Страница 33 из 36
Буровая оказалась на месте: это к ней вел вездеходный след. Подниматься туда мы не стали. Перебрались по камням через реку - здесь она была уже достаточно мелкой - и пошли вверх по течению первого попавшегося притока. Меня, правда, мучили сомнения. Справа на склоне, если смотреть от перевала, был приметный камень: темнее других и похожий на сидящего медведя. Мы его с Галкой, помнится, за настоящего приняли, перепугались.
Посовещались с Ладкой, но ей казалось, что медвежий камень дальше.
- Может быть, подняться на гребень?
- Тебе охота лезть наверх? Давай пройдем еще немного, а там видно будет.
Идти, между тем, становилось все труднее: ущелье сузилось, отвесные скалы притиснули нас к самой воде.
- Вот за тем поворотом ущелье расширится, и будет твой "медведь".
Я не ответила, балансируя на скользком карнизе в полуметре над стремительно мчащейся ледяной водой. За поворотом скалы и правда расступились, но никакого "медведя" мы там не увидели. С десятиметрового уступа низвергался в крохотное, но, видимо, глубокое озерцо роскошный водопад. Шум его мы слышали давно. Это был тупик, дальше дороги не оказалось: только возвращаться или лезть наверх.
Промозглый холод пронизывал насквозь, сердце сжималось от чувства полной затерянности в этих бесконечных, пустых, холодных и совершенно чуждых человеку горах. Не они ли десять дней назад улыбались нам безоблачным синим небом, стелили под ноги драгоценный ковер разноцветных мхов, щедро одаривали ягодами, грибами и рыбой? Праздник окончился. Где те горы - будто из чудной сказки? Где те мы - полные сил, веселые, беспечные? Еще немного, и меня унесет ветром, как сухой лист...
Осторожно ступая по черной и глянцевой от сырости гранитной плите, Ладка спустилась к озерку: наполнить флягу. Потом зачерпнула воду горстью, выпила, размазала остатки по лицу.
- Оль, иди сюда!
- Я не хочу пить.
- Подойди! - ей приходилось кричать, чтобы перекрыть шум водопада.
Я нехотя спустилась к ней.
- Попробуй! - в голосе Ладки почти не было привычной хрипоты, и глаза странно лучились на исхудалом лице. - Здесь вода такая... Попробуй!
Я попробовала. Вода была холодной и необычайно вкусной. "Наверное, из-за водопада - как газировка", - подумала я и глянула вверх. Отвесной мрачной стеной громоздились гранитные глыбы. Сеялась белая водяная пыль. Тускло серело затянутое облаками небо. И на темном камне, возле стремительно летящей вниз воды, жарким пламенем горел одинокий кустик горного шиповника. Золотисто-оранжевые листья, тугие алые бусинки ягод. Все это отражалось в спокойной глубокой воде на середине озера.
Наверное, у меня от голода и усталости поехала крыша. Странная вода сделала свое дело, или что-то другое, но настроение подавленности внезапно сменилось радостной эйфорией. Я даже согрелась немного. Сказала убежденно, чувствуя как расцветает на моих губах счастливая безумная улыбка:
- Знаешь, Лад, здесь должны быть эльфы!
- Эльфы? Скорее орки. - неодобрительно хмыкнула моя подруга. - Или урки: беглые, - добавила она, подумав. - Пошли. Ты уже забыла, что мы заблудились?
Нет, я не забыла, но поймала себя на мысли, что уходить мне не хочется. Это место - оно было одновременно и сказочное, и до жути, до оторопи настоящее. Не лубок, не рекламная открытка. Сердце северных гор. Я сама была здесь - снова живая. Не злобный робот, способный только убивать. Не полубезумное от горя, потерявшее себя существо. Не эклектичная мозаика из этих двоих - и хрупких осколков меня, прежней. Казалось, задержись я здесь - непременно пойму что-то очень важное. Такое, что смогу, наконец, переплавить всю пережитую боль в доброту, силу и мудрость. Не знаю, как выразить словами...
Следующие несколько часов мы карабкались вверх по бесконечным каменным кручам: решили не возвращаться. Наверх выбрались запыхавшиеся и взмыленные, но все еще способные идти дальше. Посмотрели вокруг. Оказалось, что мы даже не так уж сильно сбились с пути. Седловина перевала отчетливо виднелась впереди, "медвежье" ущелье лежало под ногами слева. Теперь, когда все было ясно, мы решили не спускаться в ущелье, а идти траверсом, чтобы не терять высоты. Ладка оглянулась назад - и вдруг дернула меня за рукав:
- Смотри!
Далеко внизу, между почти не видимой в сгущающихся сумерках рекой и буровой вышкой-ориентиром поднималась к небу тоненькая, подсвеченная снизу огнем струечка дыма. Костер!
- Чего они там жгут? Там же дров нет? - ляпнула я первое, что пришло на ум.
- Давай спрячемся на всякий случай.
Мы нырнули в какую-то лощинку.
- Не нравится мне это! Кто бы это мог быть?
- Из чего они костер развели? - повторила я свой дурацкий вопрос.
- На буровой наверняка осталось какое-то дерево, вспомни Хибины. Но кто это?
- Может, такие же психи-туристы, как мы?
На рукав моей куртки села снежинка, потом - еще одна. Если бы не Ульгычан, мы бы уже были в Москве. Там сейчас тепло...
- Не нравится мне этот костер, - Ладка привела в действие прицел бластера. - Надо посмотреть получше.
Мы осторожно выползли из лощины, но и в прицел ничего толком не удалось разглядеть: ни в оптическом, ни в инфракрасном диапазоне. Неизвестные, кем бы они не были, разожгли огонь между огромными каменными глыбами, так что ничего не было видно. Вот и гадай: от чужих глаз прячутся, от ветра, или просто так, случайно у них получилось?
- А может, геологи какие-нибудь? Вот было бы здорово! Спустились бы вниз, связались по радио с "цивилизацией", вызвали вертолет...
- Геологи? У костра на голых камнях? Ни палатки, ни вездехода... Я туда не пойду. Идем на метеостанцию - и идем.
- Идем, - согласилась я, и мы пошли. Каменный гребень скрыл от нас злополучный костер.
Темнело. Снежинок в воздухе становилось все больше и больше. Ладка шла впереди, и я чувствовала, что вот-вот не выдержу заданного ей темпа, а позвать - не хватало дыхания. Наконец, я собралась с духом, прохрипела:
- Постой!
Ладка сделала по инерции еще несколько шагов и обернулась.
- Надо искать место для ночлега, а то мы или шею себе свернем, или опять заблудимся.
- А что его искать? Тут везде одинаково. Надо идти, пока можем.
На самом деле, я уже не могла. Лэлса, царствие ему небесное, здорово залечил мне ноги. Порванные мышцы, поврежденная пулей кость - не знаю, сколько бы я провалялась с этим в больнице в "цивилизации". А после часа его лечения я уже могла ходить. Остались струпья, как от обычных ссадин, и постоянная, но вполне терпимая ноющая боль. Терпимая, да! Зубы у вас когда-нибудь болели? Терпишь, терпишь - вроде ничего, а потом вдруг как полезешь на стенку...
Трое суток подряд мы ломились по горам: километров по сорок в день. Вроде бы это немного: теоретически. Средняя скорость пешехода по дороге - пять километров в час, по целине - три. Если идти часов по четырнадцать, как мы шли, можно пройти и в два раза больше, чем у нас получалось. Но это в теории. А на практике... Всю дорогу я шла с альпенштоком. Теперь я висела на нем и чувствовала, что не сделаю больше ни шагу. От невыносимой боли из глаз текли слезы.
- Ты что? А ну, пошли! - Ладке тогда меньше досталось, вскользь. Да и вообще она физически крепче меня.
- Не могу больше. Подожди.
- Да что с тобой? Шла же нормально? - в ее голосе - смесь раздражения и беспокойства.
- Ноги.
- А, понятно. Извини. Ты совсем идти не можешь?
- Не знаю. Кажется, да.
Впрочем, если бы даже и могла, это было уже не актуально. За те несколько минут, что мы стояли, воздух наполнился колючим сухим снегом, откуда-то сорвался ветер. Началась настоящая пурга, такая, что в нескольких шагах ничего не видно. Надо было что-то делать...
Слоистый гранит, из которого был сложен этот склон, выветрился не ровно, а гигантскими ступенями. Мы шли вдоль одной из них. Ощупью, едва ли не на четвереньках, мы поползли туда, где сквозь струи летящего снега смутно виднелась громада горы. Как и следовало ожидать, через несколько метров мы уткнулись в вертикальную стенку следующего уступа. Двинулись вдоль нее: в одном месте "ступенька" козырьком нависала сверху и могла бы послужить неплохой защитой от ветра, но под ней намело уже целый сугроб. Лучшего места для ночлега нам было все равно не найти. Ладка принялась расшвыривать ногами снег, а я опять повисла на альпенштоке: "Может быть, весной кто-нибудь и найдет наши трупы". Сырая одежда липла к телу ледяным пластырем, неодолимо клонило в сон. Даже боль в ногах отошла на второй план - забытье засасывало как омут. Мне было уже тепло и хорошо, даже сниться что-то начинало...