы, вот что.

― Все? ― не поверил я.

― Все-все, ― подтвердила Фрида и зарделась.

Вернувшись к себе в номер, я обнаружил нежданного гостя.

На подоконнике сидела огромная сова. В когтях у неё был зажат огромный фиолетовый конверт. Внутри него обнаружился такой же фиолетовый листок бумаги, на котором неровным женским почерком было выведено: «Жизнь коротка, а ты так беспечен. Берегись!» Бумага была яростно надушена.

Я вертел в руках это послание и думал: «Если это мне как постояльцу отеля ― человеку средних лет на отдыхе, что, спрашивается, я должен делать? А если это мне как инспектору полиции, то я, как человек порядочный, не могу воспользоваться. А что, если это всего лишь шутка юного создания, избалованного всеобщим поклонением? А ну её».

И я сжёг записку в пепельнице.

После этого я полчаса поговорил с Дианой по диктофону, а потом уснул сном праведника.