Страница 24 из 33
Арт. канонада всё время раздаётся.
Опять, сволочь, прорвался, бьют зенитки, но сейчас ничего не страшно.
В особенности, после дежурства на вышке.
А ну его, унывать, смерть, так смерть, жить, так жить.
Нет, откровенно говоря, хочется жить, и всё пережить.
Разве не интересно посмотреть потом, после войны, что будет.
Ведь фашизм всё равно будет уничтожен, в этом я уверена, без всяких колебаний.
Победа будет за нами – Ура!!!
Вечер и ночь пасмурные, моросит дождь, мы легли спать в полной уверенности, что «В.Т.» не будет, предварительно наболтавшись.
В комнате было жарко, и текло с потолка.
9/X. В 5:30 дали «В.Т.», я быстро оделась, и пошла в щель.
Только выбежали, за проспектом сбрасывались уже зажигалки, я пока посидела в щели, закурила, потом высунула нос из щели, было уже светло, кругом были видны пожары, оказывается, опять набросал везде зажигалки.
Был сильный пожар, на Бумажной Фабрике им. Володарского, потом, говорят, 20 школа.
К центру города была туча чёрная чёрного дыма.
После отбоя поехала домой.
Пообедав с Ленкой, пошла стирать, и сушить бельё.
Приезжаю домой, как в гости.
Накушались всего, в особенности за вчерашний день: чечевичной каши, макарон, селёдки, яичницы и мясного супа.
В 19:20 «В.Т.», но я легла спать, пока не дали ещё отбоя.
Почему-то я дома спокойна, в своём подвале.
И так проспала до 5 час. утра.
10/X. Встала в 7 час. утра, пробудилась, и валялась в койке целый час.
Прослушала Информбюро: бои по всему фронту.
Особенно упорные бои на Вяземском направлении, Брянском и Мелитопольском.
Во вчерашней сводке было сообщено, что наши войска оставили г. Орёл.
Погода сегодня холодная, с раннего утра было пасмурно, но к 8 часам утра уже небо стало чистое, опять, наверное, будет «В.Т.».
Сегодня я дежурная по Штабу (в самом Штабе), вместо Попова.
Сейчас пойду к Ане Романовой, ей богу, я к ней привыкла.
Сегодня такой дурацкий день, куда ни придёшь, везде жарко, просто не жалеют пара.
День всё ещё пасмурный, но на улице теплее.
Была уже одна «В.Т.», прошла спокойно.
Сегодня, как обычно, в 7:24, «В.Т.».
Я лежала, и читала газету, ждала вот-вот «В.Т.», по расписанию.
Сборы и ходьба до Штаба заняли 3 минуты, ушла в Штаб в 7:20 вечера, пришла в час утра.
За ночь было 5 «В.Т.».
Только придёт с вышки Попов, как опять «В.Т.».
Ночь была облачная, между облаками проглядывала луна, и вот пасмурную-то погоду любят фашистские стервятники.
Крошили и сыпали фугасные, и зажигательные бомбы, сколько, и куда попало.
В особенности, правее Малой Охты.
Сначала сбросили большие фугаски, потом зажигалки, а потом опять мелкие фугаски.
Потом неожиданно падает бомба поблизости, получается сильный взрыв, потом сотрясение здания, оказывается, бомба попала на улицу Палевского, разбила главную будку.
Поблизости в домах вылетели стёкла, своротило все печные трубы.
Затем была сброшена бомба в жилой дом, против Фабрики Ногина.
Одна бомба упала на Союз-утиль.
Бомба была сброшена на парашюте, сначала задержалась на проводах, потом парашют оборвался, и бомба пала на землю, и не взорвалась, весом 1.000 кг.
Народ был весь изолирован, и местность оцеплена, радиусом на 150 метров.
Затем зажигалки сбрасывались в Московском районе.
Вспыхнуло много пожаров, но очаги пожаров ликвидировались быстро.
Вот так прошла ночь.
«В.Т.» кончилась в 2:20, и из Штаба я никуда не пошла, и вздремнула, уткнувши носом в стол, потом легла на оттоманку (*Диван без спинки), и проспала до 7 утра, перешла в сушилку, и ещё вздремнула с полчаса, но скоро разбудили рабочие.
Странно всё же получается, когда всё было спокойно, я за сутки спала 7-8-9 часов, и ещё хотелось спать, а сейчас, иногда за сутки уснёшь 2–3 часа, и ходишь целый день, хоть бы что.
Меняется время, меняются люди.
Сильно, говорят, я похудела, но надо сейчас учесть эту беспокойную жизнь, бессонные ночи и питание, сейчас не кушаешь пельмени, да яйца, а кушаешь всё, что попадет, даже соевый суп, от которого тошнит.
Вокруг цеха приводится божеский вид, скоро можно восстанавливать цех.
11/X. Встала в 8 утра., очень не хотелось вставать, но ждали рабочие, валяться по-прежнему некогда, может быть, вздремну в обед.
Погода серая, но сухая, небо облачное, и если к вечеру не изменится, то очень опасно.
Кошмарный сегодня день, так хочу спать, не смотрят глаза, а настроение туманное.
Рабочие пошли обедать, а я легла вздремнуть, и сразу стало полегче, но жду с нетерпением, когда кончится смена, чтобы снова лечь, и основательно отоспаться для бессонной ночи ожидаемых «В.Т.».
У меня почему-то сегодня предположение, что ночь будет спокойная – вот бы хорошо.
Утром бы сходила под душ, и было бы всё в порядке.
День всё время пасмурный.
Обещают с 13/X/4I г. смену погоды.
15 часов, передают материалы из газет.
Когда стали передавать о Бабуринском жилмассиве, его организованности, и самозащите, ей богу, слёзы на глазах.
Этим что-то напомнило прошлое, что-то неразрывное, пять лет я жила вблизи этого массива, знаю его прекрасно.
Этой передачей мне вспомнилась мирная жизнь – студенческие годы.
Тяжёлые были они, но хорошие годы.
Я о здании общежития на Песочной никак не могу забыть.
Ведь это было первое, и единственное по Песочной улице, по величине, и красоте.
Лесной, и вместе с тем Выборгская сторона дороги мне, как свои родные места, где я выросла и повышала свои знания.
Вместе с тем, с Выборгской стороны я начала знакомиться впервые с городом Ленина.
Никогда в жизни я не забуду первых часов, дней, проведённых мною в Ленинграде, в том числе на Выборгской стороне.
Мне вспоминается осенний солнечный день осени – я сошла с поезда, перешла выход в город, села на трамвай № 25, в то время, по неизвестному мне городу.
Это первые шаги к Академии.
В эти минуты раскрылась мне вся красота этого великолепного города.
Как я блудилась (*Блуждать – запутаться, плутать, сбиться с пути (с дороги)) первое время в парке.
Тучный, зелёный тенистый парк, с его оранжереями, и цветниками, красивыми, но в то же время, строгими линиями.
Сейчас же я знаю, каждый кустик, каждый поворот.
Сколько книг, и учебников, перечитано в этом парке.
Сколько снимков, есть у меня от этого парка.
И вот, пришло лето 1941 года, я ни разу не была в этом замечательном парке.
С начала лета было холодно, затем установилась хорошая погода, но началась война, начались «В.Т.», начались обстрелы.
Война приковала к Фабрике, и думать о чём-то другом, не приходится.
Вечер был пасмурный, прошло 7:30, время налёта фашистских стервятников, но время не лётное, и мы легли спать.
Уверенности о пасмурной погоде на всю ночь не было, так как уже не первая такая ночь.
И вот, в 22:45, «В.Т.».
Мы моментально оделись, и пошли в цех, где просидели до 4-х часов утра.
Самолёты кружились почти всё время около нас, били зенитки, освещали прожектора.
Но скоро в воздухе появились наши самолёты, стало веселее.
Веселье относительное, лучше бы спокойно спать, чем сидеть, и мёрзнуть под землей, в ожидании, что вот-вот стукнет тебе по кумполу, и зароет.
Лучше бы не слушать завывания вражеского стервятника, который скрипит, хуже немазаной телеги, ежедневно, и ежечасно.
Чуть только прекращался шум моторов, мы выходили из щели, и шли погреться.
Странно как-то, сейчас вошло в обыденность эти тревожные, холодные, и бессонные ночи.
А что будет зимой?
Я, думаю, сложить печку, и будет теплее, а то простудишься.
Ведь пока жив, хочется жить.
Из дому ничего не пишут, не знаю, что они думают обо мне, может быть, не считают уже живой.