Пусть дерутся другие

От благородно предложенной компенсации проезда она отказалась, как и от помощи в бронировании гостиницы.

Меня с собой тоже не взяла.

— Я вполне способна общаться с мужчинами самостоятельно. И ещё. Оставь свой хостел, перебирайся сюда. Займи комнату Арти... Одним словом, дом в твоём полном распоряжении, если обещаешь не устраивать громких вечеринок и приглашать в гости только респектабельных дам, приученных не хватать в ванной чужие расчёски. К мальчикам, помнится, ты равнодушен.

— Да как можно! — возмущался я, и в мыслях не имея желания развлекаться в чужом доме любовными игрищами.

— Очень зря, — по-матерински вздохнула Рона. — В твои годы регулярный секс — процесс жизненно необходимый, и, скажу как женщина, желательно комфортабельный. Романтика ночного прибоя с полной задницей песка быстро приедается. Вит! Я действительно не обижусь, если ты немножко пошалишь в моё отсутствие.

Положительный ответ Гленноу её явно взбодрил. Настолько, что в наших отношениях наметилось потепление.

— Может, я лучше с вами?

— С какой целью? Охранять от посягательств особо активных самцов? Пусть посягают. Мне не повредит маленькое приключение. Таскаться хвостиком? Странное развлечение. Тем более, согласно твоему, — она чётко выделила, — плану я действую как мать-одиночка, без сторонней помощи. Обсуждали же, ты пока держишься в тени и ведёшь себя смирно. Одно дело, когда мать ищет сына, и другое, когда мать ищет сына, регулярно встречаясь с его боевым товарищем, который ей по возрасту... — женщина обворожительно улыбнулась, — в младшие братья годится. Некрасиво.

На ошибку в её возрастной арифметике я отреагировал правильным комплиментом, отминусовав ещё немножко от прожитых Роной лет. Грубая лесть, но ей приятно. А от предложения квартировать в комнате Психа отмазался.

В своей порядочности я уверен на все сто, но за девчонок — не поручусь. Все, с кем я знакомился на пляжах, отличались свободолюбивым легкомыслием и энергичным авантюризмом. Тянуло меня к таким сорванцам в юбках — активным, юным, бесстыдным и согласным на всё, лишь бы не заскучать. Поэтому нечего им по чужим домам шляться. Что-нибудь пропадёт — потом выслушивай.

— Я выезжаю вечерним поездом, — осознав, что меня не переубедить, проинформировала Рона. — Приеду — наберу.

Отсутствовала она несколько дней. По возвращении вновь пригласила в гости, слегка пожурила за отказ воспользоваться жилплощадью и долго, заговорщицки вытряхивала из меня, куда я вожу девушек в тёмное время суток.

Похоже, найдя себе занятие и почувствовав, что спасение сына сдвинулось с мёртвой точки, молодящаяся дама окончательно оттаяла, возвращаясь к привычной ипостаси глупенькой куклы, спихивающей все проблемы на окружающих её «милых» и нахально потакающей собственному любопытству.

— И где вы шалили? На песке? В волнах? Или девочка с гостиничным номером попалась? На богатеньких потянуло? — донимала Рона с неподдельным интересом.

— По-разному, — уворачивался я от ответа, не в силах общаться на столь интимную тему. И советы, которые явно переполняли маму друга, выслушивать не хотелось. Сам разберусь.

— Ой, смотри... Пользуйся презервативами. Венерологи в курортных городках дороги.

От таких заявлений у меня полыхали уши.

В самом апогее сексуально-заботливого допроса тирлинькнул уведомлением коммуникатор, и самоназначенная дознавательница, проверив сообщение, радостно возвестила:

— Канал Гленноу выпустил анонс о скором раскрытии личности дядюшки Чичуха. Дата выхода — через неделю. Обязательно приходи, без приглашения и прочих условностей...

***

Шоу с участием Роны я смотрел не отрываясь от экрана визора, хотя и наперёд знал, что там было и как. Она рассказала, в красках, с комментариями и личными впечатлениями.

Но с чужих слов — это с чужих слов, а своими глазами видеть, как из обычной болтовни со всеми запинками, самоповторами, неловкими паузами и всем тем, чего мы обычно не замечаем, появляется неестественно правильный диалог, вычищенный телевизионщиками до глянцевого блеска — занимательно. Тем более, когда речь идёт о знакомом тебе человеке.

Я же помню, как отвечал журналисту. Казалось — чётко, ровно, а прислушался к тому, что вываливается из моего рта — в каждой третьей фразе слова-паразиты и протяжное: «Э-э-э...» через слово.

Своё бы интервью посмотреть... без всех этих бэканий и мэканий. Наверное, выгодно бы смотрелся.

Под экраном непрерывно всплывали комментарии — я умышленно вышел из полноформатного режима и краем глаза следил за бесконечным потоком букв и символов.

Мама Психа произвела фурор. Подрастающее поколение бесстыдно мусолила её грудные имплантаты и раздутые губы; те, кто постарше, разделились на два лагеря, и тоже обсуждали внешние данные женщины в более пристойной и, одновременно, в более непримиримой форме. Первые отстаивали чужое право на самоопределение во внешности и личной жизни, другие пуритански поносили пластические операции, припечатывая оппонентов веским аргументом всех эгоистов: «А мне не нравится!!!»

То, что их мнение вообще никто не спрашивал, вторых заботило мало. Люди приходили в комментарии высказаться о наболевшем и показать себя, а не слушать, о чём общаются в студии.

Постепенно подтянулись те, кого я так ждал — адекваты. Они начали заявлять о себе робко, нехотя отвлекаясь от просмотра, однако их количество неуклонно возрастало. Кто-то жалел Рону, кто-то ругался, на чём свет стоит из-за участия Психа в военных действиях, отдельные личности требовали доказательств того, что мой друг и дядюшка Чичух — одно и то же лицо.

Доказательства замелькали на экране — Гленноу точно рассчитал момент активизации своей основной аудитории. Вот фотография Психа с первым номером комикса в руках, вот он за работой — рисует в блокноте, вот сами блокноты с набросками сцен из похождений Ло и Го, вот свидетельство об авторском праве на псевдоним.

После предъявления документов ведущий многоопытно заверил зрителей в том, что все фотографии и документы настоящие, перепроверены его личной командой юристов.

— Мы используем только достоверные источники, — ответил Глен на все претензии под экраном. — Это наше правило.

С Роной журналист держался по-деловому, ни разу не упрекнув её в дурном воспитании сына и в том, что тот воевал против его страны. Гленноу, как обычно, занимал стороннюю позицию, давая гостье возможность высказаться и иметь своё мнение. Профессионал. Ни прибавить, ни отнять.

Единственное, в чём ведущий шоу отошёл от им же установленных канонов, был букет цветов, врученный гостье в самом начале передачи.

Эту необычность загадочно объяснила Рона:

— Шикарный мужчина. Обходительный. Жаль, давно не молод.

— Про вашего сына он что-нибудь сказал?

— Нет. Но мне показалось... они встречались.

К середине передачи комментарии и вовсе стали огненные. Население трёх стран сошлось в диванной битве, а некто расторопный, опередив выжидающего меня, нашёл приговор Психу и вывалил ссылку в общий доступ.

Что же… Что ни делается — всё к лучшему. Изначально я сам собирался выступить в роли «просветителя», но, опасаясь испортить эффект спешкой, планировал публикацию ближе к концу передачи. Однако так тоже хорошо — моя анонимность осталась при мне и ещё пригодится.

От комментария в чате, к моему огромному удовольствию словно бомба взорвалась, идеально доказывая ведущий постулат шоу-бизнеса: «Всё, что не некролог, то реклама, а толковая провокация всегда гонит рейтинги в рост». Все срались со всеми, доказывая свою правоту и делились передачей в соцсетях, что очень положительно сказывалось на количестве просмотров.

— Поставь на паузу, — донеслось из кухни. Мать сослуживца ушла в первой половине шоу, предпочтя визору кофе-машину. — У меня коммуникатор разрывается от предложений. Надо обсудить.

Исполняя пожелание хозяйки дома, пошёл к ней.

— Там дальше ванильные сопли, — барабаня маникюром по столешнице, задумчиво протянула женщина. — О том, как Арти рос, как докатился до такой жизни, и прочее сотрясение воздуха. Давай займёмся актуальным… Только что пришло письмо от Глена. Он предлагает записать новый выпуск, в свете открывшихся обстоятельств. Говорит, ему есть чем меня удивить.