Страница 51 из 76
— А собирался? Александр уверен, что ваш Морус хотел с ним договориться.
— Мозги он ему пудрил, чтобы не сопротивлялся. Скачивать информацию куда проще, когда донор согласен на сотрудничество. — Улыбка Накреха была столь неприятной, как будто чувства Моруса в тот момент были ему доступны. О твари я знал мало, поэтому не мог исключить, что это так. — Туманов был не просто согласен, он был согласен на все, чтобы получить доступ к моему хранилищу информации. Не научили его в детстве, что чужое трогать нельзя без разрешения хозяина. Вот он и не понял, что доступ получил не он а к нему.
А ведь тот первый Морус тоже получил доступ к моей голове, хорошо хоть он не был связан с Накрехом — то ли купол не давал возможности, то ли хозяином был Вишневский.
— Так я к чему. Тумановы спят и видят, как захватить собственность твоего клана, при этом уничтожив дорогих тебе людей.
Он замолчал, пристально вглядываясь в мое лицо, рассчитывая там увидеть шок или недоверие, и уже на основании этого вести дальнейший диалог. Но я сохранял полнейшее спокойствие. Ничего из того, что он мне сказал, не было мне неизвестно.
— Тебя тоже планировали в расход. Твой дружок из нашего прошлого общего мира позаботился дать Тумановым подходящее оружие.
— Какое? — проявил я заинтересованность.
— Смотрю, не удивлен. Знаешь? — Он нахмурился, внимательно на меня глядя. — Интересно, откуда ты мог узнать?
— Так какое оружие подбросил Тумановым Дамиан? — отвлек я мага от ненужных размышлений.
— Этого я узнать не успел. Ты пришел за Морусом слишком рано. Мы вообще покопались только по поверхности, глубоко не залезли.
Накрех показушно вздохнул. Я не исключал, что он сейчас врал, но от этого для меня ничего не менялось.
— Жаль, — равнодушно ответил я.
— Потому что не уверен, что отобьешь? — проницательно заметил Накрех. — Правильно не уверен.
Болтать он мог долго, как я успел заметить во время прошлой нашей встречи. У меня же были дела, поэтому я решил ускорить разговор.
— Давайте перейдем к тому, что вам от меня нужно.
— Какой нетерпеливый мальчик. А ведь я просто хочу помочь.
— Помочь? Мне? Это несерьезно.
— Почему же? Я могу сделать так, что от Тумановых твоему клану отбиваться не придется. Я дам клятву, что ни ты, ни твой клан не пострадают, если ты мне расскажешь, как обходить твой чертов датчик!
На последних словах он сорвался, и его лицо неприятно исказилось.
— Меня не устраивает вариант принудительной смены власти в этой стране.
— Какой еще смены власти? Как Тумановы правили, так и будут править. Страна только усилится. А тебе не придется убегать от проблем в другую.
— Почему же от проблем? А вариант «За знаниями» не рассматривается?
— То есть твой ответ нет? — с раздражением спросил он.
Я решил не злить его до такой степени, что он немедленно начнет мстить мне через кого-то из дорогих мне людей.
— Я подумаю.
— Думай, только недолго, — бросил Накрех, прежде чем растаять.
Я тоже не задержался. Вышел из снохождения, упал на кровать и задумался. Получить с Накреха клятву было очень заманчиво, но позволить ему встать во главе страны? Нет, на это я пойти не могу, пусть это и было бы самым простым вариантом решения стоящей передо мной задачи.
Накрех был врагом куда более опасным, чем Тумановы, и если я его сейчас хоть немного сдерживаю, пусть пока так и остается.
Глава 24
Разговор с Накрехом на удивление оставил меня спокойным. Не было сказано ничего интересного, так, прошлись полунамеками с учетом того, что ни он, ни я не уверены, о чем знает противник, а о чем нет. Принимая его предложение, тем самым я решал возникшие проблемы с Тумановыми, и не самостоятельно решал, что было в плюс для моих отношениях со Светланой. Но остальные проблемы только увеличивались. Кто даст гарантию, что, заняв трон императора, Накрех успокоится, а не начнет продолжать свои эксперименты, более ничем не ограничиваемый? И будет у нас здесь еще один Морус, если не несколько, которые совершенно случайно объединятся и сожрут вообще всех, не исключая Елисеевых. И даже в случае, если Накрех больше не рискнет заводить таких питомцев, он найдет чем заняться и без того. А уж при его умении вселяться в подходящие тела нас ждет тысячелетнее правление сбрендившего мага в разных обличьях. Так что такое решение по итогу выйдет слишком радикальным. Как если б при головной боли ее напрочь отрубали. Голова при этом, конечно, болеть переставала, как и все остальное…
Я поставил блок на снохождение и прошелся сканированием по себе, не выявив ничего критичного. Как ни странно, в этот раз разговор с Накрехом ничем мне не подгадил, даже настроение не испортил. Я встал посреди спальни, развел руки в стороны и использовал заклинание, которое впечаталось в мою память накрепко. Я видел его в исполнении Айлинга, но у каждого мага оно дает свой результат. Когда-то я спрашивал учителя, почему каждое увеличение магической мощи идет через боль, ведь этак и свихнуться можно. Айлинг тогда ответил, что настоящим магом сможет стать только тот, кто сумеет обуздать свои чувства. А свихнувшиеся маги — это отбраковка. У кого с мозгами намечаются проблемы, тому лучше сразу на перерождение.
Это заклинание оказалось болезненным, но до ритуала Ступеней ему было далеко. Использовать ничего из того, что заглушает чувства, не допускалось, так что я отвлекался тем, что смотрел, как по телу прокатывается волна, расширяя каналы и разветвляя их до такой степени что все это начало напоминать кровеносную систему, которую я как-то мельком видел в анатомическом атласе Тимофея. Кровеносная система, сердце которой — источник. Стенки источника становились рыхлее, что указывала на то, что он еще увеличится.
Наконец заклинание прорвалось наружу и зажглось веселыми зелеными огоньками на кончиках пальцев. А теперь — спать. Нормальное использование основного заклинания может быть только после полного восстановления. Мне казалось, что все прошло нормально, но, если нет — придется проходить еще раз. Некоторым магам требовалось до трех проходов чтобы получить нужный результат, а некоторые так его никогда и не достигли.
Утром я проснулся хорошо выспавшимся, но в состоянии «непонятно что делать». Блок со снохождения я снял, но со мной никто не рвался общаться этим способом, а вот другими — запросто. Стоило включить телефон, как он сразу зазвонил.
— Привет, Алексей, — поздоровался я с одноклассником, хотя звонку очень удивился — с Волошиным мы не особо дружили.
— Это не Алексей, а его отец, — раздался в ответ небрежный голос. — Доброе утро, Ярослав Кириллович.
— Доброе утро, Михаил Никитич. — Хорошо, что телефон изображения не передавал и я мог без помех скривиться от отвращения, которое испытывал. — У вас что-то срочное?
— Не то чтобы срочное, но взаимовыгодное. Продайте нам свои артефактные мастерские. Вам они все равно не нужны, а я смогу ими правильно распорядиться.
Причем сказано это было тоном человека, делающего мне огромное одолжение. Следовало побыстрее сбить спесь с собеседника, уверенного, что у него все под контролем.
— Мои мастерские не продаются. С чего вы взяли, что они мне не нужны? У меня они делают приличный вклад в клановый бюджет. Нужно пользоваться, пока император освободил клан от налогов.
Выражение лица Волошина представилось прекрасно — очень уж выразительно он молчал на другом конце трубки. Наконец дар речи к нему вернулся, и Волошин спросил:
— Надолго ваш клан освободили от налогов?
— На десять лет.
— И за что же, позвольте полюбопытствовать?
— За заслуги перед государством.
— Какие именно?
— Никак у вашего клана дела совсем плохи, Михаил Никитич, что решили шпионажем подрабатывать? Иначе в толк не возьму, зачем вам понадобилось лезть в государственные секреты.
Волошин делано рассмеялся. Сейчас он испытывал какие угодно эмоции, кроме веселья, а смехом всего лишь пытался скрыть испуг. Обвинение в шпионаже любого до целителя доведет, а того, кто послабее сердцем — сразу на кладбище. Сейчас он наверняка про себя ругался на старшего сына, который не дал полную раскладку по взаимоотношениям императорской семьи с моим кланом. Это я знаю, что освобождение от налогов ничего не значит, а Волошину это кажется серьезным возвышением клана.