Страница 5 из 23
«Девять⁈ Почему ей девять, а мне десять⁈».
Наглая шпала не стесняясь сбивала цену, которую он должен заплатить, стоя прямо напротив бывшего покупателя! Это как громко изменять жене в соседней комнате.
От возмущения у Фомина даже дыхание сперло, будто Игорь не Павлу, а ему прописал по диафрагме.
Без лишних разговоров Катя достала из кошелька оранжевую купюру номиналом десять рублей, и протянула торгашу. Влад быстро отдал железный рубль сдачи, не скрывая восхищения.
— Вот оно, чудо экономики — женщина. Вы действительно рождаетесь, чтобы тратить и покупать. — Улыбаясь во все тридцать два, Паша удостоился фырка со стороны девушки, продолжившей запланированный спуск по лестнице.
Поток поднимающихся-спускающихся детей, и редко мелькающих учителей, не ослабевал. Но казалось, будто они с Витей остались одни в целом мире. Атмосфера наполнилась неловкостью, и оба прекрасно понимали, в чем дело.
— Ну, чего смотришь? Хочешь пристыдить из-за разницы в цене? Сам виноват, что родился с лишним придатком между ног. Она у меня еще много чего купит, а ты десять раз подумаешь, прежде чем деньги тратить. — Похлопав одноклассника по плечу, Паша поучительно поднял палец. — Запомни еще одну вещь: Мужчина — враг магазина.
Оставив одноклассника обдумывать экономическую мудрость, Паша вернулся в класс и первым делом настучал по голове Миши.
— Меня побили, а ты тут сидишь⁈ — Расплескивая возмущение во все стороны, Паша нашел выход подавленному гневу.
— Но ты ведь сам сказал… — Миша обиженно защищался, но длинные руки Порея настигали пухлую тыкву несмотря на плотную оборону.
— Сам сказал. Сам сказал. — Передразнив друга, Паша еще раз стукнул по куполу. — И ты меня — дурака, послушал? Нужно было идти! Принимать смерть вместе с другом, как воин! Как спартанец, твою медь! Жена Леонида и то персам просраться дала.
Пока двое доставали друг друга, большая перемена подходила к концу. Младшие классы позавтракали и возвращались к урокам, а старшие терпели до следующего звонка.
Шесть уроков пролетели, будто их и не было. Паша изо всех сил пытался вникнуть в материал. Где-то удавалось, где-то не очень. Но даже при всем усердии, мысли вращались вокруг заработанных денег и возможности увеличить быстрорастущий капитал.
«Что я должен заказать следующим? Не обнаружат ли странную активность органы? Родители ведь ничего не заподозрят?».
В тяжелых раздумьях, Паша с другом детства вышел из школы, постным лицом встречая лучи улыбающегося солнца.
Дождь прошел, температура поднялась до тридцати по цельсию, однако на улице все еще сыро. Погода удивительным образом вписывалось во внутренние ощущения Павла.
Глава 6
Спорт
— Чего? — Миша отпрянул от друга, с ног до головы оглядывающего его, и о чем-то причмокивающего.
Одноклассники, кто компаниями, кто в одиночку, расходились по домам. Только Паша стоял, присматриваясь к другу детства. Он обошел Репчатого по кругу, особое внимание уделяя заднице, бедрам, животу, и щекам.
— Ты жирный. С этим надо что-то делать. — Лаконичное замечание Паши заставило брови Мишани вскочить на лоб. Пухляша всего трясло, он едва не накинулся на товарища с кулаками. — Жир убьет тебя в двадцать сем лет.
Последние слова выбили друга из колеи. Он так и замер в позе трясущегося холодца, с негодованием и непониманием всматриваясь в карие глаза.
Рядом пробежали первоклашки, им все равно, что кто-то говорит о смерти. Жизнь детишек только началась… если только речь не о дублерах Ленина из хосписов.
— П-почему в двадцать семь?… — Запнувшийся Миша спросил первое, что пришло в голову.
— Потому что не в двадцать восемь, и не в двадцать шесть. Не тупи, лучше слушай меня. Вот как обстоят дела с твоим телом: Каждая клеточка холестерина — заклятый враг. Их бесчисленная кровожадная орда. Но они не убьют тебя, если мы убьем их раньше. — Схватив товарища за щеки, Влад начал объяснять, кивая при каждом слове. Противоположенная сторона тоже безвольно кивала, поддаваясь внушению. — Чтобы защитить твое трепетное сердечко от инфаркта, вот что мы сделаем с клетками жира: Сожжем всех до единого, разрушим дома, запытаем отцов, детей и матерей съедим, а затем переварим. Это святой долг. Мы почти как крестоносцы, только в десять тысяч раз лучше. Иерусалим будет спасен, солнце вновь взойдет над нашими землями.
Встряхнувшись, Миша покачал головой, сбрасывая наваждение.
— А что такое холестерин? — Биологию пухляш любил так же, как остальные предметы. Как отчим любит дочку… В смысле, наоборот, не любил от слова совсем.
— Кароч, делай как я. — Тягостно вздохнув, Паша встал в беговую позу, какую только мог сообразить человек, никогда не занимавшийся спортом. — Руки подогнуть, будто ты тирекс, сиськи вперед, авось спонсора привлечешь, жопку оттопырь, для общей привлекательности, и погнали.
Быстро стартовав, Паша унесся вдаль, не обращая внимания на болтающуюся сумку, лямка которой перекинута через шею.
Хоть он и сам горел инициативой заняться спортом ради здоровья, другу Паша хотел помочь намного сильнее.
В двадцать сем лет Миши не стало. Инфаркт забрал единственного верного товарища из и без того недружелюбного мира.
Как можно допустить повторения трагедии, имея шанс все исправить? Эффект бабочки, или что там. Скажите это черной карте, заказывающей товары из будущего за неликвидные советские бумажки.
Отставая, но тоже перебирая ногами изо всех сил, Миша кричал, пытаясь остановить сошедшего с ума товарища. Но тот всегда опережал на пару десятков метров, не увеличивая разрыв и не сокращая.
Удивительно, но пухляш упорствовал до самого родного двора, находившегося в десяти минутах ходьбы и пяти минутах бега.
Запыхавшись, один немного, второй по собачьи выплюнув язык, друзья сели на скамью.
Ребятня, кто отучился пораньше, резвилась на площадке. Парни и девушки постарше занимали единственный деревянный столик под березой, играя в карты, да поглатывая желтую пенистую жидкость прямо из бутылок.
Цветастые спортивки с полосками, магнитола, пышные прически. Антуража компания нагоняла будь здоров.
— Раунд два. — Вспотевший Паша снял куртку, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, и полез на турник.
С трудом он осилил восемь кривых подтягиваний, последние разы сосиской болтаясь на перекладине.
Со стороны компании послышался девчачий смех. Подружку одного из парней явно повеселила немощность старшеклассника.
— Зубы спрячь, с детства лошадей боюсь. — Паша окинул девицу с кудрями предупреждающим взглядом.
Ему еще предстояло повесить на турник пухляша. А с таким окружением тот точно потеряет мотивацию к спорту.
— Ты че ска… — Парень, обнимавший резко прекратившую смеяться особу за плечи, набычился.
Он медленно встал, слегка выпирающей челюстью компенсируя недостаточную широту плеч.
— Ниче ска. — Паша сунул ладонь в урну, и выхватив стеклянную бутыль из-под содовой, разбил о железный обух. Сжимая розочку, он, несмотря на дрыщавость, сразу приобрел убедительный и располагающий к диалогу вид. — Сел на жопу, повернулся, и гладь свою пилотку дальше. Не мешай добрым молодцам спортом заниматься, пока они тобой не занялись.
Сердце бешено стучало, коленки подрагивали, а зрачки отчаянно пытались расфокусироваться. Нечасто Павлу приходилось переходить к отрытой конфронтации. Но жизнь научила, не ты, так тебя.
Нужно иметь очень внушительные клыки и когти, чтобы просто иметь право свободно дышать. В противном случае кто-то обязательно попытается перекрыть кислород.
Миша рядом тоже полез в урну, и достав похожий бутыль, звонко ударил по обуху. Бутылка осталась целой…
Смутившись, он хлестнул еще раз, наконец, получив заветную розочку.
Два парня с весьма красноречивым настроем заставили бычка сесть на место, якобы из-за уговоров девушки. Но было очевидно, что дело немного в другом.