Титан империи 2

Глава 3

Добравшись до холла, мы стали свидетелями любопытной сцены. Злющий Красавка носился по лестнице вниз-вверх и, оскалив зубы, гавкал куда-то под потолок. А сверху потоком лился жалобный скулеж.

Я задрал голову.

«Отважная» собачонка Насти летала под потолком, оседлав люстру — единственное, что в холле пережило нашу драку с Герценом.

И судя по опасному треску, висеть ей осталось недолго.

— Как он туда забрался?.. — воскликнула Настя. — Бедный Берс!

— Шавка! — рычал Красавка, нарезая круги под люстрой. — Драть!

— А ну-ка угомонись! — прикрикнул я на питомца, и тот шлепнулся на зад, но не опустил обозленных глазенок. Два хвоста стояли трубой. — Чего не поделили?

— Жрачку! — ответил обиженный Красавка, с искренней ненавистью глядя на беднягу Берса.

Ну да, а как же иначе?

И тут из коридора раздался заливистый девичий визг.

— Ну что еще?.. — закатил я глаза.

Пока Настя крутилась вокруг люстры с Берсом, мне пришлось отправиться на выявление нового источника неприятностей.

Горлопанку я нашел довольно быстро.

Голося во всю мочь, прямо на меня неслась горничная Глаша. Ее здоровенная грудь подпрыгивала в такт торопливым шагам.

— А ну-ка стой!

Опасаясь, что это стихийное бедствие собьет кого по дороге, я схватил горничную за талию и, гася инерцию, закружил в воздухе.

— Ва… — раскрыла она миниатюрный ротик, но я отпустил ее и приложил палец к губам.

— Если причина твоего беспокойства не Герцен, внезапно восставший из мертвых, то лучше тебе замолкнуть.

Она ойкнула и заткнулась. И прекрасно.

— Чего испугалась? Два мохнатых брата-акробата безумствуют дальше по коридору. А там что? Мыши что ли?..

Внезапно сверкнув глазами, она схватила меня за руку и силком потащила туда, откуда только что неслась со всех ног. Мне ничего не оставалось как последовать за ней.

Нет, ну не Герцен же в самом деле?..

Глаша привела меня в одну из комнат и молча ткнула пальцем под диван. Затем осторожно отошла мне за спину и вжалась в стену.

Какого?..

— Мышь? — спросил я, поглядывая на смертельно бледную горничную.

Она замотала головой. А потом медленно-медленно, по стеночке, отошла к выходу и, свернув белоснежным передником, исчезла в коридоре.

Странно все это… Ладно, почему бы и не заглянуть. Но если там все-таки мышь, то я знаю, кто в ближайшее время будет работать сверхурочно.

Я опустился на колени и заглянул под диван.

Твою мать! Неудивительно, что горничная так испугалась!

Под диваном лежала отрубленная человеческая кисть с черными, обломанными ногтями. На указательном пальце блестел испачканный в крови родовой перстень.

Герцен! Нихера себе. Я почти угадал!

— Красавка, еб*** твою мать… — и я полез вытаскивать «гостинец».

Но «гостинец» оказался против. Стоило мне протянуть руку, как кисть вскочила на все свои пять пальцев и, бойко подпрыгивая, унеслась прочь.

— Что за?.. — открыл я рот, когда рука выбежала из-под дивана и замерла посередине комнаты.

Я вскочил и сделал шаг, но кисть, перебирая пальцами, бросилась в сторону. Еще шаг, и она снова отпрыгнула. Потом перекатилась на тыльную сторону ладони и показала мне…

Средний палец!

— У, сука! — вырвалось у меня, и я кинулся на охреневшую конечность.

Однако руке снова удалось уйти. Пара прыжков, и она скрылась за порогом. Следом послышался дикий женский крик и грохот, с которым обычно падают только напуганные дамы.

Я выскочил в коридор и едва не споткнулся о лежащую на полу Глашу. Девушку, конечно, жалко, но сейчас не до нее. Я перепрыгнул еле живую от страха горничную и бросился в погоню.

Петляя передо мной, мелкая сволочь неслась прямо по коридору.

— Стоять!

Я прыгнул и зацепил кисть пальцами, но она увернулась и, словно ошпаренный в кипятке паук, обогнула угол и со скоростью стрелы понеслась дальше.

Прямо на еще одну горничную — рыженькую, с косичками.

Она как раз открывала рот, чтобы истерически завизжать. Но тут, проскочив между ее широко расставленными ножками, на взбесившуюся руку набросилась черная зубастая тень.

Пасть сомкнулась, и мохнатый ворчащий клубок покатился мимо меня. Шлепнувшись о стену, Красавка сгруппировался и плюхнулся на ковер с видом довольного пса-ищейки, которому, наконец, удалось схватить строптивую дичь.

И тут горничная набрала полную грудь воздуха.

— Тихо! — рявкнул я, и она застыла на месте как статуя.

— Папався! — пробурчал Красавка, слегка покусывая кисть, которая шевелилась у него во рту.

— А ну, дай сюда! — воскликнул я и вырвал «трофей» у Красавки из зубов.

— Красавка! — мой питомец отчаянно захлопал глазами. — Голодный!

— Эй, дорогуша, как там тебя? — повернулся я к горничной, едва успевшей перевести дыхание.

— Марфуша… — брякнула она, с нескрываемым ужасом поглядывая на кисть.

— Марфуша, там за углом твоя подружка Глаша. Помоги ей!

— Х-хорошо!

Мне было их искренне жаль — обе за минувшие сутки натерпелись на всю жизнь вперед. Надо будет попросить Зубра дать им выходной.

— И дашь этому проглоту манной каши! — упер я руки в бока, глядя на Красавку сверху вниз.

— ЧТО⁈ — охренел Красавка до глубины своей нежной души. — Фу! Гадость!

— То! — поводил я дергающейся рукой у него перед носом. — Будешь питаться манной кашей еще неделю. Сто раз подумаешь, прежде чем играть с едой!

Красавка поджал уши, понуро растянулся на ковре и поглядел на меня самым жалостливым взглядом, на который был способен.

Дамы мигом растаяли. Я — нет.

Оставив Красавку на попечении служанок, я направился обратно к сестре.

Сука! Больно же! Давно когти стриг⁈ Я отодрал впившуюся мне в кожу кисть Герцена и пару раз смачно приложил ее об удачно подвернувшийся стол. Так-то лучше.

Сунув поверженного «врага» в карман брюк, я вышел в холл. Там во главе с Зубром уже собрался целый консилиум, который оперативно решал, как снять с люстры беднягу Берса.

Настя стояла в стороне и с мрачным видом пила чай.

— Ваше благородие! — повернулся ко мне дворецкий. — Вы…

— Где Амальгама?

— Там же, где и всегда, — скосил он глаза. — Внизу. В своей мастерской.

— Понятно… — вздохнул я.

Шляться по подвалам, выискивая ее «мастерскую» мне нынче утром хотелось меньше всего.

— Кстати, что у нас по потерям? — спросил я Зубра, пока к люстре подносили стремянку. — Чего нам стоили вчерашние семь Монолитов?

— Как не удивительно, ваше благородие, но мы отделались малой кровью.

— Хотелось бы, чтобы ее вообще не было.

— Увы, потери в таком деле неизбежны. Кому как не ликвидаторам и гвардии знать это? Но больше всех пострадали люди Берцовских, которых привел Александр Федорович. Из всего их отряда погибла треть бойцов.

— Сурово. А Герасимовы?

— Ноль, — развел он руками. — Горькая ирония.

— Что ж, у них будет возможность проявить себя, — ухмыльнулся я. — Всех, кто знал про планы Герасимова, но ничего не сделал, поставим в оцепление в Омске. Пусть поработают на славу — в первых рядах.

— Таковых едва ли найдется больше десятка, — пожал плечами Зубр. — Остальных просто поставили перед фактом. А у каждого семья и присяга. Лучше отфильтровать и проверить на вшивость, а потом нанять тех, за кого поручатся. У наших парней среди герасимовцев масса знакомых. Не хочется, знаете ли, чтобы среди сталкеров прибавилось голов. Особенно это касается ликвидаторов.