Страница 5 из 8
- Это называется портал. Медальон холодный?
- Д-да, - у Митьки разом возникло столько вопросов, что даже заикаться начал.
Рэм отметил что-то в блокноте, подсвечивая малюсеньким, наверное, трофейным фонариком.
- Пошли дальше!
На этот раз Митька не закрывал глаз, когда перед Рэмом закрутилась в воздухе багровая воронка, и командир шагнул туда, снова подхватив его на руки, как маленького. Вывалились из такой же воронки в другом месте. Неудачно. Рэм не устоял на ногах, оба покатились кубарем по склону оврага. Командир мигом вскочил, поднял за шиворот помятого, в репьях, Митьку.
- Медальон холодный?
- Да. Где мы?
- За линией фронта. За мной, быстро.
Они пробежали к началу оврага: Рэм впереди, Митька следом, стараясь не отставать. Командир наклонился, положил на землю какой-то мелкий предмет. Снова пояснил:
- Маячок для наведения портала, на будущее.
Выскочили из оврага на ровное место. Рэм стоял в рост и озирался, никого не опасаясь, потом сделал ещё одну пометку в блокноте. Митька спросил:
- А если фрицы?
- Здесь нет никого живого. А если будут, нас не увидят. Это называется морок. Ты говорил, сам умеешь.
- Да, но...
- Пошли дальше. За мной!
Снова багровая воронка, шаг в неизвестность. На этот раз Митька сам прыгнул вслед за Рэмом, и тут же по колено провалился в жидкую грязь. Заболоченная пойма ручья, лес вокруг. Где-то совсем близко урчит мотор, отчётливо слышна чужая речь.
- Немцы! - шёпотом кричит Митька, хватаясь за автомат.
- Да, - в полный голос отвечает Рэм. - Не дёргайся. Говорю, они нас не видят и не слышат. Медальон холодный?
- Холодный, - чтобы оправдать себя за мгновение испуга, Митька деловито спрашивает. - Мы посмотрим, что тут у них?
Еще одна пометка в блокноте.
- Посмотрим, но не сегодня. Идём дальше.
Митька сбился со счёту, сколько раз они шагали в воронки порталов. Сколько раз вываливались из них с риском переломать ноги или шею, быстро озирались, иногда сразу уходили следующим порталом, иногда перебегали куда-то. Рэм делал свои пометки, изредка клал на землю маячки, похожие на старинные тёмные монеты. Медальон оставался ледяным. Один раз чуть потеплел, и Митька сказал об этом командиру. Тот хмыкнул, глянул на часы: трофейные, со светящимся циферблатом и стрелками. Несколько секунд постоял в раздумье, сделал пометку и решительно вызвал следующий портал.
- А здесь он опять холодный.
- Идём дальше.
Командир оказался двужильным. Молодой солдат взмок, запыхался и еле ноги переставлял, а на выходе из очередного портала просто рухнул ничком в бурьян.
- Рэм, дай вздохнуть.
- Холодный?
- Да.
- Ладно, дело к рассвету, идём домой.
Рэм вскинул Митьку на плечо, а через миг стряхнул в ячейку боевого охранения. Сам умостился рядом, вытер пот со лба, поправил фуражку. Всё-таки он тоже упрыгался, даже зрачки-уголья почти угасли. Несколько раз глубоко вздохнул, осмотрел нейтральную полосу в Митькином секторе обстрела. Спросил глуховатым усталым голосом:
- Есть вопросы? Спрашивай, разрешаю.
Вопросов у Митьки было столько, что даже непонятно, с чего начать. Перевёл дух, глотнул воды из фляги, откашлялся. Очень хотел закурить, но знал и уважал за командиром такую причуду: напрочь не выносит табачного дыма.
- Рэм, а ничего, что мы оставили мой участок без присмотра?
- Мне нравится, как ты подходишь к делу, Сонин. Ответственный, хорошо. Но будешь на моём месте, имей в виду: только у плохого командира оборона держится на последнем гвозде, на единственной боевой единице. У хорошего всегда предусмотрен запас. Я предупредил Горюнова и Пронина, что потаскаю тебя по ничейной земле, и они смотрели в оба. А если бы тут началось что-то серьёзное, я узнал бы сам, и мы сразу вернулись.
- По ничейной?
- Удивляешься, что я требую ото всех кристальной честности, а сам вдруг солгал своим лучшим бойцам? Всегда говорил, и повторю: нельзя врать соратникам. Для тщеславия, для прикрытия трусости или ошибок, для себя - нельзя. Для дела - иногда приходится. Такова наша работа, разведчик. Поиск тайника - секретное задание. Сказки тем более не живут без тайны. Сам знаешь, колдовства в мире как будто бы вовсе нет. Так что правда для всех такова: мы с тобой ходили на нейтральную полосу, не дальше. Твои соседи собственными глазами видели, как мы туда уползли, а потом вернулись. Всё тот же морок.
Трудно уложить услышанное в усталых мозгах. Митька немного отдышался, и сразу начал мёрзнуть, как бывает после нервного напряжения и работы на измор.
- Эй, ты чего зубами лязгаешь? Грейся! Сам устал, а колдовскую силу почти не истратил, вся при тебе.
Но Митька не умел одновременно думать над важными вещами, разговаривать и греться колдовством. Только закутался поплотнее в шинель и плащ-палатку. Смотрел на немецкие позиции, позади которых они с Рэмом только что были, и, набравшись духу, задал главный вопрос, который носил в себе всю дорогу:
- Командир, а ты можешь наколдовать портал к Гитлеру? Пристукнуть бы его, и сразу войне конец! Пусть бы фашисты поймали, пытали, убили, пусть бы никто из наших никогда ничего не узнал, не помянул добрым словом...
Показалось, или Рэм усмехнулся в темноте?
- Не всё так просто, рядовой Сонин. Портал легко строится в знакомое место или на маячок. Можно рассчитать по хорошей карте. Штабная - так себе, мы с тобой дважды чуть не навернулись. Можно навести портал на конкретную личность, если имеешь что-то с тела: волосы, ногти, кровь, слюну. А теперь, разведчик, прикинь задачи для агентуры, чтобы подготовить операцию.
Митька немного подумал и начал перечислять: горячо, азартно, загибая пальцы на каждый пункт будущего плана. Рэм послушал, покивал - хлопнул по плечу, обрывая на полуслове:
- Правильно Горюнов тебя хвалит, голова работает. А теперь, Митька, заруби себе на носу. Технически, возможно сделать, как ты говоришь. Сложно, но можно. А практически - мы не имеем права. Твои предки сами прочертили границу, за которой сказке места нет. Если...
Взрыв на нейтральной полосе, и тут же беспорядочная пальба с немецкой стороны, и ответная - с нашей, в небе вспыхнуло несколько осветительных ракет. Рэм коротко ругнулся, ужом скользнул из окопа. Митька снял с предохранителя автомат и стал выцеливать, не высунется ли где неосторожный фашист? Засомневался, что попадёт: после сумасшедшего марш-броска руки заметно тряслись. Дал очередь по брустверу немцев наугад, внося свою лепту в общее "веселье".
Когда сменился, узнал: Максим Зотов и Жорка-одессит ходили за "языком". На обратном пути подорвались на минном поле. Зотов и пленный немец отделались легко, а Жорка умер, пока вытаскивали к своим.
Услышав новость, Митька оцепенел. Жорка - не первый из разведчиков, убитых при нём. И просто хоронили, и собирали кровавые клочья, которые остаются от человека после прямого попадания снаряда или мины, но... Нет, даже не то шарахнуло, что однажды исподтишка спас этому человеку жизнь, а потом успел подружиться. "Как же так? Мы с Рэмом полночи носились по немецким тылам. Горя не знали, только устали как собаки. Порталы, морок... Захоти командир взять "языка", упаковал бы без шума и пыли... Жоркино любимое выражение... Хоть генерала какого - без шума и пыли. Не захотел, послал Зотова с Жоркой, и тот погиб".
Митька не сомневался в праве любого из командиров посылать его самого и других бойцов на смерть. Даже право на ошибку за ними признавал, с юной щедростью и великодушием. Но как это - не сделать, когда можешь что-то сделать для победы?
Полумёртвый от усталости и свалившегося поверх горя, у входа в жилой блиндаж Митька всё-таки принялся счищать с себя репьи и грязищу. Рядом чистился Горюнов.
- Я смотрю, Рэм водил тебя аж до самой Жмени? Быстро вы обернулись.
Речушка под названием Жменя протекала на стыке позиций второго и третьего батальонов, далеко от места, где разведчики сидели в боевом охранении. Митька очень уважал Горюнова, ценил его уроки и просто беседы на отвлечённые, иногда неожиданные темы. Однако сейчас говорить ни с кем не хотелось, а о тех вещах, о которых хочется - приказано молчать. Митька всё-таки переспросил по привычке: