Изыди, Гоголь!

Жрец покачивает жезлом и спокойно спрашивает:

— Это твой окончательный выбор?

Пленник пытается вырваться, но теневые руки держат крепче стальных цепей и впиваются в плоть жаднее голодных псов.

Ему не выбраться отсюда живым. Так что он должен хотя бы попытаться нарушить планы дроу.

— Вы не сможете... скрываться вечно... — хрипит мужчина. -- Зимины уже знают... кто нападет на них...

-- Нет, не знают, -- тут же отрезает жрец. -- Как только Тьма рассказала мне про лазутчика, я заблокировал внешнюю связь. Но даже если у тебя и получилось связаться с кем-то, то это ничего не меняет. Зимины не отменят бал, а мы не остановимся на них.

Благородное лицо Настоятеля вдруг растягивается в зловещей улыбке от уха до уха:

-- Скоро империя узнает о нас!

Пленник роняет голову. Он не смог передать важную информацию, не смог обмануть врага. Но хотя бы на одно он точно сгодится...

Его и без того изуродованное лицо искажается в безумной улыбке:

— Тогда я выбираю, чтобы ты поел гов...

Слова мужчины обрываются вместе с оторванной головой, руками и ногами.

Ошметки плоти заваливают пол перед ногами Настоятеля. Теневые руки превращаются в клыкастых змей и набрасываются на потроха.

Послушники с благоговением смотрят, как чавкают бездонные пасти. Настоятель улыбается, словно хозяин, угодивший своим питомцам. Улыбается, пока не замечает среди ошметков плоти голубое свечение, которое становится все сильнее.

— Проклятье! — рычит жрец и обеими руками ударяет жезлом о пол. — Tradius!

Голубое свечение взрывается синим пламенем. Оно заполняет зал святыни, и от его ревущего напора содрогаются высокие своды.

Но за миг до того, как пламя настигает трех дроу и скульптуру, их накрывает полусфера непроглядной тьмы.

Когда пламя стихает, воздух заполняют дым и вонь гари.

Полусфера тьмы тает, точно лед из чернил. Посреди полуразрушенного зала, под осыпающимся каменной крошкой сводом оказываются трое невредимых дроу. За их спинами возвышается нетронутая статуя замершей в вечном экстазе богини.

— Артефакт Предсмертного вздоха, — задумчиво произносит Настоятель, разглядывая обугленные останки лазутчика. — Был хирургически прикреплен к сердцу...

Послушники не слышат слов жреца. При виде окружающей разрухи они просто роняют челюсти. Ощупывают себя, будто не верят, что еще живы. И с благоговением смотрят на Настоятеля.

Теперь они видят, как к его ногам робко тянутся тени. Как рабы к ногам господина.

Теперь они чувствуют его магическую силу. Грандиозную, подавляющую и...

Ужасающую.

Упав на колени, послушники бьют лбами о пол.

— Вы потрясающи, Темный Отец!

— Это невероятно! Темный Отец стал еще сильнее!

Настоятель незаметно для послушников вытирает со лба пот и довольно улыбается:

— Вы правы. Я чувствую, как за последнее время укрепилась моя связь с Праматерью. Словно... она стала чуточку ближе ко всем нам!

Послушники радостно переглядываются и восклицают:

— Слава Великой! Слава Терне!

Зал святыни заполняют переполошенные служители храма. Вскинув руки, жрец вещает:

-- Возрадуйтесь, дети мои! Великая Праматерь идет!

Служители тут же падают на колени и возносят хвалу своей богине. Жрец продолжает вещать:

-- С каждным днем Она все ближе! С каждым часом Ее благодать все сильнее! Совсем скоро настанет тот час, когда мы…

Самозабвенный монолог Настоятеля прерывает телефонный рингтон. Взгляд застывшего, как статуя позади него, жреца падает на послушника, который неуверенно мнется в дверях зала.

-- Э-это вас, Темный Отец, -- послушник протягивает смартфон. -- Мейфей Мелунд.

Настоятель тяжко вздыхает. Момент испорчен, вдохновение пропало.

-- В общем, скоро мы вернем себе былое могущество, -- жрец указывает на разруху вокруг. -- А пока приберитесь тут.

Наблюдая за мельтешащими служками, Настоятель забирает смартфон и поднимает трубку:

— Слушаю...

***

А интересно живет местная моль!

Терна -- одно из имен Богини Смерти и Тьмы. То бишь моей горячо нелюбимой Мары.

Во времена моей зеленой юности дроу моего мира поклонялись ей и почитали, как свою прародительницу. Орден за это гонял их по всему свету. Ведь Мара требовала регулярные темные ритуалы и жертвоприношения, желательно, существ других рас.

Несправедливо, конечно, по отношению к дроу. Родителей ведь не выбирают. Особенно таких жестоких, требовательных и мстительных. Ведь без жертвоприношений и молебнов Мара лишала своих детей магической силы, регулярно насылала на них мор или чего пострашнее.

Посему отрезание языков за упоминание имени собственной прародительницы может объясняться только одним образом.

В этом мире, возможно, конкретно в Российской империи, дроу вышли из-под надзора своей богини. Слабо представляю, как такое может быть. На ум приходят только разломы.

Что, если межмировые порталы создают помехи для всепроникающего божественного взора? Или даже для всей их силы в целом?

Тогда можно хотя бы объяснить молчание Мары. Переслала мои душу и разум в этот странный мир, потратила силы и теперь восстанавливается. Конечно, есть вариант, что она не сможет связаться со мной, пока я не найду ее дражайших дочурок. Но об этом даже думать не хочется…

Как бы то ни было, разобраться в происходящем я смогу только, когда увижу эти самые разломы и порталы в другие миры.

Вороны побери, а ведь хотел пару деньков просто отдохнуть! Хотя сперва надо бы укоротить язык одному уродливому коротышке...

Охрана на входе в "Царьградъ" лопочет что-то о том, что меня выселили за неуплату и запретили вход. Живая Тьма любезно объясняет им, что они ошиблись.

Удивительно, что двое магов аж Четвертого уровня почти не доставляет проблем. Их арсенал ограничивается укреплением тела и грубой манипуляцией с маной, вроде Стрелы маны или стихийных атак. И это охрана элитного отеля?

Вряд ли в такое дорогое место наняли бы бесполезных олухов. Вывод отсюда один: местные маги -- мусор. Одна надежда на так называемых "одаренных" и "чистильщиков". Может быть, они смогут развлечь старого чернокнижника.

Я с надеждой смотрю на двух богатырей, подпирающих фасад отеля. Но они даже не шалох... шолох... не двигаются, короче. Видимо, богатыри здесь для защиты другого рода. И если мои догадки на их счет верны, то сейчас они мне не помешают.

Я переступаю через бессознательные тела охранников. Служка, наблюдавший за нами через стеклянные двери, открывает последние дрожащими руками и сгибается в поклоне.

До стойки администрации стелется золотисто-алая ковровая дорожка. Под моими стопами она чернеет. Тени расползаются во все стороны.

Они накрывают камеры видеонаблюдения и светильники. Вестибюль погружается в полумрак. Если бы это было не раннее утро, то испуганные гости отеля уже давно бегали муравьями и визжали свиньями.

Но сейчас в зале только одинокая работница. Когда я подхожу к стойке, громадная люстра над нами моргает. Тени переползают через стол и тянутся когтистыми лапами к девушке.

Бедняжка с криком отпрыгивает от стойки. Я хлопаю по звонку, чтобы привлечь ее внимание.

-- Ч-чем м-могу п-помочь? -- лопочет бледная девушка.

-- Будьте любезны, позовите администратора.

Я вежливо улыбаюсь, но девица почему-то бледнеет еще больше.

Глава 8. Разговор с гоблином

-- А-администратор?

Работница отеля хлопает накрашенными глазками.

-- Он... это... в отпуске, ага!

Где-то раздается испуганный хриплый визг. Похожий на тот, что издают старые уродливые гоблины, когда их неожиданно хватают за пятку.

Девица за стойкой вздрагивает.

Пара теневых рук, привлекая мое внимание, щелкают пальцами и указывают за угол.

Мое недовольное лицо заставляет работницу отеля задрожать осиновым листом. Прочитав именную карточку, я угрожаю ей пальцем: