Страница 30 из 33
Вклейка № 32. Записка «Любимые и родные!».
Вклейка № 33. Записка «Все силы народа – на разгром врага».
После этого обменялись адресами:
Ленинградская область.
П/о Вартемяги
П/я 80/66
Торопов АА
Чершенин
Косырев
Смирнов
В каждый подарок вот вкладывали такие листки:
Вклейка № 34. Записка «От рабочих Володарского района».
8/XI. Встала в 9 час. утра, позавтракала, скоро нам подали фургон с артистами, и мы поехали с ними.
Вышли провожать нас все командиры Штаба, это родная семья, близкая семья, к которой мы привыкли за эти дни.
Это наша родная, близкая семья.
По дороге нам не хватило горючего.
Простояли минут 35, затем поднесли на плечах горючего, и мы тронулись в путь.
Ехали прямым путём, по полосе фронта, недалеко было слышно взрывы мин, но мы доехали спокойно.
Потом с провожатыми заблудились, и случайно нашли другую нашу делегацию.
Затем поехали сразу в Штаб Армии, предварительно пообедав в походной столовой.
В Штабе Армии провели прощальную беседу, Генерал-полковник – довольно симпатичный человек.
Затем поужинали, поехали в Ленинград, и в 8:30 я была уже на Фабрике.
Эта поездка запечатлела на всю мою жизнь и это я приняла за самое лучшее поощрение.
Большое желание побывать ещё у бойцов, и командование ещё приглашало нас, так как эти поездки, и встречи с делегацией, поднимают боевой дух бойцов, командиров.
Спасибо, товарищи бойцы, и командиры, за тёплую встречу, и радушный приём.
Работать после этого для фронта буду ещё больше, и лучше, там, где потребуется, не считаясь ни с чем, ни со сном, ни с пищей.
В 11 часов вечера пошла к директору, побеседовала с ним, угостил он меня бутылочкой праздничного пива.
Потом пошла к себе, сходила под душ, потом проболтала с Адамом, а в 3 часа легла спать, было тепло.
Интересно, когда я ехала домой, по Ленинграду, темно, сыро, кругом пустота, разве, где увидишь пожарников, с распущенными рукавами.
Это, сволочь, Гитлер, опять создавал пожары в городе.
Когда я ехала у Московского вокзала, думала остаться ночевать на Боровой, но потом, думаю, может быть, и живого дома-то уже нет, лучше поеду на Фабрику, и там, где-нибудь, да есть приткнуться, и отогреться, так как я очень замёрзла.
Так прошел мой ноябрьский праздник 1941 года.
9/XI. Вот и начинается трудовой мой день.
В 7 час. утра уже звонит ко мне Ив. Анакин, вот чёрт бы его забрал, длинноногого, вот тоже мне главный инженер – курица отварная на воде, пропустил аварию, унесено 60 кубических метров древесины.
Прохлопали, что же, не могли закрепить, чёрт бы их подрал.
Пошла на диспетчерское, меня встретил военный, и просил чурки (*Обрубки дерева).
Не знаю, почему, но хотелось ему отпустить чурки.
Затем пообедала домашнего неприятного обеда, получила деньги, и привела в порядок свой дневник.
Время уже 14:30, проходит день.
Погода пасмурная, не знаю, что будет вечером.
За моё отсутствие было 14 тревог, чёрт не даёт покоя, и говорят, что опять обстреливал город.
Надо написать сегодня письма, знакомому, и Торопову.
Вечером получила от знакомого письмо, хорошо, что не отослала своё, а то оно было обидчивое.
Потом занялась путаньем ниток (*Трощение пряжи, ссучивание нитей) с Адамом.
Что-то не везёт, не нравится он мне, уж очень нецензурно ругается, ну его, к чёрту, мужика.
10/XI. Встала в 7:30 утра, начинаю входить уже в нормальную жизнь.
Сделала экскурсию по всей территории, нашла работы для рабочих.
Уж очень просят рабочие, чтобы я им рассказала о своей поездке.
На диспетчерском немного понервничала, из-за распоряжений наших главок, сидят, чёрт возьми, уже блестят штаны от сиденья, а стрелочник виноват.
Чёрт возьми, дров отпустят лучше какому-нибудь, тестю, или судомойке, чем своим рабочим.
Мне даже дали вчера замечание, зачем я отпустила дрова Шамшеву.
Ну ладно, возьмусь же когда-то я за них, ох, и достанется же им, раздену до нага, и постегаю.
Днём нервничала из-за рабочих, так как без сигнала убежали в укрытие, в кипятилку, за что я их оставила, как школьников, после уроков.
Пусть произведутся (*Толковый словарь Ожегова: произвестись – производиться; выработаться).
На военного тоже рассердилась, чёрт обманул, ну ладно, за это я его тоже проведу так, что он у меня на Фабрике просидит весь день.
Меня не проведёшь.
Послала письмо знакомому, и Торопову, вот посмеются в Штабе, над моим письмом.
Днём очень нервничала, из-за глухого, чёрт бы его, представляется дурачком.
С Адамом тоже всё время спорим.
11/XI. Встала в 7:30, и с утра уже нервничала, так как сообщили, что Нина Волкова лежала три дня без гроба.
Приезжали на Фабрику, и здесь ничего не сделали.
Человек работал 11 лет, и вот заработал, что лучше обеспечат тестя.
Да, управление с этим Ив. Анакиным – он дорожит только за свое брюхо, и за ширму в столовой.
Уже такое настроение, высказать всё в открытую.
День прошёл так себе, только тем плохо, что нас переселяют в Фабуправление, хотят лесцех и сушило от пара отключить.
Вечером была на совещании делегатов фронта.
Очень много почерпнула ещё.
Хорошее было совещание, были представители от Горкома ВКП(б), а также от политуправления Северного фронта.
Завтра делаем информацию о поездке на фронт, на общефабричном собрании.
Очень хочется ко дню Конституции (*Конституция СССР 1936 года. До 1977 года 5 декабря отмечался как официальный государственный праздник: День Конституции), опять съездить на фронт.
Какая-то я стала бесстрашная, и безразличная к жизни.
Это, по-моему, заметно и по моему дневнику.
Если с первых дней в этот дневник я записывала малейшие подробности разрывов, зениток, и т. д., сейчас нет этого.
Сейчас значительно больше бьют зенитки, делая сплошной огонь.
Кругом бьёт артиллерия, давно, и так, что дрожат стёкла.
По всему горизонту в ночное время вспышки, освещаются заревом, этого не записываю, так как всё это считаешь уже естественным.
Считаю, что это всё так и должно быть.
Всё же, сволочь, Голубев, сожрал 10 кг мяса, стыдно немного ему, за это вертится, как вор.
12/XI. Встала в 7:30, спали с Леной вместе, так как вчера трамваи не шли, из-за повреждения сети от обстрела.
Вчерашний день – суп стали отпускать по карточкам.
Да, дело становится неважно.
Хочется, хоть, как говорят, на фронт, самому лично громить фашистов.
Вечером провела открытое собрание, и поехала домой.
Немного подкрепилась, даже с Ленкой выпили маленькую, и легли спать.
Не знаю, сколько было «В.Т.», но я легла спать, так как с первого этажа бежать некуда, но часов с 2 ночи начался обстрел района, в том числе и Боровой.
Снаряды ложились где-то поблизости, и так, что дрожал наш дом, и моя подвальная конура, но я так и не вышла.
Убьют, так значит убьют, не всё ли равно.
Я почему-то не верю в судьбу, если судьба, от смерти – никуда не убежишь.
13/XI. Встала в 10 ч. утра, быстро соскочила с постели, так как где-то очень близко пал снаряд так, что посыпались стёкла.
Один снаряд попал в рядом стоящий дом.
С Ленкой сходили в магазин, но ничего купить не пришлось.